Аустерлицкое сражение в романе льва толстого. Изложение эпизода сражения при Аустерлице в романе «Война и мир
Меню статьи:
Эпопея «Война и мир», расположившаяся на страницах четырех книг и двух томов и принадлежащая перу Льва Толстого, описывает Аустерлицкое сражение, помимо духовных поисков и романтики. Это свидетельствует о том, что в романе читатель отыщет размышления об исторических нюансах развития России в начале XIX века.
Историческая сводка о битве при Аустерлице
Аустерлицкое сражение состоялось 20 ноября (по старому стилю – 2 декабря) 1805 года. Битва признана решающей, поворотной в ходе войны Третьей Антифранцузской коалиции и Франции. Здесь, под городком Аустерлиц (ныне – город, находящийся в Чехии, в исторической области Моравия), столкнулись силы армий императора Наполеона, а также императоров Александра I и Франца II. В результате сражения, Франция одержала решающую победу, что привело к ликвидации коалиции. Наполеон вступил на поле Аустерлица с меньшими силами, но потери союзников коалиции оказались несравнимо большими.
Читателю, однако, следует принять во внимание, что реальное сражение при Аустерлице и битва, описанная Львом Толстым – это не идентичные явления. Первое относится к области исторической действительности, а второе – к художественному, литературному переосмыслению событий.
Императоры и война: какова роль глав государств?
История, Клио, как известно, – капризная муза. Клио сохраняет имена «великих»: императоры и полководцы, ученые и писатели… Имена простых людей, солдат, работников теряются во тьме времени, во мраке ушедших эпох. Опыт, приобретенный человечеством, – это череда войн, побед и поражений, изобретений и научных прорывов.
Лев Толстой запечатлел образ битвы между Францией и объединенными силами России и Австрии. Ранее, российская армия одержала победу над французами в сражении под Шенграбеном. Это событие мотивировало русских идти дальше в войне с Наполеоном. Однако, вопреки численному превосходству главы России и Австрии проиграли сражение при Аустерлице.
Ученые-историки говорят: у побед и поражений есть много причин, но среди них – три главных. Во-первых, императоры-союзники были ослеплены победой; во-вторых, усыпленная бдительность и самолюбование заставило Франца и Александра расслабиться, не подготовившись, как следует, к дальнейшим битвам. Наконец, третья причина – военные парады и многочисленные балы не способствовали дисциплине и собранности солдат.
Слышали про Анну Каренину и ее туфли на платформе? Предлагаем узнать, а также ознакомиться с его кратким содержанием.
Это противостояние называют «войной трех императоров». Лев Толстой играет на контрасте, изображая правителей сражающихся держав самоуверенными и гордыми. Между тем, после поражения образы государей меняются: теперь это просто люди, охваченные отчаянием и потерянностью. Как итог, император Австрии Франц сдался Наполеону, приняв условия французского правителя. Россия же продолжила войну против Франции.
Несколько слов о составе войск противников
Представим данные в виде списка.
Силы французской армии:
- Наполеон привел на поле Аустерлица больше 73-х тысяч человек, под управлением которых находилось почти 140 орудий. После битвы Франция потеряла 1 305 солдат убитыми, около 7 тысяч человек было ранено в бою, почти 600 французов попали в плен. Армия утратила одно знамя.
- Союзная армия Антифранцузской коалиции насчитывала более 85-ти тысяч солдат и почти 300 пушек. Потери российской и австрийской армий были значительно больше – 16 тысяч человек погибло в бою, 20 тысяч – оказалось в плену у французов. Почти 190 орудий – уничтожены, и утрачено больше сорока знамен.
Итак, на поле при Аустерлице вышли 60 тысяч русских солдат под предводительством генерала Михаила Кутузова и 25 тысяч австрийцев под командованием генерала Франца фон Вейротера. Читатель заметил, что армия императоров-союзников превосходила по численности французов, однако у Наполеона были в запасе большие войска. Французский император решил, что 73-х с половиной тысяч солдат – достаточно для того, чтобы победить в сражении. Демонстрировать же превосходящую армию – опасно в стратегическом плане.
Александр I и Франц II
В романе «Война и мир» писатель обращается к противопоставлению правителей России и Австрии. После поражения под Аустерлицем император Австрии принял решение прекратить сопротивление Наполеону.
Лев Толстой замечает, насколько странно, что над обеими армиями – одинаковое небо, однако французы воюют слажено и смело, между тем как русские и австрийцы не приходят к общему знаменателю в действиях на поле боя. Солдаты союзной армии полны неуверенности, пребывая в крайнем смятении чувств.
Аустерлицкое сражение обнажает подводные камни, раскрывая цинизм и жестокий реализм театра военных действий.
Солдаты – пушечное мясо, жертвы, которыми жонглируют вышестоящие руководители ради поощрения собственных амбиций.
Характеристика генералов Михаила Кутузова и Франца Вейротера
Австрийские генералы руководили основными силами союзных войск: сражение происходило на австрийской территории, поэтому такое решение казалось логичным. В рамках романа «Война и мир», автор предоставил центральную роль в планировании стратегии и утверждении тактики генералу Францу Вейротеру. Михаил Кутузов считал принятый план заведомо ложным и проигрышным, однако мнение русского полководца не принималось в расчет.
Лев Толстой, описывая совет военачальников перед сражением при Аустерлице, говорит, что это мероприятие напоминало больше выставку тщеславия, демонстрацию превосходства, самодовольства каждого из присутствовавших генералов. Военачальники желали дать понять австрийскому полководцу, что тому есть, чему поучиться у них.
Что касается Михаила Илларионовича, то во время совета генерал спал, потому что Кутузов осознал: к его мнению никто прислушиваться не станет, и вряд ли удастся что-либо изменить. Этот эпизод – один из центральных в описании писателем отношения к русскому генералу. Кутузова считали неподходящим для места, которое тот занимал.
Лев Толстой высказывает собственное мнение о совете через слова Андрея Болконского: дворянин говорит, что совет – это лишь повод удовлетворить амбиции собравшихся военачальников, но с таким настроем сражение обречено на поражение. Для Андрея Болконского, впрочем, битва при Аустерлице – один из главных моментов на пути духовных поисков персонажа. Пожалуй, каждый читатель, поклонник «Войны и мира» помнит эпизод, где раненый князь созерцает «небо Аустерлица». Князь уверен, что союзники проиграют сражение, но отступиться для дворянина – унизительно. Андрей задается вопросом, почему для потакания самодовольству и напыщенности вышестоящих необходимо подвергать опасности жизни сотен и тысяч людей, в том числе его собственную жизнь.
Анализ Аустерлицкой битвы и результаты сражения
Михаилу Кутузову писатель отводит центральную роль в осознании предстоящего поражения. Генерал прошел множество боев, поэтому победы французской армии не сбили Кутузова с толку. Полководец осознавал стратегический талант французского императора, но реально оценивал ситуацию. Учитывая то, что Наполеон знал о количестве солдат в армиях войск союзных императоров, поэтому логично, что француз приготовил для русских и австрийцев западню.
Михаил Илларионович просчитал ход Наполеона наперед: русский военачальник старался оттянуть начало битвы, чтобы разгадать, какая ловушка ждет союзные войска. Медлительность Кутузова проявилась и при непосредственном столкновении с французами уже на Аустерлицком поле.
По итогам сражения Австрия вышла из Антифранцузской коалиции, и Третья коалиция прекратила существование. Война против Франции продолжилась государствами в составе Четвертой коалиции, в которую вошли Россия, Пруссия, Швеция, Саксония и Великобритания. Эта война велась против Франции и ее союзников, а также сателлитов.
Проигрыш России оказал влияние на общественные умы и привел к распространению тягостного, угнетенного настроения среди масс. До Аустерлица российскую армию считали непобедимой, ведь русские не проигрывали сражений со времен Нарвской битвы. Однако, в литературе есть и другие мнения относительно результатов битвы при Аустерлице. Поражение не дезорганизовало союзные войска: наоборот, армии русских и австрийцев, отступая, заняли выгодное положение, сумев спасти большую часть орудий и остов солдат, воевавших под Прейсиш-Эйлау. Эта битва признана самое жестокой среди остальных сражений Франции и армий Четвертой коалиции. Главная ошибка французской армии состояла в том, что в упоении победой французы не уничтожили основной состав войск противника, позволив ему отступить.
Фигуры Андрея Болконского и Николая Ростова: небо Аустерлица
Лев Толстой описывает двух персонажей, которые похожими тем, что оба мечтают о славе и ратных подвигах. Николай Ростов и Андрей Болконский уходят на войну мечтательными юнцами, но возвращаются мужчинами, осознавшими, что такое жизнь и смерть.
Николай Ростов – старший сын в семье Ростовых. Когда читатель впервые встречается с Ростовым, тот – студент, учится в университете. Однако Николай оставляет учебу, чтобы стать солдатом в армии и сражаться против французов.
Во время Шенграбенской битвы Николай смело бросается в бой, но получает ранение. Юноша повреждает руку. Ранение не смертельное, оно – повод задуматься над проблемами жизни и смерти. Николай – всеобщий любимец – осознает собственную хрупкость и тленность. Юноша совсем не хочет умирать, он не готов к смерти.
В дальнейшем, читатель увидит Николая – уже зрелого мужчину, который демонстрирует верность родине и ответственность в отношении долга. Когда наступает 1812 год и становится ясно: Наполеон выступил против России, а битва состоится на территории Российской империи, – Ростов выказывает мужество, воюя в качестве гусара.
Война закаляет характер Николая, делая благородство героя особенно рафинированным. Ростов собирается жениться на троюродной сестре Соне, девушке, не имущей приданого, вопреки воле родителей. Позже у Николая начнется роман с сестрой князя Андрея Марией, на которой Ростов и женится.
Что касается Андрея Болконского, то Аустерлицкое сражение началось для героя так же, как для Николая Ростова Шенграбен. Готовый совершать подвиги князь храбро бросился вперед отряда, но получил ранение. Своим примером Андрей воодушевил других солдат броситься в бой, но сам герой остался лежать на поле. Глаза Болконского, устремленные к небу, вдруг увидели его глубину: это вызвало в князе размышления и недоумения. Андрей задался вопросом, как можно рисковать жизнями тысяч людей ради личных амбиций. В числе этих тысяч жизней была и его жизнь.
Схожесть жизненных ситуаций двух героев «Войны и мира» привела к разным результатам. Николая Ростова охватывает паника: персонаж страшится опасности и прячется. Князь же готов встретить опасность лицом к лицу. Кажется, что Болконским движет тщеславие – семейная черта. Но это не так: читатель ошибочно принимает за тщеславие духовную глубину и благородство князя.
Лев Толстой помещает Андрея Болконского на фон жизни обычных, простых, приземленных солдат, не догадывающихся о внутренних поисках князя. Небо Аустерлица – это контраст, который дает возможность увидеть, что все происходящее – суета, ничто – перед глазами вечности. Поведение князя Андрея во время Аустерлицкой битвы писатель описывает, используя простые слова, избегая пафоса.
Аустерлицкое сражение в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»
3.5 (70%) 4 votesАустерлицкое сражение.
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же батальоны, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут идти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими батальонами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстраивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
"В пять часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно, но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали все лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, все лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего-то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших."
"Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники".
"Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно, в разных промежутках: трат-та… тат, а потом все складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая вовремя приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был все еще густой туман, наверху прояснело, но все не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас, или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было девять часов утра. Туман сплошным морем расстилался понизу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, все по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другою скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он все еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и, здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором все кажется возможным и все удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из-за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые все более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину".
"Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда-то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там-то со знаменем в руке я пойду вперед и сломлю все, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему все думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется идти впереди войск".
"Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот оно!» – думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
И действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер-офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в двадцати шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым набок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них. – Зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем наперевес, подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, все еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», – подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, – высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..»
"Теперь все равно! Уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» – думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять – пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что действительно в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер-гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней налево он видел кого-то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уж не надеясь найти кого-нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, Ростов увидал около огорода, окопанного канавой, двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему-то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову), подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура, показавшись знакома Ростову, почему-то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», – подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова".
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали, и потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуты побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь четвертый час вечера и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему, не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», – решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на все еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что-то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте!» – подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет".
"В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В шестом часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам".
«Где оно, это высокое небо, которого я не знал до сих пор и увидал нынче? – было первою его мыслью. – И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да и ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по-французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять все то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей, стреляющих по плотине Аугеста, и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pièces de position sont épuisées, sire! – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la réserve, – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voilà une belle mort, – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно все равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил о нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой-нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и снести на перевязочный пункт!
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить".
Краткий анализ Аустерлицкого сражения в романе "Война и мир"
- Анализ эпизода Аустерлицкого сражения в романе Война и мир
На военный совет перед Аустерлицким сражением собрались все начальники колонн, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать. Толстой не объясняет причин, побудивших Багратиона не явиться на совет, они и так ясны. Понимая неизбежность поражения, Багратион не хотел участвовать в бессмысленном военном совете. Но остальные русские и австрийские генералы полны той же беспричинной надежды на победу, какая охватила всю армию. Только Кутузов сидит на совете недовольный, не разделяя общего настроения. Австрийский генерал Вейротер, в чьи руки отдано полное распоряжение будущим сражением, составил длинную и сложную диспозицию - план предстоящего боя. Вейротер взволнован, оживлен. Он был как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет! это движение.
На военном совете каждый из генералов убежден в своей правоте. Все они так же озабочены самоутверждением, как юнкер Ростов в квартире Друбецкого. Вейротер читает свою диспозицию, французский эмигрант Ланжйрон возражает ему - возражает справедливо, но цель возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. На совете происходит столкновение не мнений, а самолюбий. Генералы, каждый из которых убежден в своей правоте, не могут ни сговориться между собой, ни уступить один другому. Казалось бы, естественная человеческая слабость, но принесет она большую беду, потому что никто не хочет видеть и слышать правду. Поэтому бессмысленна попытка князя Андрея выразить свои сомнения. Поэтому Кутузов на совете не притворялся - он действительно спал, с усилием открывая свой единственный глаз на звук голоса Вейротера. Поэтому в конце совета он коротко сказал, что диспозиция уже не может быть отменена, и отослал всех.
Понятно недоумение князя Андрея. Его ум и уже накопленный военный опыт подсказывают: быть беде. Но почему Кутузов не высказал своего мнения царю? Неужели из-за личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью? - думает киязь Андрей. А в самом деле, разве молодой, полный сил, талантливый человек должен рисковать своей жизнью потому, что генерал союзной армии составил неудачный план сражения или потому, что русский царь молод, самолюбив и плохо понимает военную науку? Может, на самом-то деле вовсе не нужно князю Андрею идти в бой, обреченность которого ему уже ясна, а нужно поберечь себя, свою жизнь, свою личность.
ЦЕЛЬ: Чем Л. Н. Толстой объясняет проигрыш Аустерлицкого сражения и всей войны, если солдаты и офицеры могли проявлять чудеса героизма?
Войну 1805 г. Толстой завершает показом Аустерлицкого сражения . Этим же сражением Толстой завершает I том. По сути дела, это сражение – композиционный центр I тома , так как к нему идут все нити повествования, об этой бесславной, никому не нужной войне.
Главный вопрос, который предстоит нам решить на уроке:
Чем Толстой объясняет проигрыш Аустерлицкого сражения и всей войны, если солдаты и офицеры могли проявлять чудеса героизма?
1) Каков был замысел сражения?
К армии прибывает император Александр I, претендовавший на роль полководца. Это по его настоянию решено было дать сражение «трех императоров» при Аустерлице . Цель сражения мыслилась Александру высоко: спасение Европы от Наполеона. «Партия молодых» поддерживала его, гор я желанием разбить Наполеона.
2) На заседании военного совета принимается план, разработанный для русской армии австрийским генералом Вейротером.
«Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей», - говорит о плане Вейротера князь Долгоруков, один из сторонников наступления.
3) Как Толстой отнесся к этому военному плану?
Лев Николаевич Толстой иронично-насмешливо описывает столь тщательно продуманный план.
4) Откуда это видно?
а) предусмотрено всё, как на маневрах (в прошлом году здесь и происходили маневры австрийской армии);
б) Колонны по диспозиции маршируют, как на параде;
в) ирония оказывается и в том, что план приведён Толстым по-немецки, а не по-русски, а Толстой чаще делает это там, где надо передать чуждый ему строй мысли;
г) ирония сказывается и в тоне описания Вейротера
(ч. 3 гл.12).
5) Ну а как Кутузов , главнокомандующий русской армии, ведет себя на военном совете? Почему?
Он откровенно спит, понимая, что ничего изменить не может, так как план согласован с императорами, а ему отведена только роль исполнителя.
6) Как ведет себя Кутузов накануне сражения? (гл.15)
Итог: ирония Толстого не случайна. Она повторится везде при описании военных планов. В данном случае она относится к немецкому плану, сделанному без учёта настроений живых людей.
Толстой вообще не верит в то, что даже отлично разработанная диспозиция сможет учесть все обстоятельства, все случайности, могущие изменить ход сражения. Не диспозиции определяют ход боя. Судьбу сражения решает дух войска, составленный из настроения отдельных участников боя.
7) Каково же было настроение участвующих сражения? (гл.14)
Какие случайности вмешались в диспозицию?
а) в утро сражения поднялся такой густой туман, такой сильный, что в 10 шагах ничего не было видно. «Кусты казались огромными деревьями, ровные места – обрывами и скатами.» Везде, со всех сторон, можно было столкнуться «с невидимым в 10 шагах неприятелем». Но долго шли колонны все в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем.
б) На марше высшее начальство решило, что нужно изменить расположение войск, «всей кавалерии велено было перейти на правую сторону… и пехота должна была ждать…»
8) Как отразилось это на настроении солдат?
«Оттого по войскам распространилось неприятное чувство беспорядка и бестолковщины. Оно было усилено недоверием к союзникам, «проклятым немцам, «колбасникам», как называли их солдаты».
10) Какое мероприятие почти повторяет эта сцена?
Смотр под Браунау.
Неожиданная встреча с врагом там, где его не ожидали, внесла панику в русское войско.
«Ну, братцы, шабаш!» - крикнул кто-то, и по этому голосу все кинулись бежать!
Даже отдельные подвиги не смогли изменить дела.
Ни желание, ни приказ Кутузова («Остановите этих мерзавцев!»), ни подвиг, который совершает князь Андрей, ни вообще «отдельные человеческие воли» не могут изменить положения, так как оно определяется настроением массы. Всеобщее бегство определило исход сражения. Поле, покрытое трупами, и Наполеон, объезжающий его, - таков исход Аустерлица.
11) А какова позиция войск Наполеона?
Войску Наполеона везло: там, где оно стояло, тумана не было. Ясное, голубое небо, огромный шар солнца – таков пейзаж на французской позиции. Природа как бы включилась в события, благоприятствуя французам.
И от этих, не предусмотренных никем незакономерных случайностей, диспозиция оказалась пустой формальностью.
12) Так почему была проиграна война 1805 г.?
Отсутствие нравственного стимула в войне, непонятность и чуждость её целей, недоверие между союзниками, неразбериха.
«Эпоха наших неудач и срама», - так определил эту войну Л. Толстой.
II. Аустерлиц был эпохой позора и разочарований не только для России, но и для отдельных героев.
1) Не так, как хотел, вёл себя Николай Ростов.
2) С ощущением величайшего разочарования в Наполеоне, бывшим раньше его героем, лежит на Праценской горе и князь Андрей.
Наполеон представился ему маленьким и ничтожным человеком « с безучастным, ограниченным и счастливым от несчастья других взглядом».
3) Правда, ранение князю Андрею принесло не только разочарование в Наполеоне, разочарование в ничтожности славы, но и открытие нового мира , нового смысла жизни.
4) Для Пьера его Аустерлиц – женитьба на Элен – это его эпоха позора и разочарований.
Всеобщий Аустерлиц – таков итог I тома. Страшная, как и всякая война , уничтожившая человеческие жизни, эта война не имела, по Толстому, хотя бы объясняющей её неизбежной цели. Затеянная ради славы, ради честолюбивых интересов русских придворных кругов, она была непонятна и чужда народу, поэтому и завершилась Аустерлицем. Такой исход был тем позорнее, что армия могла быть мужественной и героической, когда ей хоть сколько-нибудь были понятны цели сражения, как это было при Шенграбене.
Домашнее задание:
1. Чтение II тома «Войны и мира».
2. Анализ эпизодов (по группам):
1). «Приезд Болконского в Лысые Горы. Рождение сына, смерть жены» (т. II, ч. I, гл. 9).
2). «Пьер в масонстве» (т. II, ч. II, гл. 4, 5).
3). «Первый бал Наташи Ростовой» (т. II, ч. III, гл. 15–16).
4). «Сцена охоты», «Пляска Наташи Ростовой» (т. II, ч. IV, гл. 6, 7).
Аустерлицкое сражение произошло 20 ноября(по старому стилю) 1805 года под местечком Аустерлиц (нынешняя Чехия),где в сражении сошлись две армии: Россия с союзнической Австрией выступила против войск французского императора Наполеона.Не считаясь с мнением Кутузова, Александр I настоял на том, чтобы русская армия прекратила отступать и, не дождавшись еще не подошедшей армии Буксгевдена, вступила в Аустерлицкое сражение с французами. Союзные войска потерпели в нем тяжкое поражение и вынуждены были отступить.
Причина сражения банальна: амбиции в первую очередь русского царя Александра Первого,желание союзников "показать этому нахалу"(Наполеону) свою мощь и отвагу.Многие в армии поддерживали это настроение русского императора.Против были те,кто трезво оценивал расстановку сил и берег русских солдат. В первую очередь таким человеком был Кутузов.На военном совете накануне Аустерлица,где собрались все начальники колонн (кроме Багратиона,который,кстати,и во время боя сумел выждать и сохранить своих солдат)один Кутузов сидит на совете недовольный и не разделяет общего воодушевления,ибо понимает бессмысленность этого сражения и обреченнсть союзников. Вейротер (ему доверено составить диспозицию сражения) долго и нудно рассказывает план предстоящего боя.Кутузов,понимая,что ничего изменить не в силах,откровенно спит Понимает,что предстоящий бой - это столкновение самолюбий,и Андрей Болконский...Среди участников боя можно назвать и Николая Ростова,и Друбецкого,и Берга.Но если Николай и Андрей искренне хотят сражаться и принести пользу,то "венные трутни" готовы сидеть в штабах и думают лишь о наградах.Для А.Болконского,мечтающего о людской любви и славе -Аустерлиц - это тот же Тулон (для Наполеона) Андрей мечтает изменить ход боя,когда,увидев,что русские побежали(враг неожиданно оказался слишком близко) ,а Кутузов, показывая на сердце,говорит,что рана ТАМ,решает подхватив знамя у убитого знаменосца,повести солдат за собой.В первую минуту ему это удалось Но знамя было тяжелым,солдаты напуганы шквальным огнем,а сам Андрей получил будто удар палкой в грудь.На самом деле он был тяжело ранен.Тулона не случилось И далее на наших глазах происходит изменение взглядов Андрея на своего кумира Наполеона.Раненый князь уже после боя видит,как возле него остановился Наполеон,всегда объезжающий поле после победы.Об Андрее император скажет:"Вот достойная смерть".Но Андрея уже не восхищает Наполеон.Наш герой смотрит на плывущие над ним облака,на величественное,свободное и высокое небо.Именно эта картина - величественной природы заставляет раненого в бессмысленном бою князя увидеть всю суетность,мелочность,никчемность войны и ее представителя - Наполеона.У Толстого природа всегда передает настроения героев.Таким образом,можно сказать,что Аустерлицкое сражение явилось позорной страницей для русской армии.