Антифашистское движение сопротивления в италии. Движение Сопротивления (Италия). Партизанские отряды в предместьях Рима

УДК 94:323:272(450)«1929/1945» ББК 63.3(4Ита)62-3

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ И ФАШИЗМ В ИТАЛИИ: МОДЕРНИЗАЦИЯ, ВОЙНЫ, АНТИСЕМИТИЗМ (1929-1945 гг.)

Лючия Чечи,

ассистент профессора современной истории Римского университета Тор Вергата (Италия) [email protected]

Перевод А.Ю. Терещенко

Аннотация. Статья посвящена исследованию роли католической церкви в создании народного консенсуса в период трёх войн (итальянской кампании в Эфиопии, гражданской войны в Испании и Второй мировой войны); рассматривается также роль церкви в фашистской политике, направленной против евреев. Особое внимание уделяется различным нюансам проблематики «нация и война» на религиозном, культурном и политическом уровнях. Углубленный анализ показывает, что два ключевых игрока в Италии того времени - католическая церковь и фашистский режим - оказывали друг на друга значительное влияние, что имело далеко идущие последствия для формирования коллективного сознания итальянцев в указанный период.

Ключевые слова: католическая церковь, фашизм, война, антисемитизм, антикоммунизм, империализм, Вторая мировая война.

THE CATHOLIC CHURCH AND FASCISM IN ITALY: MODERNIZATION,

WARS, ANTI-SEMITISM, 1929-1945

Lucia Ceci, Assistant Professor in Contemporary History, University of Rome Tor Vergata, Italy

Abstract. This article focuses on the role played by the Catholic Church in the construction of a popular consensus during three wars (the Italo-Ethiopian War, the Spanish Civil War and World War Two), and in the Fascist policy against the Jews. The article places strong emphasis on the key issues influencing ideas about the nation and war at the religious, cultural and political levels. For it was these questions that galvanized the main transformations that took place in the Catholic world. By looking more closely at them, we can better define the far-reaching contaminations that were taking place between the two formative agents - the Church and regime -in the construction of a collective consciousness that left its indelible mark on the Italian mind during this period.

Key words: the Catholic Church, fascism, war, anti-Semitism, anti-Communism, imperialism, World War Two.

1. Церковь и фашизм: примирение и конкуренция

В мае 1926 г. лидер Итальянской народной партии (религиозной партии - прим. перев.) Луиджи Стурцо заявил, что активно ходившие за границей слухи о твёрдом намерении Муссолини разрешить Римский вопрос ни на чём не основаны. К этому моменту Стурцо, выступавший против фашизма,

уже два года находился в эмиграции. Римским вопросом назывался конфликт между Святым Престолом и Итальянским королевством, начавшийся в 1870 г., когда произошло взятие Рима, увенчавшее объединение Италии, и со светской властью пап было покончено . Священник ошибался. 11 февраля 1929 г. были подписаны исторические Латеранские соглашения. Им предшествовало че-

тыре года переговоров, в ходе которых Пий XI не прекращал искать выгодный компромисс с итальянским правительством .

Латеранские соглашения были изложены в трёх отдельных документах: договоре, конвенции и конкордате. По договору Италия признавала за Святым Престолом суверенный статус государства, расположенного на территории, получившей название Град Ватикан, а Святой Престол, в свою очередь, признавал Итальянское королевство. По финансовой конвенции государство предоставило ему значительные средства в качестве компенсации за убытки, понесённые с потерей Папской области. Наконец, конкордат урегулировал отношения между церковью и государством на территории Италии . Муссолини уделил особое внимание договору, а в конкордате пошёл на широкие уступки, фактически согласившись на уменьшение суверенитета Италии и государственного влияния во многих сферах. Он согласился на внесение поправок в семейно-брач-ное законодательство, на преподавание католической религии в школе, на признание привилегированного положения священнослужителей, на нарушение принципа равенства граждан перед законом: статья 5 запрещала преподавание и занятие публичных должностей священникам, лишённым сана по решению церковных властей.

Конкордат в большей степени покончил со светским законодательством, созданным либералами, и наделял Италию чертами католического государства. Не случайно Пий XI через два дня после подписания Латеранских соглашений, выступая перед профессорами и студентами Католического университета Святого Сердца, признал, что новый конкордат - «один из лучших», подписанных Святым Престолом. Как утверждал папа, он «вновь вручил Бога Италии, а Италию - Богу», в том числе благодаря тому, что есть «такой человек, которого мы встретили волею Провидения; человек, который не испытывает тревог, характерных для либеральной школы» .

24 марта 1929 г. состоялись плебисцитарные выборы с голосованием по единому листу. Их задачей было избрать парламент для ратификации Латеранских соглашений. В этот день церковные иерархи и Итальянское католическое действие (А2юпе СаНоИса), отказавшись от привычной своей сдержанности и аполитичности, приложили все усилия, чтобы добиться массового притока избирателей к урнам, хотя и сделали несколько двусмысленную попытку избежать того, чтобы голосование выглядело как безусловная поддержка фашизма .

В тени конкордата в Италии оформился церковный проект «католической нации». С точки зре-

ния его создателей Церковь должна была играть важнейшую роль в авторитарном конфессиональном режиме и завоевать своё место под солнцем. Речь не шла о возвращении к традиционным моделям, поскольку в основе нового политического строя был не «христианский государь», а «католическая нация». Создатели движения планировали преобразовать учреждения фашистского государства изнутри. Предполагалось, что фашизм можно «окатоличить», и нужно начинать долгую позиционную войну, чтобы консолидировать те элементы фашизма, которые представлялись позитивными, оттеснив на обочину другие .

Видимость доброго согласия, которой режим ожидал от примирения с церковью, была на первых порах омрачена конфликтом, достигшим своей кульминации в 1931 г. Вследствие экономического кризиса 1929 г. правительство столкнулось с серьёзными трудностями, и Муссолини искал случая показать свою силу, чтобы компенсировать слабость правительства и избежать её открытого проявления . В целом, несмотря на несомненные преимущества Латеранских соглашений для обеих сторон, в реальности давали о себе знать противоречия, возникшие из-за столкновения двух нетерпимых религий. Дело в том, что фашизм тоже постепенно приобретал черты новой религии со своими мифами, ритуалами, символами и кодифицированными догматами. Это была политическая и светская религия, обязывавшая повиноваться непогрешимому вождю, который к концу 1920-х годов уже сформулировал многие черты нового мировоззрения. Фашистская идея, как писал в 1929 г. миланский босс фашистской партии Марио Джам-паоли, воспроизводя уже распространившееся к этому времени убеждение, «подобно христианской идее, представляет собой догмат в непрерывном развитии» . На следующий год в Милане в рамках Университетской фашистской группы (ГУФ) зародилась Школа фашистской мистики, которая, с точки зрения её основателей Никколо Джани, Вито Муссолини и Фернандо Меццасома, должна была стать теоретическим центром, движителем духовного и фидеистического измерения фашизма. В 1932 г. в своей «Доктрине фашизма» Муссолини решительным образом заявил, что фашизм -это «религиозная концепция жизни», «внутренняя форма и норма», «дисциплинирующая человека во всех смыслах» , которая находит своё воплощение в тоталитарном государстве, понимаемом как учреждение и как коллективная вера. Как следствие - и сам Муссолини, и часть фашистских организаций, в первую очередь университетские, воплощением которых был ГУФ, становились всё более и

более нетерпимыми к сети ассоциаций Католического действия, тем более что это движение, воспользовавшись пространством и методами, которые предоставил католикам конкордат, стало вести активную пропаганду и глубже проникать в общество.

В 1930 г. в прессе началась яростная кампания против Католического действия, обвинявшая организацию в подготовке кадров, которые могли бы в будущем заменить фашистские кадры. Обвинения в антифашистской деятельности привели к тому, что в разных областях страны католические кружки были взяты штурмом, с избиениями, поджогами и запугиванием. Муссолини считал, что нападения и разрушения, которые в прошлые годы привели к исчезновению других светских католических движений и их замене фашистскими организациями, и на этот раз увенчаются абсолютным успехом. Уровень напряжённости достиг предела, когда Пий XI опубликовал энциклику «Коп аЬЫашо bisogno». Написанная 29 июня 1931 г., она была опубликована лишь 5 июля, уже после того, как её со всеми предосторожностями распространили в католических приходах за границей - папа напрямую посылал её своим нунциям в различных странах. Тон энциклики был непривычно суров: Муссолини находился во главе Италии уже почти десять лет, и впервые Пий XI с таким пылом реагировал на насилие со стороны вооружённых фашистских групп. Он сдерживал себя в первые годы своего правления, когда ярость чернорубашечников обрушилась на социалистов и, хотя и в меньшей мере, на католиков. Он промолчал и тогда, когда убили дона Минцони, и после этого, когда раз за разом свобода для политических противников режима всё сокращалась. В этой энциклике, в отличие от предшествовавших, уже не было традиционного разделения: с одной стороны, добрые предложения правительства и его главы, с другой стороны, дурные действия в провинции. Если раньше в энцикликах речь шла только об отдельных притеснениях, пусть и подробно описанных, теперь в важнейшем документе Святого Престола прозвучало осуждение всей концепции государства, приводившей к монополии правительства на образование молодёжи и распространению «религиозности», несовместимой с католической верой и с естественным семейным правом .

Дело в том, что ставки всё более поднимались. Если бы Церковь согласилась на полное уничтожение светских католических организацией, это означало бы полный отказ от борьбы за власть над умами молодого поколения, по крайней мере - в фашистском государстве. Кроме того, организация Католическое действие в отличие от других светских

католических объединений, была широко представлена и на международном уровне; таким образом, его уничтожение могло бы создать опасный прецедент. После периода сильной напряжённости Пий XI пошёл на переговоры. 2 сентября было заключено соглашение, в котором ещё раз подтверждалось, что Католическое действие не будет принимать участия в политических или профсоюзных делах. Кроме того, движение ставилось в прямую зависимость от епископов и отказывалось от права проводить спортивные мероприятия. Наконец, бывшим деятелям Народной партии запрещалось занимать какие-либо руководящие посты в Католическом действии.

На первых порах казалось, что новое соглашение было в наибольшей степени выгодно режиму -оно окончательно «обнуляло» всё, что осталось от влияния Народной партии. На деле примирение с режимом позволяло Церкви возобновить проникновение вглубь фашистского государства с целью его перенастройки изнутри. Когда молодёжные кружки были вновь открыты, выяснилось, что Католическое действие в ходе конфликта только окрепло, отнюдь не утратив способностей ни к выдвижению организационных инициатив, ни к агитационной работе. И даже потерянные было возможности из-за запрета на ряд видов деятельности, связанных с молодёжью, удалось компенсировать за счёт распространения религиозной деятельности внутри фашистских организаций. Конечно, ни для Пия XI, ни для большинства католиков речь не шла о подрывных действиях против режима - они стремились преобразовать фашистское государство, приблизив его насколько возможно к идеалу государства католического.

2. Католическая модернизация

Отец Агостино Джемелли, ректор Католического университета Святого Сердца в Милане, был убеждён, что новый политический климат позволит католикам играть ведущую роль в культуре и образовании нового правящего класса. По его мнению, конкордат означал, что Католический университет займёт особое место в подготовке кадров католического мира, которые будут действовать в важнейших сферах культуры . Университет стремился выиграть битву за «итальянскость» и стать главным центром образования и научной деятельности во всей стране . Это был весьма амбициозный проект, но за семь лет - с 1929 по 1936 гг. - число студентов в университете выросло с тысячи до более трёх тысяч, а число факультетов увеличилось до четырёх: юридический, филолого-философский, политических наук и педагогический. Разумеется, это привело к росту числа профессоров и расшире-

нию университетских структур. Кроме того, оформилась идея вмешательства в сферы культуры и науки, считающиеся наиболее важными (философия, экономика, социальная психология, биология), с целью способствовать исследованиям высокого уровня, в которых использование современной науки будет сочетаться с ортодоксальной теоретической системой, прочно привязанной к томизму. С этой целью Католический университет распространял такие периодические издания, как «Vita e Pensiero» («Жизнь и мысль»), «Rivista di filosofia neoscolastica» («Журнал неосхоластической философии»), «Rivista internazionale di scienze sociali» («Международный журнал социальных наук»), «Rivista del clero italiano» («Журнал итальянского клира»), а также открыл школу экспериментальной психологии, трудовой психологии, психопедагогики и основал издательство «Vita e Pensiero»: вся эта могучая и сложная структура была нацелена на то, чтобы сделать неосхоластику не только главной философией католического мира, но и итальянской национальной философией фашистского режима.

Если многие уже считали Италию католической страной, с точки зрения Джемелли католическую Италию ещё предстояло построить. В этой стране религия стала бы абсолютным гегемоном даже по отношению к фашизму. Многие бывшие члены Народной партии, объединившиеся в Национальный центр (Centro nazionale), поддержали проект Джемелли - одни по убеждению, другие из соображения выгоды. Впрочем, Пий XI уже в 1928 г. отказался признавать Национальный центр, и в 1930 г. он был распущен - после подписания Латеранских соглашений в нём уже не было смысла .

Среди этих деятелей, так называемых кли-рико-фашистов, были такие яркие представители католического мира, как Стефано Каваццони, представитель итальянского правительства в административном совете Католического университета и председатель Центрального кредитного института, с мая 1930 г. объединившего основные пострадавшие от кризиса 1929 г. католические банки и ставившего задачей избежать их крушения, в том числе используя для этого общественные средства. Но фашизм получил поддержку не только в политической и интеллектуальной среде. Уже в 1928 г. журналист Джулио де Росси Делл"Арно, писавший в журнале «Italia e Fede» («Италия и вера»), начал кампанию по привлечению священников к битве за зерно, получив поддержку Такки Вентури и ряда представителей римской курии . Через два года благодаря изменению атмосферы и средствам, полученным от министерства сельского хозяйства, число приходов, задействованных в этой

инициативе, выросло с 464 до 1245. По мнению де Росси Делл"Арно, священники были убеждены, что «на полях с золотистыми нивами» «католическая душа» встретила «фашистскую душу» и слилась с нею воедино. По крайней мере, так он писал в брошюре «Католицизм и фашизм», получившей одобрение двухсот пятидесяти епископов . По словам де Росси Делл"Арно, завоевание экономической независимости, достигнутое при важнейшей поддержке итальянского клира, стало предпосылкой, позволяющей итальянской нации осуществить свою цивилизующую миссию. Типичные антиномии, характерные для руралистской идеологии и католической апологетики (деревня/город, долг/ развлечение, добродетель/аморальность), находили дополнительное уточнение, будучи вписаны в националистическую парадигму, в центре которой было восхваление самопожертвования - главной доблести крестьянина и солдата.

Вовлечение приходских священников в кампанию по мобилизации режима позволило фашизму проникнуть в сельские местности, традиционно враждебно настроенные по отношению к великим национальным проектам, вне зависимости от того, кто их защищал: традиционный нобилитет, чиновники или фашистские боссы. Поэтому священник и католические организации, объединявшиеся с фашизмом и создававшие в тени собора Св. Петра успокаивающую национальную перспективу, сыграли в сельском мире роль проводников «политической модернизации» . С другой стороны, по своему содержанию и своей сущности это была модернизация опирающегося на массы авторитарного режима. Был избран путь ограниченной открытости современному миру, и обновление коснулось в первую очередь организационных и технологических элементов, а не культурных и религиозных. Одним словом, модернизация, оформившаяся в условиях фашистского государства и во многом обусловленная его атмосферой, оказалась реакционной.

Особенно примечательно в данной связи стремление Католического действия укрепить и расширить собственное присутствие в городе, нараставшее по мере того, как индустриализация изменяла, облик итальянских городов и деревень. Несмотря на соглашение 1931 г., организация оставалась массовой и повсеместной. Более того, в Католическое действие вновь начался приток людей, и членство в нём продолжало расти все 1930-е годы. Одна лишь Католическая молодёжь (Оюуеи1й СайоПса), главой которой в Италии в 1934 г. стал Луиджи Джедда, увеличила своё членство с менее 250 тыс. чел. в 1930 г. до почти 400 тыс. в 1939 г. Эта организация была в первых рядах, состязаясь с фашизмом в деле

создания нового человека, и становилась всё более современной в своих проявлениях. Это касалось как самой организации, вполне приспособившейся к городскому массовому обществу, так и методов образования, которые вполне могли соперничать с фашистскими. Но в то время как форма изменилась, содержание осталось прежним - католическое движение по-прежнему опиралось на жёсткую доктрину неприятия современного образа жизни. Католицизм не желал занять отведённое ему место в фашистском проекте господства над душами.

Впрочем, вне зависимости от того, на что рассчитывали организаторы католических молодёжных ассоциаций, они в первую очередь способствовали закреплению моделей буржуазной респектабельности, возникших в XIX в. в тесной связи с современным национализмом , считавшим своими главными атрибутами дисциплину, самопожертвование, храбрость и сдержанность . Сразу после войны католические организации, особенно женские, начали «битвы за нравственность» , стремясь исправить обычаи всего итальянского общества. Членам юношеских ассоциаций предлагались образовательные модели, сфокусированные на «целомудрии» . Всё это было попыткой найти порядок в мире, который под воздействием индустриализации, урбанизации и массового общества становился всё более хаотичным.

В разгар 1930-х годов подобный культурный настрой ценился как вклад в националистическую и воинственную политику фашизма. «Без целомудрия наша молодёжь не проявила бы героизма в битвах за Родину», - писал Джедда в 1939 г. . В 1934-1937 гг. в центре ряда публикаций Итальянской католической молодёжи (Giac) были героические биографии молодых католиков и итальянских солдат, которые, пылко следуя своему долгу, жертвовали собственной жизнью, веруя, что исполняют волю Бога. Понятие «жертвы во имя Родины» вошло в словарь Giac из опыта Первой мировой войны, воспоминаний о ней, её освоения символическим миром фашизма. Но актуализировалась эта память лишь в середине 1930-х годов, когда в массовых фашистских организациях и в школе был сделан упор на военную педагогику.

Кампания в защиту нравственности использовала уже существующие инструменты, прессу и театр, но особый упор делала на современные средства коммуникации - радио и в первую очередь кино. В 1935 г. 1600 кинематографических кружков, почти треть от общего числа, были связаны с Церковью. С 1928 г. об их развитии рассказывал «Кинематографический журнал» («Rivista del cinematografo»), в котором можно было найти советы, каким должно быть содержание фильмов и как

следует оборудовать кинозал . Журнал возник как ежемесячное издание при CUCE (Консорциуме пользователей назидательного кинематографа), который был создан в Милане в 1926 г. с целью оказывать организационную помощь в деле защиты нравственности в фильмах . В первую очередь речь шла о юношестве и женщинах, которые, как считалось, по своей природе легче поддаются влиянию фильмов, чем мужчины . Как утверждал Пий XI в энциклике «Vigilanti cura» (1936), католики несут на себе бремя двойной миссии: во-первых, они должны воздействовать на кинематографическую индустрию, добиваясь большей нравственности, особенно в вопросах секса и стабильности семьи; во-вторых, они должны сами создавать истинно католические фильмы. Эта борьба приобрела в Италии широкий размах. Основными методами были постоянное давление на правительственные цензурные комиссии, создание фильмов на католических киностудиях и, в первую очередь, постоянное расширение приходских кинозалов, которые возникли при помощи правительства, а теперь конкурировали с Национальным клубом послетрудового досуга (Opera del Dopolavoro).

К этому следует добавить прессу, развитию которой содействовали организации Католического действия, религиозные ордена, церковные приходы, епархии, миссионерские организации: одержимость «доброй прессой» создала издания, рассчитанные на абсолютно любых читателей, тщательно распространявшиеся как традиционными путями, так и посредством новых конгрегаций - салезиан-цев, антонианцев, паолинов из Альбы, издававших с 1931 г. журнал «Христианская семья», печатавшийся в 12 тыс. экз. Католическая пресса в Италии была впечатляюще развита и сама по себе, и особенно принимая во внимание, что она развивалась внутри диктатуры, уже десять лет попиравшей свободу печати .

3. Фашистские войны: Эфиопия и Испания

Появление в католическом мире средств массовой информации, проникавших через религиозные организации и церкви, вело к тому, что религиозная сфера становилась более однородной и националистически настроенной. Эта тенденция в полной мере проявилась в ходе завоевания Эфиопии (1935-1936 гг.), когда католическая Италия, казалось, слилась в едином чувстве с фашистской Италией. Именно в этот момент миф Римской империи показал всю свою притягательность для высшего и низшего духовенства, для верхов Католического действия, епископов и приходских священников, участвовавших в битве за зерно, интеллектуалов,

связанных с Джемелли, благоразумных отцов-иезуитов, издававших журнал «СЫМ СайоПса», и, конечно же, небольших религиозно-фашистских групп, в которые собирались бывшие члены Национального центра. И даже те, кто до тех пор находился на умеренных позициях в отношении режима, в конечном счёте присоединились к фашистскому взгляду на войну, восславив вновь обретённую имперскую миссию Италии, соединённую с распространением католической религии в мире. Лишь самые ближайшие сотрудники Пия XI знали, до какой степени папа был противником этой агрессивной войны, как он боялся, что итальянская политика в Африке повлечёт за собой новую войну в Европе, насколько он, папа миссионеров, тревожился за их будущее, опасаясь, что столкновение Италии с другими колониальными державами приведёт к тяжёлым последствиям для распространения христианской веры .

Из молчания папы по поводу эфиопской войны, повлекшей за собой, возможно, 300 тыс. смертей среди эфиопов, и восторженного участия епископов в фашистской мобилизации родилось представление о полном согласии Ватикана с режимом Муссолини. Молчание папы по поводу агрессивной войны объясняет ту огромную поддержку, которую в ходе африканской войны оказали режиму итальянские католики. Самым красочным и театральным моментом, связанным с итальянским католицизмом, стало мероприятие «Золото родины» . В результате этого яркого пропагандистского хода, направленного против «несправедливых санкций» Лиги Наций, епископы и кардиналы всей Италии вручили сражающейся нации и фашистским деятелям епископские орденские цепи, кольца, драгоценности, в том числе фамильные. Они призвали верующих, даже самых бедных, последовать их примеру.

Архиепископ Монреальский даже повелел своим священникам пустить на переплавку драгоценности, принесённые верующими в знак благодарности, что вызвало протесты католиков вплоть до Венесуэлы. В провинции Гроссето приходской священник обратился за дозволением отправить на переплавку церковные колокола ради Отечества и ради вождя. Проповеди, пастырские послания, епархиальные новостные листки воздействовали на коллективное воображение, облекая завоевательную войну в миссионерские одежды, рассказывая, что фашистская империя открыла ворота распространению католицизма в Африке . Епископы и кардиналы не просто возвеличивали африканское предприятие, но, по сути, освящали его и придавали ему ореол

легитимности. Эта война, говорили они, принесла «истинную» католическую религию туда, где доселе царили «варварство», «схизма» и «грубость».

Когда после семи месяцев войны маршал Бадо-льо вошёл в Аддис-Абебу, разгромив абиссинские армии в пяти сражениях, а Муссолини поспешно провозгласил возрождение империи «на судьбоносных холмах Рима» , высшее духовенство вновь хором восславило победу. А епископ Изер-нии Пьетро Тезаури даже произнёс в проповеди: «В человеческом плане победа была одержана благодаря непреклонной воле вождя, чудесным образом двигавшей людей вперёд, благодаря гениальности генералов, которые вели наши славные армии от триумфа к триумфу, благодаря отваге бойцов, перенесших тяжелейшие лишения и совершивших сверхчеловеческие подвиги. Но само то, что в этот час Италия оказалась одарена этими гениальными полководцами и храбрейшими солдатами, - заслуга Провидения. [...] Каждый дар исходит от Бога, и когда дары столь обильны, тем очевиднее, что Бог покровительствует народу» .

Святой Престол молчал даже тогда, когда восторг клириков по поводу опустошительной фашистской войны достиг безумной экзальтации, несмотря на всё противоречие этой войны христианской нравственности и вероучению. И всё же не все голоса в Ватикане звучали в унисон. Некоторые даже подвергли фашистский режим и его вождя суровой критике, заклеймив африканское предприятие как подлую агрессию, а по поводу священников сказав, что они выступили «неуравновешенными и фанатичными поджигателями войны» . Подобные суждения высказал в своих рабочих записках монсеньор Доменико Тарди-ни, один из ближайших сотрудников папы римского, но его взгляды не прозвучали в официальных выступлениях Святого Престола. В сущности, кроме некоторой критики в адрес фашистского режима со стороны Гвидо Гонелла на страницах «Acta Diurna», Ватикан придерживался линии на легитимизацию итальянского империализма, отказываясь вмешиваться даже по поводу систематического использования химического оружия или истребления 2 тыс. жителей монастырского города Дебре-Либанос в попытке уничтожить руководство эфиопской Церкви . Более того, он не помешал тем миссионерам, которые накануне войны и в ходе военных действий занимались шпионажем, поддерживали фашистов, начавших превозносить «италийскую расу» и карали брачные союзы между итальянскими гражданами и населением колоний .

Союз католицизма с фашистским режимом укрепился в ходе гражданской войны в Испании. Святой Престол в течение двух месяцев придерживался осторожной линии в отношении мятежников Франсиско Франко, но после того, как республиканские власти не дистанцировались от жесточайших нападений на духовенство и церковное имущество, Ватикан решительно встал на сторону националистов . В ряде случаев папа выступил, осуждая кровопролитие и осквернение, жертвами которых стали католики, и назвал жертв подобного насилия мучениками. Папа подчеркнул, что эти сатанинские насилия были запланированы заранее, очевидным образом намекая на роль Советского Союза и международного коммунистического движения.

Испанская гражданская война предстала перед глазами итальянских католиков генеральным сражением мирового масштаба, и они почти единогласно встали на сторону Франко. Эта поддержка была чем-то большим, чем просто согласие с действиями режима Муссолини. Конфликт в Испании предстал крестовым походом, решительной схваткой за судьбу не только Испании, но Церкви, западной цивилизации и, стало быть, всего человечества. Изображения осквернённых святынь в областях, остававшихся верными Республике, обошли весь мир, влияя на души верующих на уровне образов, куда более значимом, чем какие бы то ни было политические рассуждения. Поэтому не следует удивляться, что антирелигиозные преследования оказались в центре любых попыток анализировать гражданскую войну. Как и в случае с Эфиопией, поистине фашистская война, полностью соответствующая идеологии режима Муссолини, была пережита обществом как религиозная .

Борьба с коммунизмом играла важнейшую роль в сознании итальянских католиков со второй половины 1920-х годов. Но теперь, в результате иберийского кризиса, она предстала абсолютной схваткой между Римом и Москвой: «коммунистический «дьявол» теперь считался вездесущим» и по сравнению с мятежниками безусловно был «наибольшим злом» .

Как и во время итало-эфиопской войны звучали отдельные голоса тех представителей духовенства (к примеру, дона Стурцо и дона Маццолари), кто вопреки мнению большинства итальянских католиков отказался видеть в испанской гражданской войне крестовый поход. Но их было мало, и голоса их не были услышаны.

4. Вторая мировая война и антисемитизм

В политике Ватикана ожидание глобальной схватки с коммунизмом достигло своей кульмина-

ции с публикацией энциклики «Divini Redemptoris» (19 марта 1937 г.), осуждавшей коммунизм и провозглашавшей, что по сути своей он представляет собой лишь проявление атеизма. Но в последние годы правления Пия XI ситуация изменилась. Положение Церкви в Германии становилось всё более тяжёлым, а публикация энциклики «Mit brennender Sorge», обличавшей немецкий национал-социализм, обнародованной 14 марта 1937 г. и зачитанной в немецких церквах 21 марта, привела к новому усилению нажима на католиков, несмотря на то, что всего за несколько дней до этого нацисты с ликованием встретили осудившую коммунизм энциклику «Divini Redemptoris». В последние месяцы 1937 г. появилось ещё несколько знаков, указывавших на поворот в папской политике: в частности, Пий XI положительно отреагировал на предложение Мориса Тореза французским католикам о сотрудничестве, о чём свидетельствуют сообщения Ратти нескольким иностранным епископам в ходе частных аудиенций, записные книжки Пачелли и речь, произнесённая Пием XI в соборе Святого Петра 6 ноября 1937 г. . Конечно, одной из причин этого решения было стремление Ватикана всегда находить общий язык с теми, кто находится у власти, но оно указывает и на желание папы дистанцироваться от нацизма и фашизма.

В остальном можно вспомнить несколько важных событий, произошедших в 1938 г.: продолжили ухудшаться отношения между Святым Престолом и нацистской Германией, по-прежнему притеснявшей немецких католиков; в мае была намечена, но так и не состоялась встреча Пия XI с Гитлером; 22 июня Ратти поручил американскому иезуиту Джону Ла Фаржу написать энциклику против расизма и антисемитизма . Одним словом, Пий XI всё яснее осознавал, что опасность исходит не только от коммунизма, но и от нацифашизма. В глазах престарелого понтифика оба движения представляли собой угрозу для цивилизации: первое абсолютизировало классы, а второе - нацию .

В самой Италии отношения между Ватиканом и фашистским режимом достигли максимальной напряжённости летом 1938 г.: Муссолини стремился ко всё более тесному союзу с Германией, Пий XI несколько раз высказался против немецкого расизма, а Италия ввела антиеврейское законодательство, причём Муссолини пригрозил, что в числе запрещённых организаций окажется и Католическое действие. Фашистская политическая полиция пришла к выводу, что католическая организация, особенно её молодёжная часть, не только ускользнула от, казалось бы, всеобъемлющих тенет режима, но и заметно выросла, стала вести себя всё более агрес-

сивно в идеологическом плане и превратилась, если не в политическую партию, то в организационную структуру, способную конкурировать с фашизмом. Противостояние понемногу выдохлось и разрешилось дипломатическим путём, в ходе переговоров, закончившихся соглашениями 16 августа, которые, подтвердив соглашение 1931 г., обязали понтифика и Святой Престол воздержаться от публичных выступлений на тему расизма и еврейства .

Маховик расовых законов, запущенный в Италии указами от 5 и 7 сентября 1938 г., начал стремительно раскручиваться. В то время, как министерства собирали информацию, необходимую для подготовки дальнейших мер, а пропаганда неустанно вещала о губительных эффектах «иудейского присутствия» в национальной жизни, Муссолини и его правительство приступили к устранению последних институциональных препятствий на пути к государственному антисемитизму. Речь шла о короле и о Святом Престоле. 12 сентября Виктор-Эммануил уступил - добиться этого оказалось нетрудно . Ватикан так легко не поддавался, но причиной этому было исключительно сопротивление Пия XI.

6 сентября 1938 г. в личной беседе с делегацией Бельгийского католического радио Пий XI попросил сообщить миру о мыслях папы в отношении евреев. Сцену описал монсеньор Луи Пикар, президент и основатель Бельгийского католического радио. Спустя несколько дней Пикар писал в «La libre Belgique», что папа прокомментировал несколько канонических стихов о смерти Авеля, об Аврааме и Мельхиседеке и заявил, что антисемитизм («антипатичное движение, с которым мы, христиане, не должны иметь ничего общего») несовместим с «высшими истинами», о которых повествует текст Библии. В этот момент Пий XI «уже не мог больше сдерживать свои чувства» и назвал антисемитизм «недопустимым», заявив, что «в духовном плане мы - семиты» .

Но наставления Пия XI не были услышаны в итальянском католическом мире. Причиной тому была неустойчивость и разнообразие взглядов среди представителей высшего духовенства, во дворцах которых, как свидетельствуют недавно открытые ватиканские документы, начали ходить антиеврейские суждения, пусть и сформулированные с культурной и политико-юридической точки зрения, а не с позиций биологического антисемитизма . Но была и другая причина: наставления папы в Италии по ряду причин практически не распространялись. Режим воспрепятствовал их публикации, а в Ватикане многие приложили усилия, чтобы снизить накал полемики папы с фашистским правительством.

10 февраля 1939 г. папа Пий XI скончался. Его смерти ждали многие, в том числе и в рядах римской курии, а некоторые надеялись, что папа умрёт поскорее - слишком много трудностей он создал в отношениях с итальянским и немецким правительствами. В последние дни папа задумал и написал собственной рукой текст речи по случаю юбилея Латеранских соглашений, которая, как он считал, будет иметь огромную важность для отношений Церкви и фашистского режима. Через пять дней после смерти папы, когда Пачелли исполнял обязанности камерария и временного председателя (до избрания нового понтифика), государственный секретарь приказал уничтожить все материалы, связанные с последней речью Пия XI, в том числе оттиски, уже подготовленные в типографии . Эта речь, как и энциклика о единстве человеческого рода, так никогда и не была опубликована. Спустя тридцать лет после Латеранских соглашений, 6 февраля 1959 г., Иоанн XXIII привёл несколько цитат из неё в своём письме итальянским епископам , но Пачелли на неё не ссылался никогда. Недавно рукопись была обнаружена в Ватиканском секретном архиве . Самый резкий отрывок, по-свящённый фашизму, описывает режим в виде центральной власти, которая шпионит и искажает слова папы, епископов и католической печати. По сути дела, ничего сногсшибательного. Нет ни ультиматумов правительству, ни осуждения конкордата. Именно поэтому решение Пачелли не публиковать этот текст предстаёт ещё более показательным: речь шла о том, чтобы полностью изменить тональность в отношениях с режимом, избегать любых возможных поводов к трениям, просигнализировать о разрядке.

Пий XII, вступивший на папский престол 12 марта 1939 г., отошёл от линии папы Ратти. Он не стал публично осуждать антисемитизм, вообще отказавшись от произнесения таких слов, как «евреи» и «нацисты». Молчал не только понтифик, молчала вся Церковь: принимая во внимание размах трагедии, исключений было очень мало .

В Венеции кардинал Адеодато Пьяцца обвинил «иудейский народ, [...] рассеянный и смешавшийся с сотней других народов», в самых тяжёлых грехах - от «далёкого и неискупимого» Богоубий-ства до «испанской резни». В своей речи он постоянно прибегал к экзальтированному описанию кровавых бесчинств. Другие епископы выступали более спокойно, но при этом вставляли в свои речи различные нападки на евреев, прибегая к аргументам давно минувших дней. Это показало, насколько слабыми в католической культуре оказались антитела, защищавшие её от антисемитизма . Впро-

чем, в религиозной системе, крепко привязанной к богословской традиции и её поучениям, другой подход был бы в высшей степени маловероятным, и дело было не только в давлении извне, но и в том, что религиозные деятели продолжали воспроизводить и вновь истолковывать старинные рассуждения, создавшие негативный и конфликтный образ еврейства . С другой стороны, возвращение к этой перспективе, её подкрепление при помощи новых аргументов, указывали на желание солидаризироваться с господствующим режимом, пусть и сохраняя свою специфику: в конце концов, именно эта власть примирила государство и Церковь; к тому же епископы, священники и католические организации на протяжении долгих лет рассказывали об огромных заслугах этой власти перед католицизмом, ещё до католико-имперского апофеоза, каковым стало завоевание Эфиопии . Конечно, были исключения. Нельзя отрицать важную роль христианских сообществ (монастырей, приходов, аббатств) и отдельных верующих в спасении евреев. Они выдавали им фальшивые удостоверения личности и справки о крещении, прятали их у себя дома, в первую очередь детей, помогали спастись бегством - и все эти действия осуществлялись просто и со спокойной храбростью . Но хотя помощь, полученная отдельными людьми, значила очень много, она не закрывает собой тот факт, что церковное руководство (Ватикан, епископы, верхи Католического действия) так и не выступило с публичным осуждением преследования евреев, и не разрешало вопроса, которому с тех пор было посвящено множество исторических и теологических трудов: какова связь между истреблением евреев и антииудейской христианской традицией?

Когда разгорелась новая мировая война, позиция Пия XII опиралась на несколько важных пунктов: регулярное обличение ужасов войны и организация, по мере возможности, мероприятий по помощи жертвам войны, а также отказ вникать в сущность дела, разбираться, чьим интересам служит война и кто несёт за неё ответственность. Обращает на себя внимание молчание Пия XII по поводу нацистских зверств в Польше, а также подробное освещение на страницах «Osservatore Romano» русского вторжения в Польшу и последовавшего нападения СССР на Финляндию. Именно эта война, а отнюдь не та, что развязали нацисты, предстала в статье, опубликованной ватиканской газетой 2 декабря 1939 г., войной нового типа, идеологической и тотальной .

Впрочем, тон газеты смягчился после падения Франции и вступления Италии в войну. Хотя папа призвал сохранять дисциплину и служить

родине, незадолго до этого, в мае, он обратился с мольбой о заступничестве к святым покровителям Италии, прося их подарить стране мир. Подобный тон сильно разочаровал фашистское руководство, ожидавшее тотальной мобилизации, как это было всего четырьмя-пятью годами раньше. Но теперь католические деятели упорно видели в войне «наказание Божье» . Конечно, метаисторическая интерпретация конфликта позволяла намекнуть на ответственность правительств и политиков в развязывании войны. Но образ войны как «наказания» кардинально противоречил насаждаемой фашистским режимом коллективной вере в воинственную Италию и осложнял мобилизацию, необходимую для ведения мировой войны и тем более для революционной схватки во имя создания, после победы держав Оси, новой Европы и нового мирового порядка .

Идея священной войны вновь появилась в 1941 г. в связи с нападением на СССР, но лишь на первых порах и лишь в нескольких сферах: многие военные капелланы потребовали отправки на восточный фронт, будучи убеждены, что примут участие в миссии, которая приведёт к обращению России в полном соответствии с пророчествами Фатимы . Но этот энтузиазм оказался недолговечным. Ватикан отказался принять участие в «антибольшевистском крестовом походе» под руководством национал-социалистов , а его отношение к войне оставалось неизменно прохладным. Сама война приносила всё больше насилия и смертей, в особенности на русском фронте. Как следствие, духовенство быстро растеряло своё воодушевление по поводу войны стран Оси против Сталина и пришло к надежде (которую разделял и Ватикан), что Советский Союз и нацисты истощат друг друга в противостоянии и освободят от себя католическую Европу .

Ход военных действий не оправдывал этих надежд, и соотношение сил в планетарном масштабе, ставшее очевидным в ходе мировой войны, убедило Ватикан сделать ставку на политический союз с Соединёнными Штатами. Причиной этому была растущая убеждённость в том, что лишь США, несмотря на свой временный союз с СССР, могут стать преградой на пути коммунизма. Поэтому Ватикан начал дипломатическое сближение с Вашингтоном , а в сентябре 1941 г. предложил американским епископам смягчённое толкование отрывка из энциклики «Divini Redemptoris», воспрещавшей поддерживать какие-либо отношения с коммунистами. Это позволило американским католикам полностью поддержать решение администрации Рузвельта о начале войны бок о бок с Советской Россией .

Отчуждённость итальянских католиков от войны впервые проявилась летом 1942 г. и углубилась в последующие месяцы: военные неудачи, а также начало бомбёжек и голода, наводивших ужас на итальянцев, разорвали связь между военной машиной режима и религиозными чувствами. После падения Муссолини 25 июля 1943 г. и формирования правительства Бадольо церковные деятели и католические публицисты призывали к национальному согласию и повиновению новому правительству. «Osservatore Romano» предпочёл избежать каких-либо политических рассуждений , а «Civilta Cattolica», высказываясь по политическим вопросам не менее уклончиво, тем не менее опубликовала 7 августа призыв, обращённый к католикам и призывавший их «сотрудничать с легитимной властью посредством молитвы, действий и жертв, чтобы по окончании сурового времени, тяготеющего над судьбой Родины, открылся путь вверх» . В аналогичном ключе была выдержана и опубликованная в том же номере журнала статья отца Андреа Оддоне под названием «Достоинство христианского повиновения гражданским властям», в которой автор теоретически обосновывал, почему Церковь безразлична к формам политических режимов. Из этого следовали два вывода: во-первых, что католики обязаны проявлять абсолютную лояльность по отношению к правительству Бадольо; во-вторых, что Церковь не несёт ответственности за свои тесные отношения с фашистским режимом и не обязана немедленно давать всестороннее обоснование своей политики в фашистское двадцатилетие .

Впрочем, тема повиновения властям была актуальной и до свержения Муссолини - этот вопрос активно обсуждался в некоторых малочисленных католических группах, критически относившихся к фашизму. В частности, дон Примо Маццолари 10 августа 1941 г. в «Ответе лётчику» подчёркивал, что долг подчиняться существующим властям имеет свои ограничения, и даже указывал на легитимность «права на восстание», если государство предало ту цель, ради которой оно создавалось, а, значит, и общественное благо . Подобное же мнение высказал летом 1942 г. дон Джузеппе Доссетти на межрегиональной встрече Католических лауреатов (Laureati cattolici, группа в составе Католического действия) в Пьяченце, проведя урок по «восстанию против закона». Но если обычно рассмотрение этой темы сопровождалось очередным публичным заявлением о лояльности ассоциации по отношению к существующей власти, Доссетти предложил другой подход и заявил, что христианин обладает законным правом восстания против тирании . Эти соображения постепенно

начали распространяться среди интеллектуальных течений Католического действия. Маццолари развил этот подход после войны, размышляя об отказе от военной службы по убеждениям. Но некоторые соображения, хотя и не оказали немедленного влияния на действия Святого Престола, вкупе с другими факторами мотивировали многих католиков на борьбу против наци-фашизма.

В радиосообщении от 24 декабря 1944 г., в шестое Рождество, пришедшееся на войну, Пий XII признал, что благодаря яркой вспышке военной трагедии народы «как будто проснулись после долгого оцепенения» и воодушевлены «тенденцией к демократии», будучи убеждены, что, если бы их не лишили возможности проверять и исправлять действия публичных властей, мир не оказался бы вовлечён в смертоносный вихрь мировой войны . В этом радиосообщении лидер Церкви впервые заговорил о политическом измерении прав человека, начиная с права граждан «выражать собственное мнение о тех обязанностях и тех жертвах, что на него возложены» . Разумеется, не обошлось и без важных уточнений. Фундаментальным критерием для определения «истинной и здоровой демократии» папа по-прежнему считал подчинение её норм нравственному порядку, установленному Богом и истолкованному Церковью. Кроме того, он приглашал «избранных людей, придерживающихся твёрдых христианских убеждений», взять на себя роль наставников, чтобы «ввести в вены народа и государства, пылающие тысячей болезней, духовное противоядие ясности и дальновидности» . Иными словами, и при демократии католическая Церковь должна была быть наделена важнейшими функциями - прокладывать путь обществу и контролировать его развитие. Было принято решение стремиться к постепенной конфессионализации государства . Этот же взгляд, укоренённый в давней традиции религиозной мысли, признавал способность управлять обществом лишь за католиками, находящимися под руководством Церкви. Именно они должны были спасти общество от той пучины, в которую его ввергла фатальная цепь ошибок и антикатолических движений, достигшая своей кульминации в кошмарной мировой войне.

Благодаря метаисторическому взгляду на войну папа Пачелли был избавлен от необходимости углубляться в вопрос о том, кто несёт ответственность за мировую бойню, и мог намекнуть, что разные стороны конфликта были по-своему правы и неправы. Теперь, когда было очевидно, что наци-фашизм безусловно обречён на поражение, а будущий облик мира будет определять победа демократий, этот подход позволял по-новому проинтерпрети-

ровать роль католиков в минувших событиях. Церковь ни в коей мере не считала себя ответственной за искалеченные человеческие жизни; более того, она присваивала себе главную роль в борьбе против тоталитаризма. Сражения предыдущих лет, целью которых было укрепить власть Церкви и расширить её пространство, в устах понтифика превратились в борьбу за всеобщую свободу. Рим начал исторические манипуляции, в ходе которых католическая иерархия не только отпустила сама себе грех полной поддержки фашизма, но и продолжила заявлять, что лишь она способна взять в руки бразды правления итальянским обществом. Уровень доверия к Церкви был высок благодаря огромной помощи, которую священники и епископы оказали населению страны, в особенности в последнее военное двухлетие. И восстановленная невинность католической иерархии так и не прошла через купель общественной дискуссии. Никаких дискуссий и не было. Они были заблокированы на самом старте абсолютными принципами непогрешимости и безупречности Церкви, не дававшими хода каким бы то ни было критическим размышлениям о прошлом католического истеблишмента. Как максимум, дозволялось признать отдельные ошибки. Таким образом, церковная иерархия не нуждалась в том, чтобы оправдать своё соглашение с фашистским режимом или предложить комплексную интерпретацию фашистского двадцатилетия.

Эту линию в полной мере восприняли политические лидеры, которые начали на все голоса призывать к демократическому католицизму. Это были как старые деятели Народной партии, оказавшиеся на задворках при Муссолини, так и молодые лидеры христианской демократии, принявшие участие в Сопротивлении. В то время, как выходцы из Народной партии в предыдущие два десятилетия не раз задавались вопросом близких отношений Церкви и фашизма, новая католическая партия старательно избегала говорить об этом. Трудно было занять критическую позицию по отношению к политике Ватикана, прошлой или настоящей. Дело в том, что критическое размышление могло привести к запросу на ревизию, а то и на отмену привилегий, которые церковная организация получила благодаря конкордату. Другой причиной было ожидание лобового столкновения с коммунизмом, объединявшее католический мир в единый блок и делавшее всё менее возможными возражения и несогласия с официальной линией.

Примечания:

1. См.: Sturzo, L. L"Italia e il fascismo. - Roma, 1926. -

2. См.: Pertici, R. Chiesa e Stato in Italia. Dalla Grande guerra al nuovo Concordato (1914-1984). - Bologna, 2009. - P. 102-152.

3. Ibid. - P. 143 ss.

4. Discorsi di Pio XI. Ed. D. Bertetto. - Vol. I, 19221928. - Torino, 1960. - P. 14-19.

5. См.: Rogari, S. Santa Sede e fascismo. Dall"Aventino ai Patti lateranensi. Con Documenti inediti. - Bologna, 1977. - P. 251.

6. См.: Ceci, L. L"interesse superiore. Il Vaticano e l"Italia di Mussolini. - Roma-Bari, 2013. - P. 158-175. В настоящий момент готовится английское издание в издательстве Brill: The Superior Interest. The Vatican and Mussolini"s Italy.

7. De Felice, R. Mussolini il duce. Vol. I. Gli anni del consenso, 1929-1936. - Torino, 1996 (впервые издано в 1974 г.). - Р. 252.

8. Giampaoli, М. 1919. - Roma-Milano, 1929. - P. 346.

9. Mussolini, В. La dottrina del fascismo. - Milano, 1932 // Mussolini, B. Opera omnia / A cura di E. e D. Susmel. - Firenze, 1951-1963. - Vol. 34. - P. 118, 121.

10. См.: Ceci, L. L"interesse superiore. Il Vaticano e l"Italia di Mussolini ... - P. 145 ss.

11. См.: Bocci, М. Agostino Gemelli rettore francescano. Chiesa, regime e democrazia. - Brescia, 2002.

12. См.: Mangoni, L. L"Universitá cattolica del Sacro Cuore. Una risposta della cultura cattolica alla laicizzazione dell"insegnamento superiore // Storia d"Italia. Annali. № 9. La Chiesa e il potere politico dal Medioevo all"etá contemporanea / А cura di G. Chittolini e G. Miccoli. - Torino, 1986. - Р. 975-1014.

13. Sorrentino, D. La conciliazione e il "fascismo cattolico". I tempi e la figura di Egilberto Martire. -Brescia, 1980. - P. 66-70.

14. После войны де Росси Делл"Арно соединил самые значительные свидетельства о поддержке инициатив «Italia e Fede» со стороны епископов и священников в книгу: Rossi Dell"Arno, G. de". Pio XI e Mussolini. - Roma, 1954. В этом труде он рассказал и об основных этапах движения (в частности, о его начальной фазе на с. 28-32).

15. Rossi Dell"Arno, G. de". Cattolicesimo e fascismo. Plebiscito di vescovi per il regime. - Roma, .

16. См.: Moro, R. Il «modernismo buono». La «modernizzazione» cattolica tra fascismo e postfascismo come problema storiografico // Storia contemporanea. - 1988. - V. XIX, № 4. - Р. 625-716.

17. См.: Mosse, G.L. Sessualitá e nazionalismo. Mentalitá borghese e rispettabilitá (первое издание в 1982 году). - Roma-Bari, 2011.

18. См.: Ponzio, А. Corpo e anima: sport e modello virile nella formazione dei giovani fascisti e dei giovani cattolici nell"Italia degli anni Trenta // Mondo contemporaneo. 2005. - V. 1, № 3. - Р. 51-104.

19. См.: De Grazia, V. Le donne nel regime fascista. -Venezia, 1993. - P. 322-326; Gazzetta, L. Cattoliche durante il fascismo. Ordine sociale e organizzazioni femminili nelle Venezie. - Roma, 2011. - P. 157-164.

20. См.: Piva F. Educare alla «purezza»: i dilemmi della 42 Gioventù cattolica nel secondo dopoguerra, in Chiesa, laicità e vita civile / Studi in onore di Guido Verucci,

a cura di L. Ceci e L. Demofonti. - Roma, 2005. -P. 383-398.

21. Цит. по: Ibid. - P. 388.

22. См.: Muscolino, М. La "Rivista del Cinematógrafo" dalla nascita al 1968 // Attraverso lo schermo. Cinema

e cultura cattolica in Italia / A cura di R. Eugeni e D.E. 43 Viganô. - Vol. 2. - Roma, 2006. - P. 181-196.

23. См.: Viganô, D. Un cinema ogni campanile. Chiesa 44 e cinema nella diocesi di Milano. - Milano, 1997. - 45 P. 33-45.

24. См.: De Grazia, V. Le donne nel regime fascista ... -

25. La stampa cattolica italiana / А cura di A. Antoniazzi, prefazione di R. Manzini. - Milano, 1937 (дополнено 47 31 декабря 1936 г.). - P. 204-206.

26. Ceci, L. Il papa non deve parlare. Chiesa, fascismo e 48 guerra d"Etiopia. - Roma-Bari, 2010. - P. 8.

27. См.: Terhoeven, Р. Liebespfand fürs Vaterland. Krieg, Geschlecht und faschistiche Nation in der italianischen Gold und Eheringsammlung, 1935/1936. - Tübingen, 49 2003.

28. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 94-107.

29. Mussolini, B. Opera omnia / A cura di E. e D. Susmel. - Vol. XXVII. - Firenze, 1959. - P. 268-269.

30. Цит. по: Picardi, L. Cattolici e fascismo nel Molise (1922-1943). - Roma, 1995. - P. 114-115. 50

31. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 136-134. 51

32. Об этой резне см.: Campbell, I. The Massacre of Debre Libanos. Ethiopia 1937. The Story of one of Fascism"s most Shocking Atrocities / Introduction

by A. Del Boca, Preface by Asfa Wossen Asserate. - 52 Addis Abeba, 2014.

33. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 160-169.

34. Raguer, Н. La pólvora y el incienso. La Iglesia y la Guerra civil español (1936-1939). - Barcelona, 2001. 53

35. См.: I cattolici italiani e la guerra di Spagna. Studi e ricerche / A cura di G. Campanini, prefazione di G. De 54 Rosa. - Brescia, 1987.

36. См.: Petracchi, G. I gesuiti e il comunismo tra le due guerre // La Chiesa cattolica e il totalitarismo / А cura 55 di V. Ferrone. - Firenze, 2004. - P. 123-152. 56

37. См.: Levant, М. La "mano tesa", la Chiesa di Pio XI e il Fronte popolare // Diplomazia senza eserciti. Le relazioni internazionali della Chiesa di Pio XI / A cura 57 di E. Fattorini. - Roma, 2013. - P. 179-200.

38. Passelecq, G.; Suchecky, B. L"enciclica nascosta di Pio 58 XI. Un"occasione mancata dalla Chiesa nei confronti dell"antisemitismo. - Milano, 1997. 59

39. См.: Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini. La solitudine di un papa. - Torino, 2007. - Capitoli 5-7.

40. См.: Perin, R. Pio XI e la mancata lettera sugli ebrei 60 a Mussolini // Rivista di Storia del Cristianesimo. - 61 2013. - № 10. - P. 181-206.

41. De Felice, R. Storia degli ebrei italiani sotto il fascismo, nuova edizione ampliata. - Torino, 1997. - P. 291-293.

Статья под названием «Заявления папы руководителям и делегатам Бельгийского католического радио» («Les déclarations du Pape aux dirigeants et aux délégués de Radio Catholique Belge») была опубликована без подписи на страницах газеты «La libre Belgique» 14 сентября 1938 года и воспроизведена в: La Documentation catholique. 20, 5 décembre 1938. Col. 1459-1460.

Wolf, Н. Il papa e il diavolo. Il Vaticano e il Terzo Reich. - Roma, 2008. - P. 89-136; 194-239. Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini ... - P. 211-218. На это указывал уже Анджело Мартини в своей книге: Martini, А. Studi sulla Questione romana e sulla Conciliazione. - Roma, 1963. - P. 249. Полный текст речи см.: Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini ... - P. 240-244.

Moro, R. La Chiesa e lo sterminio degli ebrei. -Bologna, 2009. - P. 13-21.

Miccoli, G. Santa Sede e Chiesa italiana di fronte alle leggi antiebraiche del 1938 II La legislazione antiebraica in Italia e in Europa. - Roma:, 1989. -P. 163-274. В первую очередь см.: Р. 203. См.: Facchini, С. Antisemitismo delle Passioni. La «Palestra del clero» e il tema del deicidio II Storicamente, 7, 2011. Dossier Antisemitismo e chiesa cattolica in Italia (XIX-XX sec.), http:IIwww. storicamente.org/07_dossierIantisemitismoIfacchini_ antisemitsmo.htm

См.: Ceci, L. L"interesse superiore ... - P. 249-261. Cм.: Zuccotti, S. Under His Very Windows. The Vatican and the Holocaust in Italy. - New Haven, 2000; Riccardi, A. L"inverno più lungo. 1943-1944: Pio XII, gli ebrei e i nazisti a Roma. - Roma-Bari, 2008. Эта тема подробно рассматривается в исследовании: Miccoli, G. I dilemmi e i silenzi di Pio XII. Vaticano, Seconda guerra mondiale e Shoah. - Milano, 2000.

Acta diurna II L"Osservatore Romano. - 1939. -2 dicembre.

Menozzi, D. Chiesa, pace e guerra nel Novecento. Verso una delegittimazione religiosa dei conflitti. -Bologna, 2008. - P. 149 ss. Cм.: Ceci, L. L"interesse superiore ... - P. 266 ss. Cм.: Franzinelli, M. Il riarmo dello spirito: i cappellani militari nella seconda guerra mondiale. - Pagus, 1991.

Cм.: Garzia, I. Pio XII e l"Italia nella seconda guerra mondiale. - Brescia, 1988. - P. 194-199. Cм.: Miccoli, G. I silenzi e i dilemmi di Pio XII ... -P. 213-228.

Cм.: Castagna, L. A Bridge across the Ocean. The United States and the Holy See between the Two World War. - Washington, 2014. - P. 150-166. Miccoli, G. I silenzi e i dilemmi di Pio XII. - P. 217 ss. Cм.: Durand G.D. L"Église catholique dans la crise de l"Italie (1943-1948). - Rome, 1991. - P. 9-49; Moro, R. I cattolici italiani e il 25 luglio II Storia contemporanea.

1993. - V. 6, № 24. - P. 967-1017.

62. Nell"ora grave della Patria // La Civiltá Cattolica. -1943. - № 94/3. - P. 173-174.

63. Oddone, A. La dignitá dell"ubbidienza cristiana all"autoritá civile ... - P. 184-191.

64. Mazzolari, P. Scritti sulla pace e sulla guerra / Edizione critica a cura di G. Formigoni e M. De Giuseppe. -Bologna, 2009. - P. 234-264.

65. Cm.: Galavotti, G. Il professorino. Giuseppe Dossetti tra crisi del fascismo e costruzione della democrazia 1940-1948. - Bologna, 2013. - P. 212 ss.

66. Речь имеется на сайте: www.vatican.va.

67. Об изменении тональности публичных речей Пия XII в отношении прав человека в начале 40-х годов см.: Moyn, S. Christian Human Rights. -Philadelphia, 2015.

68. Pio XII. Radiomessaggio del 24 dicembre 1944.

69. См.: Miccoli, G. Cattolici e comunisti nel secondo dopoguerra: memoria storica, ideologia e lotta politica // Studi storici. - 1998. - № 38. - P. 951-991.

Еще осенью 1943 г. территория Италии оказалась разделенной надвое. Ее южная часть была занята американо-английскими войсками, а немецкая оккупация северных и части центральных областей затянулась на два года. В южной части Италии правительство, сформированное Бадольо из "специалистов", не имело никакой поддержки в народе и не пользовалось авторитетом у англо-американских властей.

Антифашистские партии не были едины в вопросе об отношении к монархии, т. к. Партия действия и социалисты требовали немедленного отречения короля. Это давало возможность оккупирующим державам саботировать решение Московской конференции министров иностранных дел СССР, Соединенных Штатов и Англии о необходимости включения в правительство "представителей тех слоев итальянского народа, которые всегда выступали против фашизма". В марте были восстановлены прямые дипломатические отношения между Советским Союзом и Италией.

24 апреля 1944 г. было сформировано новое правительство под председательством Бадольо, в которое вошли антифашистские партии. После освобождения Рима правительство было реорганизовано: председателем совета министров стал лидер партии Демократии труда И. Бономи, а антифашистские партии получили в правительстве преобладающее влияние.

Важнейшие события происходили в этот период в Северной Италии, где истинными хозяевами стали немцы, установившие жесткий контроль над всей деятельностью итальянской администрации. Они проводили планомерный вывоз из Северной Италии промышленного сырья и оборудования, продовольствия, различных ценностей. В Германию в принудительном порядке направлялись квалифицированные рабочие и захваченные в плен итальянские солдаты. Даже не уведомив Муссолини, Гитлер отторг от Италии область Венеции вместе с Триестом и включил ее в состав рейха. После своего возвращения к власти в Северной Италии Муссолини во всеуслышание заявил об "антикапитализме" созданной им неофашистской партии. В ноябре 1943 г. был опубликован "Веронский манифест" неофашистской партии, в котором содержался ряд обещаний, в том числе созыва Учредительного собрания, "социализации" предприятий путем участия рабочих в их управлении, свободы критики и т. д.

Одновременно с этим появилась широкая сеть репрессивных органов. Во всех провинциях были учреждены "особые трибуналы", в помощь гестапо повсюду создавались специальные полицейские подразделения.

Распустив королевскую армию, Муссолини пытался создать вооруженные силы для продолжения войны на стороне Германии. Однако многочисленные наборы в эту армию не давали результатов, т. к. большинство мобилизованных предпочитало уходить в горы. Четыре итальянские фашистские дивизии, так же как различные военизированные организации вроде "черных бригад", "батальонов Муссолини" и т. д., были целиком заняты действиями против партизан.

В день начала немецкой оккупации, 9 сентября 1943 г., антифашистские партии Рима образовали Комитет национального освобождения. В него вошли представители шести партий: Коммунистической, Социалистической, Партии действия, партии Демократии труда, Христианско-демократической и Либеральной. Это событие и явилось началом движения Сопротивления.

К лету 1944 г. партизанские отряды в Северной и Центральной Италии насчитывали в своих рядах 50--60 тыс. человек и представляли собой грозную силу. Более половины из них составляли отряды имени Гарибальди.

Мощным стимулом расширения антифашистской борьбы на оккупированной территории послужила всеобщая мартовская забастовка. В истории Италии не было столь единодушных выступлений трудящихся. Подготовка этой забастовки напоминала открытое объявление войны фашизму трудящимися Северной Италии. Ею руководил специально созданный комитет, в который вошли представители крупнейших предприятий. В отличие от мартовских забастовок 1943 г., когда предприятия втягивались в борьбу постепенно, в марте 1944 г. одновременно прекратили работу около миллиона человек. Итальянские фашисты были так напуганы, что почти нигде не посмели, открыто выступить против рабочих и предпочли укрыться за спиной немецкой военной администрации. Так же как мартовские забастовки 1943 г. послужили прелюдией к падению диктатуры Муссолини, движение в марте 1944 г. открыло дорогу национально-освободительной войне. В летние месяцы 1944 г. партизанская армия наносила непрерывные удары по немецким войскам. С июня 1944 г. по 30 марта 1945 г. партизаны уничтожили в Италии 16380 гитлеровцев и итальянских фашистов, ранили 10536 человек, провели 6449 операций и 5571 акт саботажа, уничтожили 230 паровозов и 760 вагонов, взорвали 276 мостов, уничтожили или привели в негодность 237 самолетов. В результате партизанского наступления в ряде областей власть фашистской администрации сохранилась лишь номинально.

Росло число освобожденных районов, полностью контролируемых партизанами. Немецкий главнокомандующий в Италии Кессельринг признавался в своих мемуарах: "После оставления Рима (июнь 1944 г.) произошло усиление партизанской деятельности в совершенно неожиданных для нас масштабах... С этого момента партизанское движение превратилось для немецкого командования в реальную опасность, и его ликвидация стала задачей первостепенной важности". Несмотря на то, что все силы правительства Муссолини и значительная часть германской армии были брошены против партизан, итальянские патриоты, действовавшие при широкой поддержке населения, прочно удерживали в своих руках инициативу. Лишь внезапное прекращение наступления англо-американских войск в октябре 1944 г. и зимние холода заставили партизанскую армию сократить масштабы действий и временно перейти к обороне. Однако было ясно, что немецкая оккупация Италии подходит к концу и дни итальянского неофашизма сочтены. В декабре 1944 г. Муссолини после долгого молчания выступил в Милане с большой речью. Это оказалось его последним политическим выступлением, и оно как бы подвело итоги истории неофашизма в Северной Италии.

Муссолини был вынужден признать, что многие обещания, начиная с созыва Учредительного собрания, не были выполнены, и оправдывал это необходимостью направлять все усилия на создание вооруженных сил. Более того, по сути дела он сказал, что неофашизму не удалось создать государства в полном смысле этого слова, он ограничился практически созданием армии, которая была почти целиком поглощена ведением гражданской войны. Это было признанием силы антифашистского движения и краха попыток возродить итальянский фашизм. В январе 1945 г. итальянские патриоты начали подготовку к решительному наступлению. В течение февраля и марта численность партизанской армии быстро возрастала и достигла 130 тыс. Сложная обстановка в Италии привлекала пристальное внимание английского Управления специальных операций и американского Управления стратегической разведки. Несмотря на некоторые расхождения между англичанами и американцами по вопросам отношения к силам итальянского Сопротивления, обе эти организации придерживались единого мнения о необходимости ограничить размах партизанского движения. Снабжение партизан оружием использовалось как одно из средств поставить Сопротивление в зависимость от американо-английской политики, в частности для поддержания антикоммунистических сил.

Даже военный министр в правительстве Бадольо и военный руководитель итальянского Сопротивления генерал Кадорна вынуждены были заявить, что "антиреволюционные отряды" Сопротивления пользуются особым расположением западных союзников и получают наибольшее количество оружия и боеприпасов. Когда сдержать и ограничить размах народно-освободительного движения не удалось, американо-английское командование официально запретило увеличение численности партизанских соединений и направило своим офицерам связи приказ прекратить "беспорядочное" распределение оружия среди партизан.

Еще осенью 1943 года территория Италии оказалась разделенной надвое. Ее южная часть была занята американо-английскими войсками, а немецкая оккупация северных и части центральных областей затянулась почти на два года.

В южной части Италии правительство, сформированное Бадольо из «специалистов», не имело никакой поддержки в народе и не пользовалось авторитетом у англо-американских властей. Антифашистские партии не были едины в вопросе об отношении к монархии, так как Партия действия и социалисты требовали немедленного отречения короля.

Это давало возможность оккупирующим державам саботировать решение Московской конференции министров иностранных дел СССР, Соединенных Штатов и Англии о необходимости включения в правительство «представителей тех слоев итальянского народа, которые всегда выступали против фашизма».

Весной 1944 года Советский Союз предпринял новый шаг, свидетельствующий о его стремлении способствовать предоставлению итальянскому народу суверенных прав. В марте были восстановлены прямые дипломатические отношения между Советским Союзом и Италией.

29 марта руководитель итальянских коммунистов П. Тольятти внес предложение о создании правительства национального единства, отложив решение вопроса о монархии на период после окончания войны. Предложение Коммунистической партии было единственно возможным выходом из тупика, и с ним согласились все антифашистские партии.

24 апреля 1944 г. было сформировано новое правительство под председательством Бадольо, в которое вместе с другими антифашистскими партиями впервые в истории Италии вошли коммунисты.

После освобождения Рима правительство было реорганизовано: председателем совета министров стал лидер партии Демократии труда И. Бономи, а антифашистские партии получили в правительстве преобладающее влияние.

Важнейшие события происходили в этот период по другую сторону фронта. Истинными хозяевами Северной Италии стали гитлеровцы, установившие жесткий контроль над всей деятельностью итальянской администрации.

Они проводили планомерный вывоз из Северной Италии промышленного сырья и оборудования, продовольствия, различных ценностей. В Германию в принудительном порядке направлялись квалифицированные рабочие и захваченные в плен итальянские солдаты.

Даже не уведомив Муссолини, Гитлер отторг от Италии область Венеция вместе с Триестом и включил ее в состав рейха.

После своего возвращения к власти в Северной Италии Муссолини во всеуслышание заявил об «антикапитализме» созданной им неофашистской партии.

В ноябре 1943 года был опубликован «Веронский манифест» неофашистской партии, в котором содержался ряд демагогических обещаний, в том числе созыва Учредительного собрания, «социализации» предприятий путем участия рабочих в их управлении, свободы критики и т. д.

Однако подобные обещания не могли обмануть, тем более что фашисты вскоре после провозглашения ими «Социальной республики» приступили к организации широкой сети репрессивных органов. Во всех провинциях были учреждены «особые трибуналы», в помощь гестапо повсюду создавались специальные полицейские подразделения, которые без суда и следствия расправлялись с антифашистами.

Распустив королевскую армию, Муссолини пытался создать вооруженные силы для продолжения войны на стороне Германии. Однако многочисленные наборы в эту армию не давали результатов, так как большинство мобилизованных предпочитало уходить в горы.

Четыре итальянские фашистские дивизии, так же как различные военизированные организации вроде «черных бригад», «батальонов Муссолини» и т. д., были целиком заняты действиями против партизан.

В день начала немецкой оккупации, 9 сентября 1943 года, антифашистские партии Рима образовали Комитет национального освобождения. В него вошли представители шести партий: Коммунистической, Социалистической, Партии действия, партии Демократии труда, Христианско-демократической и Либеральной.

Хотя представители всех партий выступали за развертывание вооруженной борьбы, на деле правые партии всячески тормозили развитие массового сопротивления и стремились превратить Комитет в консультативный межпартийный орган.

В результате парализующего влияния буржуазных партий, находивших поддержку у деятелей Ватикана, Римский комитет национального освобождения не сумел стать боевым центром руководства партизанским движением. Несмотря на героические усилия коммунистов и представителей некоторых других партий, создавших вокруг города партизанские отряды, Рим оказался одним из немногих итальянских городов, где борьба патриотов не увенчалась победоносным восстанием.

Иначе дело обстояло в Северной Италии: Миланский комитет национального освобождения, принявший название Комитета национального освобождения Северной Италии, с первых дней своего существования стал подлинным политическим руководителем движения Сопротивления.

С ним были связаны многочисленные комитеты национального освобождения, созданные в областях, городах, селах, а иногда в кварталах и на отдельных предприятиях. Эти органы в Северной Италии состояли из представителей пяти партий (здесь не было партии Демократии труда).

Ведущая роль левых партий, и особенно коммунистов, проявилась на Севере с полной силой. Коммунисты первыми начали борьбу в городах, создав боевые группы патриотического действия, которые смелыми налетами на вражеские штабы, проведением митингов и другими действиями сразу же создали боевую атмосферу, мобилизующую массы на борьбу.

В октябре 1943 года Коммунистическая партия приступила к формированию в горах «образцовых бригад Гарибальди», которые не только послужили ядром партизанской армии, но и показали пример другим политическим партиям. Партия действия и социалисты начали также создавать свои боевые отряды, во многом заимствуя организационные принципы гарибаль-дийских бригад. Позднее других пошли на создание вооруженных соединений христианские демократы и либералы.

Коммунистическая партия опиралась на мощную поддержку рабочего класса. Уже в осенние месяцы 1943 г. забастовочное движение в таких городах, как Турин, охватывало одновременно несколько предприятий. В начале весны 1944 г. коммунисты выдвинули задачу проведения всеобщей забастовки, которую они рассматривали как генеральную репетицию национального восстания.

Забастовка началась 1 марта по сигналу специально созданного комитета по руководству движением. Это было крупнейшее выступление итальянского рабочего класса; в движении участвовало около 1 млн. рабочих, поддержанных более 20 тыс. партизан и многочисленными группами патриотического действия.

Подобно тому как весенняя забастовка 1943 г. послужила прелюдией падения фашизма, движение 1944 г. открыло дорогу национальному восстанию.

По инициативе Коммунистической партии весной 1944 г. в деревнях стали создаваться отряды патриотического действия, которые, начав с задач местной самообороны, постепенно превратились в боевые соединения. Партизанская армия широко пополнилась в этот период молодыми крестьянами, уклонявшимися от призыва в фашистскую армию.

Если до марта 1944 года в горах было 30 тыс. партизан, то летом партизанская армия возросла до 80 тыс. бойцов. Партизаны вели непрерывные наступательные бои, освобождая обширные территории от фашистов и создавая партизанские районы. Всего к осени 1944 г. в Северной Италии имелось 15 освобожденных зон, где власть принадлежала комитетам национального освобождения.

Лето 1944 года ознаменовалось политическим и организационным сплочением сил Сопротивления. В июне партизанские отряды различных партий были объединены под общим командованием, принявшим название Командование корпусом добровольцев свободы.

Ведущее положение в командовании занимали коммунист Л. Лонго и руководитель Партии действия Ф. Парри. Комитет национального освобождения Северной Италии в этот период выдвинул задачу подготовки национального восстания и принял ряд программных документов, в которых заявил, что целью восстания является установление строя новой демократии, в которой «все трудящиеся классы будут иметь решающее влияние».

Казалось, что освобождение Италии от гитлеровской оккупации - дело нескольких недель. Однако действительность оказалась иной.

Осенью 1944 года против партизан помимо всех вооруженных формирований «Социальной республики» действовало не менее трети германских сил в Италии.

Сложная обстановка в Италии привлекала пристальное внимание английского Управления специальных операций и американского Управления стратегической разведки. Несмотря на некоторые расхождения между англичанами и американцами по вопросам отношения к силам итальянского Сопротивления, обе эти организации придерживались единого мнения о необходимости ограничить размах партизанского движения.

Снабжение партизан оружием использовалось союзниками как одно из средств поставить Сопротивление в зависимость от американо-английской политики, в частности для поддержания антикоммунистических сил.

Даже военный министр в правительстве Бадольо и военный руководитель итальянского Сопротивления генерал Кадорна вынуждены были заявить, что «антиреволюционные отряды» Сопротивления пользуются особым расположением западных союзников и получают наибольшее количество оружия и боеприпасов.

Когда сдержать и ограничить размах народно-освободительного движения не удалось, американо-английское командование официально запретило увеличение численности партизанских соединений и направило своим офицерам связи приказ прекратить «беспорядочное» распределение оружия среди партизан.

В борьбе против фашистских поработителей в Италии большую роль сыграли итальянские патриоты. Их деятельность особенно активизировалась с лета 1944 г. под влиянием крупных побед Советских Вооруженных Сил и армий западных союзников. Этому способствовало также усиление позиций прогрессивных сил в самой Италии. В этот период резко возросла численность партизан. Так, если в феврале - марте 1944 г. в Северной Италии их насчитывалось 20 - 30 тыс., то к 15 июня - уже 82 тыс. {768} . В их рядах сражалось значительное количество советских граждан, бежавших из фашистских лагерей.

Изменялась и организационная структура партизанских формирований. Отряды составляли батальоны, которые сводились в бригады, а бригады - в дивизии. Организационно укреплялись также созданные коммунистами подпольные группы патриотического движения в городах (ГАП) и вооруженные отряды самообороны в сельских местностях (САП). Основные партизанские силы сосредоточивались в Пьемонте, Лигурии, Эмилии-Романьи, Ломбардии, Венето. В июне 1944 г. все соединения были сведены в единую партизанскую армию - Корпус добровольцев свободы (КДС) с единым главным командованием. Хотя инициатором объединения явилась Итальянская коммунистическая партия, под давлением западных союзников и правительства Бономи главнокомандующим КДС в августе был назначен представитель либеральной партии генерал Р. Кадорна. Левые партии согласились с этим назначением при условии, что политическими комиссарами при главнокомандующем будут один из руководителей ИКП - Л. Лонго и видный деятель Партии действия Ф. Парри. Они стали заместителями Кадорны, но фактически ведущая роль в руководстве партизанским движением принадлежала им, что соответствовало реальному соотношению бойцов партизанской армии по партийной принадлежности.

Главное командование КДС в первых же принятых им документах обязывалось выполнять возложенные на него функции под руководством Комитета национального освобождения Северной Италии (КНОСИ), координировать свои действия с итальянским правительством и союзным командованием {769} .

2 июня 1944 г. КНОСИ принял на себя функции “чрезвычайного правительства” оккупированной части Италии и заявил, что его целью является подготовка национального восстания. В директивах, подготовленных Генеральным секретарем Итальянской коммунистической партии П. Тольятти и разосланных 6 июня 1944 г. всем партийным организациям и гарибальдийским отрядам, содержались указания о развертывании в оккупированных районах подготовки всеобщего восстания. В директивах подчеркивалось, что оно должно быть делом не одной партии или части антифашистского фронта, а всего народа, всей нации.

КНОСИ подчинялись все партизанские формирования, созданные различными политическими партиями. В каждом районе, где развертывались действия партизан, назначалось соответствующее командование, подчиненное центру, а также командование подпольщиков, действовавших в городах. 41 процент партизанских формирований составляли коммунистические гарибальдийские отряды, 29 процентов - отряды Партии действия {770} .

Коммунисты добивались укрепления партийных ячеек не только в своих, но ив других партизанских отрядах, выступали за согласованную линию всех патриотов: коммунистов, социалистов и членов Партии действия. Ведущая роль компартии в вооруженной борьбе, ее линия на сплочение левых политических сил обеспечили ей решающее влияние в партизанской армии. Большинство политических комиссаров отрядов поддерживало политику коммунистов, направленную на изгнание немецких оккупантов.

Летом и осенью 1944 г. особо остро встал вопрос о координации действий партизанской армии и сил союзников. Обычно англо-американское командование широко опиралось на помощь патриотов Италии, но не всегда согласовывало свои планы с руководством партизанского движения. Оно ставило перед силами Сопротивления лишь общие задачи. Так, главнокомандующий союзными войсками в своем обращении от 6 июня 1944 г. призывал всех патриотов на оккупированной территории Италии “единодушно восстать против общего врага” {771} . Партизанское же командование не получало необходимой информации и поэтому вынуждено было самостоятельно определять цели и задачи своих действий, исходя из предположений о возможном развитии хода операций союзников. При этом оно считало, что “отряды патриотов, действующие в горах, ни в коем случае не должны стремиться во что бы то ни стало перенести свои действия в города”, что они должны выйти на “пути отступления противника” и активно преследовать его {772} .

В ряде случаев англо-американское командование не только игнорировало партизанское движение, но и создавало трудности в его развертывании. Первые английские и американские миссии, которые начали прибывать в партизанские отряды весной 1944 г., обосновывались при тех командованиях, которые они считали “более правыми”. При распределении оружия, боеприпасов и диверсионных средств, сбрасываемых союзниками с самолетов, миссии проводили политику дискриминации левых сил. “Эта дискриминация, - пишет бывший командир партизанской дивизии Р. Батталья, - была совершенно определенно направлена как раз против наиболее сильных формирований, то есть против гарибальдийских отрядов...” {773} Так, в Лигурии, в провинции Специя, миссия 5-й американской армии требовала категорического заверения, что оружие и продовольствие не достанутся коммунистическим партизанским отрядам.

Эти действия союзников затрудняли, но не могли приостановить развертывание в Италии партизанского движения, в котором основную силу составляли отряды, руководимые коммунистами {774} . Слета 1944 г. антифашистская вооруженная борьба вступила в новую фазу и приобрела характер широкой народной войны против немецких оккупантов и их пособников. В ходе летне-осеннего наступления партизаны освободили Флоренцию, содействовали союзным войскам в изгнании противника из областей Тосканы и Марке, из многих населенных пунктов и целых районов Пьемонта. Лигурии, Эмилии-Романьи и Венето.

В ряде оккупированных гитлеровцами районах Северной Италии фактически существовало двоевластие: фашистский режим, который все более и более дискредитировал себя, и власть антифашистских органов, осуществлявшаяся нелегально, но пользовавшаяся большой популярностью среди населения {775} . Кроме того, патриоты в Северной Италии по указанию КНОСИ в июне - июле создали в тылу врага 15 освобожденных зон. Наиболее крупные из них назывались “партизанскими республиками”. В частности, в республике Карния (административный центр - город Ампеццо) проживало 70 тыс. жителей, на территории республики Монтефьорино - 30 тыс. Большинство “республик”, созданных в июне - июле, существовало до августа, а некоторые из них - до октября, когда были заняты фашистами. Но в результате осеннего наступления партизан возникли новые освобожденные зоны. Всего в период с сентября по декабрь их насчитывалось десять. Наиболее крупными из них были республика Торрилья (между Генуей и Пьяченцей), республика Монферрато (в Пьемонте) и республика Оссола (в Ломбардии, между грядой гор Монте-Роза и озером Лаго-Маджоре), административным центром которой был город Домодоссола. В республике Оссола в 28 коммунах проживало более 70 тыс. жителей, она имела прямое железнодорожное сообщение со Швейцарией {776} .

Поначалу нередко в освобожденных зонах функции административного управления брало на себя партизанское командование. Но с первых же дней их возникновения итальянские коммунисты вели большую работу по созданию демократических управленческих органов. В этом отношении характерно послание федерального комитета компартии Генуи, направленное в конце августа 1944 г. командованию гарибальдийской дивизии. В нем, в частности, подчеркивалось: “Мы должны помогать, побуждать, советовать, но вместе с тем нужно среди самого местного населения находить людей, которые будут ответственными руководителями новой демократической администрации” {777} . Постепенно власть в освобожденных зонах переходила в руки центральных джунт, куда входили представители различных антифашистских политических партий (коммунисты, социалисты, христианские демократы и другие). Они энергично осуществляли демократизацию общественно-политической жизни на местах. Народные трибуналы вершили суд над фашистскими преступниками. По решению джунт вводился прогрессивный налог на имущество, устанавливался контроль над ценами, распределялись излишки продовольствия среди нуждающихся, оказывалась материальная помощь партизанам, а иногда и рабочим оккупированных фашистами городов.

Усиливались диверсионные действия партизанских отрядов. Число диверсионных актов на шоссейных и железных дорогах, телефонных линиях возросло с 241 в мае до 344 в июне. Партизаны разрушали мосты, устраивали засады на дорогах, совершали налеты на транспортные колонны, пускали под откос эшелоны с воинскими грузами и войсками, сеяли панику в стане врага. Для борьбы с ними немецкому командованию нередко приходилось даже снимать части с фронта. Если вначале против партизан фашистами использовались обычные пехотные соединения, вооруженные в основном стрелковым оружием, то в дальнейшем привлекались специально обученные войска, применялись танки, артиллерия. Начиная с лета 1944г. боевые действия участников итальянского движения Сопротивления сковывали крупные силы противника. “С этого времени, - признавал впоследствии фельдмаршал Кессельринг, - партизанская война стала для немецкого командования реальной опасностью, устранение которой имело решающее значение для исхода военной кампании” {778} .

В сентябре гитлеровцы и их пособники решили провести операцию с целью ликвидировать освобожденные районы и захватить все ключевые позиции партизан. Она готовилась скрытно, была начата внезапно и сопровождалась жестокими репрессиями. Участвовавшие в ней войска перешли в наступление 20 сентября и продолжали его в течение трех месяцев. Причем в операции использовались одни и те же силы, которые перебрасывались из одной зоны в другую.

Для партизанского командования план действий противника оказался неожиданным. Оно рассчитывало, что гитлеровцы нанесут удар с Венецианской низменности по центру фронта партизанских сил. Каратели же решили сначала разгромить его фланги: на западе - у горы Граппа и прилегающей к ней зоны, на востоке - в районе реки Изонцо. Лишь затем они нанесли удар по центру, но не с юга, как предполагали партизаны, а с севера. Взяв партизанские силы в гигантское кольцо, гитлеровцы оттеснили их из предгорий Карнийских Альп в более узкий район. Карательная операция сопровождалась массовыми расстрелами и казнями местных жителей, уничтожением населенных пунктов. Это был самый тяжелый период в итальянском движении Сопротивления. И в это трудное время англоамериканское командование не только не оказало партизанским отрядам помощи, но и прекратило их снабжение {779} . 10 ноября было опубликовано воззвание генерала Александера, в котором партизанам предлагалось на некоторое время прекратить вести операции в широком масштабе, сохранить оружие и боеприпасы и находиться в готовности до новых распоряжений.

Это воззвание передавалось по радио открытым текстом, и противник, перехватив его, разгадал, что англо-американское командование намеревается отложить всякие наступательные действия в Италии и что, таким образом, наступает передышка на фронте. Предложение Александера ослабить борьбу против оккупантов и итальянских фашистов существенно облегчило ведение ими контрпартизанских действий. Зимой 1944/45 г. гитлеровское командование к проведению карательных экспедиций привлекало до 15 дивизий, в том числе 10 немецких.

В этой обстановке Итальянская коммунистическая партия прилагала большие усилия по обеспечению активности партизанского движения. Как писал один из руководителей партизанского движения, Л. Лонго, она энергично выступила против деморализующих и демобилизующих мер англо-американского командования и “обратилась с призывом ко всему народу, организовала сбор продовольствия, одежды и всех материалов, необходимых для партизанской борьбы в условиях суровой зимы. Эта кампания позволила... не только сохранить боеспособность партизанской организации, но и создать новые узы солидарности между бойцами Сопротивления и народом” {780} .

К концу 1944 г. партизаны понесли тяжелые потери в борьбе с оккупантами. По данным Дж. Сербандини (Бини), одного из организаторов движения Сопротивления в Италии, в это время они располагали в десять раз меньшими силами, чем действовавший против них противник {781} . Однако и на этот раз итало-немецким фашистам не удалось подавить движение Сопротивления. Партизанские отряды, которыми руководила Итальянская коммунистическая партия, воодушевленные решающими победами Советских Вооруженных Сил и высокими целями освободительной борьбы, выстояли перед новым натиском врага. Несмотря на значительные потери, армия Сопротивления стала еще более сплоченной и организованной боевой силой.

Таким образом, англо-американские войска на итальянском фронте, действуя в горной местности, в течение семи месяцев продвинулись в северном направлении до 320 км и овладели центральной частью страны, оказались в 280 км от южной границы оккупированной гитлеровцами Австрии. Захватив военно-воздушные базы в районах Рима, Флоренции и перебазировав сюда крупные силы авиации, союзники получили большие возможности для нанесения мощных авиационных ударов по Германии с юга. С овладением рядом морских портов Италии (Ливорно, Анкона и др.) улучшилось базирование союзных военно-морских сил, оказывавших поддержку приморским группировкам, облегчилось снабжение войск.

В ходе операций союзных сил, в рядах которых сражались англичане, американцы, алжирцы, бразильцы, греки, индийцы, итальянцы, канадцы, поляки, французы и представители других народов, было разгромлено 15 немецких дивизий, в том числе 1 танковая и 3 моторизованные. Всего войска вермахта в июне - декабре потеряли 19 тыс. человек убитыми, 65 тыс. ранеными и 65 тыс., пропавшими без вести {782} . При этом значительные потери они несли от ударов англо-американской авиации. Урон союзников составил около 32 тыс. человек убитыми, свыше 134 тыс. ранеными и около 23 тыс. пропавшими без вести {783} .

Успех союзников в Италии был достигнут совместными усилиями всех видов вооруженных сил. Действия сухопутных войск, игравших основную роль в боях на Апеннинском полуострове, поддерживались массированными ударами авиации. Корабли военно-морского флота оказывали огневое содействие войскам, наступавшим вдоль побережья, прикрывали их приморские фланги, нарушали вражеские и защищали свои морские коммуникации.

В горной местности союзное командование стремилось наносить удары вдоль долин, чтобы использовать все рода войск. Прорыв обороны противника осуществлялся на узких участках фронта. Здесь сосредоточивались 45 - 60 процентов всех пехотных соединений, около 70 процентов танков, до 70 процентов артиллерии и основная масса авиации.

Для прорыва оборонительных рубежей войска группы армий строились в один эшелон. Прорыв обороны пехотными дивизиями обычна осуществлялся после длительной авиационной и мощной артиллерийской подготовки, при поддержке танков, самолетов и артиллерии способом последовательного овладения отдельными опорными пунктами. Средний темп продвижения при преодолении тактической зоны обороны в горной местности не превышал 1 - 2 км в сутки. Преследование противника войска вели нерешительно, они не сумели использовать благоприятные возможности для того, чтобы перерезать ему пути отступления. Как правило, гитлеровцы почти беспрепятственно отходили на заранее подготовленные рубежи, и англо-американским войскам приходилось снова осуществлять прорыв.

Наступлению союзных сил активно содействовали итальянские партизаны. В период с июня 1944г. до марта 1945 г. они провели 6449 вооруженных акций, 5570 актов саботажа, уничтожили не менее 16 тыс. фашистов и захватили большое количество вражеского вооружения {784} . Эти успехи итальянских партизан и всех патриотов были достигнуты в исключительно тяжелой обстановке, созданной массовым террором гитлеровских войск и сотрудничавших с ними итальянских фашистов, а также политикой реакционных кругов США и Великобритании, направленной против коммунистов и других прогрессивных сил Италии.

Союзные войска в Италии могли добиться более значительных успехов и довести операции до завершения, если бы всегда достигалась согласованность в их действиях. Наступление английской и американской армий, как правило, планировалось и осуществлялось разновременно: если одна из них переходила в наступление, другая только готовилась к нему, и наоборот. Это позволяло немецкому командованию не только маневрировать своими силами и довольно быстро локализовать прорывы союзных войск, но и перебрасывать соединения с итальянского фронта в Южную Францию, Грецию и на восточный фронт.

Одна из основных причин незавершенности операций союзников в Италии заключается в нерешительности действий англо-американского командования. Бывший гитлеровский генерал 3. Вестфаль в связи с этим пишет: “...если бы западные союзники при решении оперативных вопросов проявляли больше смелости, они смогли бы победоносно закончить кампанию на Апеннинском полуострове гораздо раньше и со значительно меньшими потерями для себя и других” {785} . Между тем в ряде английских и американских военно-исторических трудов это обстоятельство игнорируется. Боевые действия союзных войск против значительно уступавшего им в силах и средствах противника подаются как “штурм европейской крепости”, при этом преувеличивается “мощь” обороны и ожесточенность сопротивления гитлеровцев. Авторы таких книг утверждают, что союзное командование при планировании операций в Италии всегда проявляло смелость и решительность, но все его усилия сводило до минимума якобы постоянное превосходство противника в численности войск (за исключением короткого промежутка времени летом 1944 г.).

Не соответствуют историческим фактам и высказывания Черчилля о том, будто бы главная задача англо-американских армий в Италии, состоявшая в том, чтобы сковать как можно больше сил немцев, “была превосходно выполнена” {786} и это якобы в значительной мере облегчило высадку союзников в Нормандии и наступление Советской Армии. Конечно, действия англо-американских войск в Италии сковывали определенную группировку немецко-фашистских войск, но гитлеровское командование держало здесь незначительную часть своих сил. К тому же оно, воспользовавшись проявлявшейся в ходе боев нерешительностью американцев и англичан, вывело из Италии 6 наиболее боеспособных дивизий, направив 3 из них (в том числе танковую дивизию “Герман Геринг”) на восточный фронт и 3 (в том числе 2 моторизованные) - во Францию. Прибывшие взамен 4 дивизии из Франции, 2 - с Балкан и из Норвегии и 11 вновь сформированных в Италии соединений (9 дивизий и две бригады) имели невысокую боеспособность и могли быть использованы в основном для несения оккупационной службы и обороны побережья.

Немецко-фашистское командование придерживалось в Италии сугубо оборонительной стратегии. Умело используя горные условия для создания обороны и отражения атак союзных войск, оно избежало разгрома своей итальянской группировки и остановило их продвижение на заранее подготовленном рубеже.

29 июня в Российской Федерации отмечается День партизан и подпольщиков. Эта памятная дата была установлена в честь героических советских партизан и участников антифашистского подполья, в годы Великой Отечественной войны противостоявших гитлеровским захватчикам на оккупированных территориях Советского Союза. Но не только советскую землю обороняли от нацистов герои-партизаны. Многие советские воины в годы Второй мировой войны сражались против фашизма и за пределами Советского Союза, прежде всего в странах Восточной и Западной Европы. Прежде всего это были советские военнопленные, которым удалось сбежать из гитлеровских концлагерей и вступить в ряды антифашистского подполья в тех странах, на чьей территории они были в плену.



Создание движения Сопротивления в Италии



Одно из наиболее многочисленных и активных партизанских движений против фашизма развернулось в годы Второй мировой войны на территории Италии. Собственно говоря, антифашистское сопротивление в Италии началось еще в 1920-е гг., как только Бенито Муссолини пришел к власти и установил фашистскую диктатуру. В сопротивлении принимали участие коммунисты, социалисты, анархисты, а позже — и представители левых течений в фашизме (были и такие, недовольные союзом Муссолини с Гитлером). Однако, до начала Второй мировой войны, антифашистское сопротивление в Италии носило разрозненный характер и относительно успешно подавлялось фашистской милицией и армией. Ситуация изменилась с началом войны. Движение Сопротивления создавалось в результате объединения усилий отдельных групп, образованных представителями итальянской политической оппозиции, в том числе и военнослужащими.

Следует отметить, что итальянское партизанское движение после свержения Муссолини и оккупации Италии гитлеровцами, получило огромную поддержку со стороны итальянской армии. Итальянские войска, перешедшие на сторону антифашистского правительства Италии, были брошены на фронт против гитлеровской армии. Рим обороняли дивизии итальянской армии «Гранатьери» и «Ариете», однако позже они были вынуждены отойти. Но именно со складов итальянской армии партизанское движение получило большую часть своего оружия. Представители коммунистической партии во главе с Луиджи Лонго провели переговоры с генералом Джакомо Карбони, руководившим военной разведкой Италии и одновременно командовавшим механизированным корпусом итальянской армии, оборонявшим Рим от наступавших гитлеровских войск. Генерал Карбони распорядился передать Луиджи Лонго два грузовика оружия и боеприпасов, предназначавшихся для развертывания партизанского движения против гитлеровских оккупантов. После того, как 9 сентября 1943 г. итальянские войска, оборонявшие Рим, прекратили сопротивление и части вермахта и СС вошли в итальянскую столицу, единственная надежда оставалась на партизанское движение.

9 сентября 1943 г. был создан Комитет национального освобождения Италии, который стал играть роль формального руководства итальянским антифашистским партизанским движением. В состав Комитета национального освобождения вошли представители коммунистической, либеральной, социалистической, христианско-демократической, трудовой демократической партий и партии действия. Руководство комитета поддерживало связь с командованием вооруженных сил стран антигитлеровской коалиции. В Северной Италии, оккупированной гитлеровскими войсками, был создан Комитет освобождения Северной Италии, которому подчинялись оперировавшие в регионе партизанские формирования. В состав партизанского движения входили три ключевые вооруженные силы. Первая — Гарибальдийские бригады — контролировалась итальянскими коммунистами, вторая — организация «Справедливость и свобода» — находилась под контролем Партии действия, а третья — бригады Маттеотти — подчинялась руководству Социалистической партии. Кроме того, на территории Италии действовали немногочисленные партизанские группировки, укомплектованные монархистами, анархистами и антифашистами без ярко выраженных политических симпатий.

25 ноября 1943 г. под контролем коммунистов началось формирование Гарибальдийских бригад. К апрелю 1945 г. на территории Италии действовало 575 гарибальдийских бригад, в каждой из которых числилось примерно 40-50 партизан, объединенных в 4-5 групп по два звена из пяти человек. Непосредственное командование бригадами осуществляли лидеры итальянской компартии Луиджи Лонго и Пьетро Секкья. Численность Гарибальдийских бригад составляла примерно половину от общей численности итальянского партизанского движения. На счету созданных коммунистами Гарибальдийских бригад только за период с середины 1944 г. по март 1945 г. — не менее 6,5 тысяч боевых операций и 5,5 тысяч диверсий против объектов оккупационной инфраструктуры. Общая численность бойцов и командиров Гарибальдийских бригад к концу апреля 1945 г. составляла не менее 51 тыс. человек, объединенных в 23 дивизии партизан. Большая часть дивизий Гарибальдийских бригад дислоцировалась в Пьемонте, но также партизаны действовали в Лигурии, Венето, Эмилии и Ломбардии.

Русские «гарибальдийцы»

В ряды итальянского Сопротивления влились многие советские граждане, бежавшие из лагерей для военнопленных или какими-либо иными путями оказавшиеся на территории Италии. Когда германские лагеря для военнопленных были переполнены, значительная часть находившихся в плену солдат и офицеров войск союзников и РККА были этапированы в лагеря на территории Италии. Общая численность военнопленных, находившихся в Италии, достигала 80 тысяч человек, из них 20 тысяч человек были военнослужащими и гражданскими военнопленными из Советского Союза. Советских военнопленных разместили на севере Италии — в промышленном регионе Милана, Турина и Генуи. Многих из них использовали в качестве рабочей силы при строительстве укреплений на Лигурийском и Тирренском побережье. Те из военнопленных, кому посчастливилось бежать, примыкали к партизанским отрядам и подпольным организациям, действовавшим в городах и сельской местности. Многие советские военнослужащие, прорвавшись на территорию активной деятельности итальянских партизан, присоединялись к Гарибальдийским бригадам. Так, азербайджанец Али Баба оглы Бабаев (род. 1910), находившийся в лагере для военнопленных в Удине, с помощью итальянских коммунистов бежал из плена и вступил в Гарибальдийские бригады. Как офицер РККА, он был назначен на должность созданного в составе бригад батальона имени Чапаева. Владимир Яковлевич Переладов (род. 1918) в Красной Армии служил командиром противотанковой батареи, попал в плен. Трижды пытался бежать, но неудачно. Наконец, уже на территории Италии, удача улыбнулась советскому офицеру. Переладов бежал с помощью итальянских коммунистов и был переправлен в провинцию Модена, где примкнул к местным партизанам. В составе Гарибальдийских бригад Переладов был назначен командиром Русского ударного батальона. Триста тысяч лир обещали оккупационные власти Италии за поимку «Капитане Руссо», как называли Владимира Яковлевича местные жители. Отряду Переладова удалось нанести колоссальный урон гитлеровцам — уничтожить 350 автомашин с солдатами и грузами, взорвать 121 мост, захватить в плен не менее 4 500 солдат и офицеров гитлеровской армии и итальянских фашистских формирований. Именно Русский ударный батальон одним из первых ворвался в город Монтефьорино, где была создана знаменитая партизанская республика. Национальным героем Италии стал Федор Андрианович Полетаев (1909-1945) — гвардии рядовой, артиллерист. Как и другие его товарищи — советские воины, оказавшиеся на итальянской земле, Полетаев попал в плен. Только летом 1944 г., с помощью итальянских коммунистов, ему удалось бежать из лагеря, расположенного в окрестностях Генуи. Бежав из плена, Полетаев вступил в батальон Нино Франки, входивший в состав бригады «Орест». Сослуживцы по партизанскому отряду называли Федора «Поэтан». 2 февраля 1945 г., во время боя в долине Молний Валле — Скривия, Полетаев поднялся в атаку и заставил большую часть гитлеровцев бросить оружие. Но один из немецких солдат выстрелил в отважного партизана. Раненый в горло Полетаев погиб. После войны его похоронили в Генуе, и только в 1962 г. подвиг Федора Андриановича был по достоинству оценен и на родине — Полетаеву было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Численность советских партизан, сражавшихся на территории Италии, оценивается современными историками в многие тысячи человек. Только в Тоскане против гитлеровцев и местных фашистов сражалось 1600 советских граждан, около 800 советских солдат и офицеров партизанили в провинции Эмилия-Романья, 700 человек — в Пьемонте, 400 человек — в Лигурии, 400 человек — в Ломбардии, 700 человек — в Венето. Именно многочисленность советских партизан побудила руководство итальянского Сопротивления приступить к формированию «русских» рот и батальонов в составе Гарибальдийских бригад, хотя, разумеется, среди советских партизан были не только русские, но и люди самых разных национальностей Советского Союза. В провинции Новара совершил свой подвиг Форе Мосулишвили (1916-1944) — советский солдат, грузин по национальности. Как и многие его сверстники, с началом войны он был призван в действующую армию, получил старшинское звание, попал в плен в Прибалтике. В Италии ему посчастливилось бежать из лагеря военнопленных. 3 декабря 1944 г. отряд, в котором был и Мосулишвили, попал в окружение. Гитлеровцы блокировали партизан в помещении сыроварни и неоднократно предлагали антифашистам сдаться. В конце концов, немцы, видя, что сопротивление партизан не прекращается, пообещали сохранить партизанам жизнь, если к ним первым выйдет командир взвода. Однако взводный не решался выйти первым и тогда на входе в сыроварню со словами «Я командир!» появился Форе Мосулишвили. Он выкрикнул «Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Свободная Италия!» и выстрелил себе в голову (Баутдинов Г. «Мы били фашистов в Италии» // http://www.konkurs.senat.org/).

Примечательно, что среди партизан, с оружием в руках выступивших против фашистской диктатуры Муссолини, а затем и против гитлеровских войск, оккупировавших Италию, были и русские, проживавшие на итальянской земле до войны. Прежде всего, речь идет о белых эмигрантах, которые, несмотря на совершенно иные политические позиции, нашли в себе мужество выступить на стороне коммунистического Советского Союза против фашизма.

— Герой Советского Союза старшина Христофор Николаевич Мосулишвили.

Товарищ Червонный

Когда началась Гражданская война в России, юный Алексей Николаевич Флейшер (1902-1968) был кадетом — как и подобает дворянину, потомственному военному, чей отец служил в российской армии в звании подполковника. Флейшеры, датчане по происхождению, обосновались в Российской империи и получили дворянство, после чего многие из них на протяжении двух столетий служили Российской империи на военном поприще. Юный кадет Алексей Флейшер, вместе с другими своими однокашниками, был эвакуирован врангелевцами из Крыма. Так он оказался в Европе — семнадцатилетний юноша, еще вчера собиравшийся посвятить себя ратной службе во славу государства российского. Как и многим другим эмигрантам, Алексею Флейшеру пришлось на чужбине пробовать себя в разных профессиях. Первоначально обосновавшись в Болгарии, он устроился формовщиком на кирпичный завод, побывал шахтером, затем — перебрался в Люксембург, где работал на кожевенной фабрике. Сын подполковника, которому предстояло также носить офицерские погоны, стал обычным европейским пролетарием. Переехав из Люксембурга во Францию, Флейшер устроился водителем экскаватора, затем — машинистом подвесной дороги, был водителем итальянского дипломата в Ницце. Перед войной Алексей Флейшер проживал в Белграде, где работал водителем при греческой дипломатической миссии. В 1941 г., когда в Югославию вторглись итальянские войска, Алексея Флейшера как человека русского происхождения, задержали и отправили в начале 1942 г. в ссылку в Италию. Там, под надзором полиции, он был поселен в одной из небольших деревень, но вскоре сумел добиться разрешения на проживание в Риме — пусть также под надзором итальянских спецслужб. В октябре 1942 г. Алексей Флейшер устроился метрдотелем в посольство Сиама (Таиланда). Таиланд выступал во Второй мировой войне на стороне Японии, поэтому имел дипломатическое представительство в Италии, а сотрудники сиамского посольства не вызывали особых подозрений у спецслужб.

После того, как на итальянском побережье высадились англо-американские войска, посольство Сиама было эвакуировано на север Италии — в зону гитлеровской оккупации. Алексей Флейшер остался сторожить пустовавшее здание посольства в Риме. Он превратил его в штаб-квартиру итальянских антифашистов, где бывали многие видные деятели местного подполья. Через итальянских подпольщиков Флейшер вышел на связь с советскими военнопленными, находившимися на территории Италии. Костяк партизанского движения составили именно беглецы из лагерей для военнопленных, которые действовали при активной поддержке проживавших в Риме и других городах Италии выходцев из России. Алексей Флейшер, дворянин и белоэмигрант, получил у советских партизан боевое прозвище «Червонный». Лейтенант Алексей Коляскин, принимавший участие в итальянском партизанском движении вспоминал, что Флейшер, «честный и смелый человек помогал своим соотечественникам бежать на волю и снабжал их всем необходимым, включая оружие» (Цит. по: Прохоров Ю. И. Казаки за Россию // Сибирский казачий журнал (Новосибирск). — 1996. — № 3). Непосредственное содействие Флейшеру оказывали другие русские эмигранты, составившие целую подпольную группу. Важную роль в русском подполье играл князь Сергей Оболенский, действовавший под прикрытием «Комитета покровительства русским военнопленным». Князь Александр Сумбатов и устроил Алексея Флейшера метрдотелем в таиландское посольство. Кроме князей Оболенского и Сумбатова, в состав русской эмигрантской подпольной организации входили Илья Толстой, художник Алексей Исупов, каменщик Кузьма Зайцев, Вера Долгина, священники Дорофей Бесчастный и Илья Марков.

В октябре 1943 г. члены римского подполья узнали о том, что в окрестностях Рима, в расположении гитлеровских войск, находится значительное количество советских военнопленных. Было принято решение развернуть активную работу по помощи беглым военнопленным, заключавшуюся в укрывании беглецов и их переправке в действующие партизанские отряды, а также продовольственном, вещевом и оружейном обеспечении бежавших советских военнопленных. В июле 1943 г. немцы доставили 120 советских военнопленных в окрестности Рима, где их сначала использовали на строительстве объектов, а затем распределили между промышленными предприятиями и строительными объектами близлежащих к Риму городов. Семьдесят военнопленных работало на демонтаже авиазавода в Монтеротондо, пятьдесят человек трудились на авторемонтном заводе в Браччано. Тогда же, в октябре 1943 г., командованием итальянских партизанских сил, действовавших в области Лацио, было принято решение об организации побега советских военнопленных, содержавшихся в окрестностях Рима. Непосредственная организация побега была возложена на римскую группу русских эмигрантов под руководством Алексея Флейшера. 24 октября 1943 г. Алексей Флейшер в сопровождении двух антифашистов — итальянцев отправился в Монтеротондо, откуда в этот же день бежало 14 военнопленных. В числе первых бежал из лагеря и лейтенант Алексей Коляскин, впоследствии присоединившийся к партизанам и принявший самое активное участие в вооруженной антифашистской борьбе на территории Италии. Всего группой Флейшера были спасены 186 советских солдат и офицеров, находившихся в плену на территории Италии. Многие из них были переправлены в партизанские отряды.

Партизанские отряды в предместьях Рима

В районе Джендзано и Палестрины был создан русский партизанский отряд, укомплектованный беглыми военнопленными. Им командовал лейтенант Алексей Коляскин. В районе Монтеротондо действовали два русских партизанских отряда. Командование обоими отрядами осуществлял Анатолий Михайлович Тарасенко — удивительный человек, сибиряк. До войны Тарасенко жил в Иркутской области, в Тангуйском районе, где занимался вполне мирным делом — торговлей. Вряд ли иркутский продавец Анатолий мог даже во сне представить свое будущее в качестве командира партизанского отряда на далекой итальянской земле. Летом 1941 г. в боях под Ленинградом погиб брат Анатолия Владимир Тарасенко. Анатолий отправился на фронт, служил в артиллерии, был ранен. В июне 1942 г. ефрейтор Тарасенко, получив контузию, попал в плен. Первое время он находился в лагере для военнопленных на территории Эстонии, а в сентябре 1943 г. был этапирован, вместе с другими товарищами по несчастью, в Италию. Там он и бежал из лагеря, присоединившись к партизанам. Еще один русский партизанский отряд был сформирован в районе Оттавии и Монте-Марио. В Риме действовал отдельный подпольный «Молодежный отряд». Его возглавил Петр Степанович Конопелько.

Как и Тарасенко, Петр Степанович Конопелько был сибиряком. Он находился в лагере для военнопленных, охранявшемся итальянскими солдатами. Вместе с советскими солдатами здесь содержались попавшие в плен французские, бельгийские и чешские военнослужащие. Вместе с товарищем Анатолием Курносовым Конопелько пытался бежать из лагеря, но был пойман. Курносова и Конопелько поместили в Римскую тюрьму, а затем этапированы обратно в лагерь для военнопленных. Там и вышел с ними на связь некий Д"Амико — местный житель, состоявший в подпольной антифашистской группе. Его жена была русской по национальности, а сам Д"Амико проживал некоторое время в Ленинграде. Вскоре Конопелько и Курносов бежали из лагеря военнопленных. Они скрылись у Флейшера — на территории бывшего таиландского посольства. Петр Конопелько был назначен командиром «Молодежного отряда». По Риму Конопелько перемещался, выдавая себя за глухонемого итальянца Джованни Бенедитто. Он руководил переправкой бежавших советских военнопленных в горные районы — в действовавшие там партизанские отряды, либо прятал беглецов в брошенном таиландском посольстве. Вскоре на территории посольства появились и новые подпольщики — сестры Тамара и Людмила Георгиевские, Петр Межерицкий, Николай Хватов. Сестер Георгиевских немцы вывезли на работу из родной Горловки, однако девушкам удалось бежать и примкнуть в качестве связных к партизанскому отряду. Сам Флейшер иногда облачался в форму немецкого офицера и перемещался по Риму с разведывательными целями. У гитлеровских патрулей он не вызывал подозрений, поскольку прекрасно говорил по-немецки. Плечом к плечу с советскими подпольщиками, действовавшими в Риме, стояли итальянские патриоты — профессор, доктор медицины Оскаро ди Фонцо, капитан Адреано Танни, врач Лорис Гаспери, столяр-краснодеревщик Луиджи де Дзорзи и многие другие замечательные люди самых разных возрастов и профессий. Луиджи де Дзорзи был непосредственным помощником Флейшера и осуществлял выполнение важнейших поручений подпольной организации.

Профессор Оскаро ди Фонцо организовал подпольный госпиталь для лечения партизан, разместившийся в небольшой католической церкви Сан Джузеппе. Еще одним пунктом дислокации подпольщиков стал подвал бара, принадлежавшего Альдо Фарабуллини и его супруге Идране Монтанья. В Оттавии — одном из ближайших предместий Рима, также появилась конспиративная квартира, использовавшаяся «флейшеровцами». Ее содержала семья Сабатино Леони. Супруга хозяина квартиры, Маддалена Руфо, получила прозвище «мать Анджелина». Эта женщина отличалась завидным хладнокровием. Ей удалось спрятать подпольщиков и тогда, когда на втором этаже дома по решению немецкой комендатуры разместилось несколько гитлеровских офицеров. На первом этаже жили подпольщики, а на втором — гитлеровцы. И именно заслуга хозяев дома в том, что пути обитателей жилища не пересеклись и пребывание подпольщиков сохранилось в тайне вплоть до убытия немецких офицеров к следующему месту дислокации. Большую помощь советским подпольщикам оказывало крестьянское население окрестных деревень, обеспечивавшие потребности партизан в продовольствии и укрытии. Восемь итальянцев, приютивших у себя бежавших советских военнопленных и позже размещавших у себя подпольщиков, после окончания Второй мировой войны были награждены высокой государственной наградой СССР — орденом Отечественной войны.

Не сдавали и не сдавались

Советские партизаны и подпольщики, действовавшие в окрестностях Рима, занимались привычным для партизан всех стран и времен делом — уничтожали живую силу противника, совершая нападения на патрули и отдельных солдат и офицеров, взрывали коммуникации, портили имущество и транспорт гитлеровцев. Естественно, что гестапо сбилось с ног в поисках неизвестных диверсантов, наносивших серьезный урон дислоцированным в округе Рима гитлеровским соединениям. По подозрению в содействии партизанам гитлеровские каратели арестовали многих местных жителей. Среди них была и 19-летняя Мария Пицци — жительница Монтеротондо. У нее в доме партизаны всегда находили приют и помощь. Конечно, так не могло продолжаться долго — в конце концов, предатель из числа местных коллаборационистов «сдал» Марию Пицци гитлеровцам. Девушку арестовали. Однако даже под жестокими пытками Мария ничего не сообщила о деятельности советских партизан. Летом 1944 г., через два месяца после освобождения, Мария Пицци умерла — в застенках гестапо она заразилась туберкулезом. Доносчики сдали и Марио Пинчи — жителя Палестрины, помогавшего советским партизанам. В конце марта 1944 г. отважный антифашист был арестован. Вместе с Марио немцы схватили его сестер и братьев. Пятерых представителей семьи Пинчи привели в сыроварню, где зверски убили вместе с другими шестью арестованными палестринцами. Тела убитых антифашистов были выставлены напоказ и 24 часа висели на центральной площади Палестрины. Был выдан немцам и адвокат Альдо Финци, прежде действовавший в составе римского подполья, но затем перебравшийся в свой особняк в Палестрине. В феврале 1944 г. немцы разместили в особняке адвоката Финци свой штаб. Для подпольщика это было прекрасным подарком, поскольку адвокат получил возможность узнавать практически все планы действий немецкого подразделения, сведения о которых передавал командованию местного партизанского отряда. Однако доносчики вскоре выдали адвоката Финци гитлеровскому гестапо. Альдо Финци был арестован и зверски убит 24 марта 1944 г. в Ардеатинских пещерах.

Часто партизаны ходили, в буквальном смысле, на волосок от гибели. Так, в один из вечеров в Монтеротондо прибыл сам Анатолий Тарасенко — командир партизанских отрядов, видная фигура в антифашистском движении. Он должен был встретиться с Франческо де Цуккори — секретарем местной организации итальянской коммунистической партии. Тарасенко переночевал в доме местного жителя Доменико де Баттисти, но когда утром он собирался уходить, то обнаружил, что рядом с домом расположилось на привал немецкое армейское подразделение. Амелия де Баттисти, жена хозяина дома, быстро помогла Тарасенко переодеться в одежду мужа, после чего дала на руки своего трехлетнего сына. Под видом итальянца — хозяина дома, Тарасенко вышел во двор. Ребенок все время повторял на итальянском «папа», чем убедил гитлеровцев в том, что перед ними хозяин дома и отец семейства. Так партизанский командир сумел избежать гибели и вырваться с территории, занятой гитлеровскими солдатами.

Однако далеко не всегда судьба была столь благосклонна к советским партизанам. Так, в ночь с 28 на 29 января 1944 г. в Палестрину прибыли советские партизаны, среди которых были Василий Скороходов (на фото), Николай Демьященко и Анатолий Курепин. Их встретили местные итальянские антифашисты — коммунисты Энрико Джаннети, Франческо Збарделла, Лючо и Иньацио Лена. Советских партизан разместили в одном из домов, снабдив автоматами и ручными гранатами. Перед партизанами ставилась задача по контролю за автодорогой «Галикано — Поли». В Палестрине советским партизанам удалось прожить более месяца, прежде чем произошло столкновение с гитлеровцами. Утром 9 марта 1944 г. Василий Скороходов, Анатолий Курепин и Николай Демьященко шли по дороге в Галикано. Их движение сзади прикрывали Петр Ильиных и Александр Скороходов. Возле деревни Фонтанаоне для проверки документов партизан попытался остановить фашистский патруль. Василий Скороходов открыл огонь из пистолета, убив фашистского офицера и еще двоих патрульных. Однако другим фашистам, открывшим ответный огонь, удалось смертельно ранить Василия Скороходова и Николая Демьященко. Был убит Анатолий Курепин, а Петр Ильиных и Александр Скороходов, отстреливаясь, смогли скрыться. Однако на помощь партизанам уже спешили товарищи. В перестрелке им удалось отбить у фашистов тела троих погибших героев и унести их с дороги. 41-летний Василий Скороходов, 37-летний Николай Демьященко и 24-летний Анатолий Курепин навсегда обрели покой на итальянской земле — их могилы до сих пор находятся на небольшом кладбище города Палестрина, что в 38 километрах от итальянской столицы.

Убийство в Ардеатинских пещерах

Весна 1944 г. сопровождалась очень упорными попытками гитлеровских оккупантов расправиться с партизанским движением в окрестностях итальянской столицы. 23 марта 1944 г., в послеобеденное время, подразделение 11-й роты 3-го батальона полицейского полка СС «Боцен», дислоцированных в Риме, передвигалось по улице Разелла. Внезапно раздался взрыв страшной силы. В результате партизанской акции антифашистам удалось уничтожить тридцать три гитлеровца, 67 полицейских были ранены. Нападение было делом рук партизан из Боевой патриотической группы, которой руководил Розарио Бентивенья. О дерзком нападении партизан на немецкое подразделение было доложено в Берлин — самому Адольфу Гитлеру. Взбешенный фюрер приказал самыми жестокими методами отомстить партизанам, провести акции устрашения местного населения. Немецкое командование получило страшный приказ — взорвать все жилые кварталы в районе улицы Разелла, а за каждого убитого немца расстрелять по двадцать итальянцев. Даже бывалому фельдмаршалу Альберту Кессельрингу, командовавшему гитлеровскими войсками в Италии, приказ Адольфа Гитлера показался чрезмерно жестоким. Кессельринг не стал взрывать жилые кварталы, а за каждого погибшего эсэсовца решил расстрелять лишь по десять итальянцев. Непосредственным исполнителем приказа о расстреле итальянцев стал оберштурмбанфюрер СС Герберт Капплер — начальник римского гестапо, которому помогал начальник полиции Рима Пьетро Карузо. В кратчайшие сроки был сформирован список из 280 человек. В него включили заключенных Римской тюрьмы, отбывавших длительные срока заключения, а также арестованных за подрывную деятельность.

Тем не менее, требовалось набрать еще 50 человек — чтобы за каждого из 33 убитых немецких полицейских получалось по десять итальянцев. Поэтому Капплер арестовывал и обычных жителей итальянской столицы. Как отмечают современные историки, схваченные гестаповцами и обреченные на смерть жители Рима представляли собой настоящий социальный срез всего тогдашнего итальянского общества. Среди них были и представители аристократических семей, и пролетарии, и интеллектуалы — философы, врачи, адвокаты, и обитатели еврейских кварталов Рима. Самым разным был и возраст арестованных — от 14 до 74 лет. Все арестованные были помещены в тюрьму на улице Тассо, находившуюся в ведении гитлеровцев. Тем временем, о планах готовящейся жуткой расправы узнало командование итальянского Сопротивления. Было принято решение подготовить нападение на тюрьму и силой освободить всех арестованных. Однако когда о плане узнали офицеры британского и американского штабов, осуществлявшие связь с руководством Комитета национального освобождения, они воспротивились ему как чрезмерно жесткому. По мнению американцев и британцев, нападение на тюрьму могло вызвать еще более жестокие репрессии со стороны гитлеровцев. В итоге освобождение узников тюрьмы на улице Тассо было сорвано. Гитлеровцы увезли 335 человек в Ардеатинские пещеры. Арестованных разбили на группы по пять человек в каждой, после чего поставили на колени, связав руки за спиной, и расстреляли. Затем трупы патриотов были свалены в Ардеатинских пещерах, после чего гитлеровцы подорвали пещеры толовыми шашками.

Лишь в мае 1944 г. родственники погибших, тайно пробравшись к пещерам, принесли туда живые цветы. Но только после освобождения итальянской столицы 4 июня 1944 г. пещеры были расчищены. Трупы героев итальянского Сопротивления были опознаны, после чего с почестями захоронены. Среди погибших в Ардеатинских пещерах антифашистов был и советский человек, похороненный под именем «Алессио Кулишкин» — так итальянские партизаны называли Алексея Кубышкина, молодого двадцатитрехлетнего парня — уроженца небольшого уральского города Березовский. Однако на самом деле в Ардеатинских пещерах погиб не Кубышкин, а неизвестный советский партизан. Алексей Кубышкин и его товарищ Николай Остапенко, с помощью сочувствовавшего антифашистам итальянского тюремного надзирателя Анжело Сперри, были переведены в строительный отряд и вскоре бежали из тюрьмы. После войны Алексей Кубышкин вернулся на родной Урал.

Начальник римской полиции Пьетро Карузо, непосредственно организовавший убийство арестованных антифашистов в Ардеатинских пещерах, после войны был приговорен к расстрелу. При этом конвоирам едва удалось отбить полицая у толпы возмущенных римлян, жаждавших линчевать карателя и утопить его в Тибре. Герберт Капплер, руководивший римским гестапо, после войны был арестован и приговорен итальянским трибуналом к пожизненному заключению. В 1975 г. 68-летнему Капплеру, содержавшемуся в итальянской тюрьме, был поставлен диагноз рак. С этого времени ему значительно облегчили режим содержания, в частности — предоставили жене беспрепятственный доступ в тюрьму. В августе 1977 г. жена увезла Капплера из тюрьмы в чемодане (умирающий от рака экс-гестаповец весил тогда 47 килограмм). Спустя несколько месяцев, в феврале 1978 г. Капплер скончался. Фельдмаршалу Альберту Кессельрингу повезло больше. В 1947 г. он был приговорен английским трибуналом к смертной казни, но позже наказание было заменено пожизненным заключением, а в 1952 г. фельдмаршал вышел на свободу по состоянию здоровья. Он умер только в 1960 г., в возрасте 74 лет, до самой смерти оставаясь убежденным противником Советского Союза и придерживаясь идеи о необходимости нового «крестового похода» Запада против советского государства. Последний участник расстрела в Ардеатинских пещерах, Эрих Прибке, уже в наше время был выдан Италии и умер в столетнем возрасте в 2013 году, находясь под домашним арестом. Вплоть до середины 1990-х гг. Эрих Прибке, как и многие другие нацистские военные преступники, скрывался в Латинской Америке — на территории Аргентины.

Долгожданное освобождение Италии

В начале лета 1944 г. деятельность советских партизан в окрестностях Рима активизировалась. Руководство итальянского Сопротивления поручило Алексею Флейшеру создать объединенные силы советских партизан, которые и были сформированы — на основе отрядов Коляскина и Тарасенко. Основная часть советских партизан сосредоточилась в районе Монтеротондо, где 6 июня 1944 г. вступила в бой с гитлеровскими подразделениями, отступавшими из Монтеротондо. Пулеметным огнем партизаны атаковали колонну немецких автомобилей и танков. Два танка были выведены из строя, более ста немецких военнослужащих убито и 250 взято в плен. Город Монтеротондо был освобожден отрядом советских партизан, водрузивших над зданием городской управы трехцветный итальянский флаг. После освобождения Монтеротондо партизаны вернулись в Рим. На собрании отрядов было решено сделать боевое красное знамя, которое бы демонстрировало национальную и идеологическую принадлежность отважных воинов. Однако в воюющем Риме материи на красное знамя не находилось.

Поэтому находчивые партизаны использовали для изготовления знамени государственный флаг Таиланда. С красного полотнища сиамского флага был отпорот белый слон, а вместо него нашиты серп и молот и звезда. Именно это красное знамя «таиландского происхождения» одним из первых взвилось над освобожденной итальянской столицей. Многие советские партизаны после освобождения Рима продолжали сражаться уже в других регионах Италии.

Когда в Рим прибыли представители советского правительства, Алексей Николаевич Флейшер передал им 180 освобожденных из плена советских граждан. Большинство бывших военнопленных, вернувшись в Советский Союз, попросились в действующую армию и продолжали еще целый год громить гитлеровцев уже на территории Восточной Европы. Сам Алексей Николаевич Флейшер после войны вернулся в Советский Союз и обосновался в Ташкенте. Он работал картографом, затем вышел на пенсию — в общем, вел образ жизни самого обычного советского человека, в котором ничто не напоминало о славном боевом прошлом и интересной, но сложной биографии.