Настоящая фамилия зиновьева и каменева. «ленинская» гвардия»: зиновьев и каменев. Военный «Союз»: пушки и ракеты
Россия – это страна с непредсказуемым прошлым.
Сегодня кто-то, возможно, и слышал имена Зиновьева и Каменева, но – немногие. Споры идут в основном об Иосифе Сталине и его наследии, толпы россиян в день его рождения несут на его могилку цветы, десятки историков и пропагандистов старательно оправдывают происходившие в эпоху его царствования события, объясняя их жизненной необходимостью и великими целями, стоявшими перед молодым государством рабочих и крестьян. Значительно меньше и уже не всегда в таком же положительном контексте вспоминают Владимира Ленина, хотя его трупик и лежит до сих пор непогребенным на центральной площади страны. Кое-кто может восстановить в памяти имя Льва Троцкого, о котором известно только то, что он был убит ударом ледоруба по черепу. А об остальных «отцах-основателях» советского государства подавляющее большинство населения современной России не знает практически ничего. Просто неинтересно.
А что знали о соратниках Ленина наши деды-победители, скажем, в начале 1950-х? Берем в руки Большую Советскую Энциклопедию, второе издание, тома 17 (подписан к печати 30 октября 1952 г.) и 19 (подписан к печати 16 июня 1053). Находим упоминания об одном Зиновьеве и двух Каменевых:
«Зиновьев, Георгий Терентьевич – русский иконописец 2-й половины 17 в.»
«Каменев, Гавриил Петрович (1772-1803) – русский поэт.»
«Каменев Лев Львович (1833-86) – русский живописец-пейзажист.»
Об иконописце, жившем в 17 веке, энциклопедия помнит, а о революционерах, создателях великого СССР, трудившихся на благо трудового народа менее сорока лет тому назад – нет. Немного странно, не правда ли? Давайте восстановим справедливость и вспомним хотя бы некоторые факты из биографий этих выдающихся политических деятелей первой половины ХХ века.
Я объединил информацию об этих двух государственных деятелях в одной статье, хотя считать Льва Борисовича Каменева вождем было бы не совсем правильно. Сам он, занимая высокие посты в большевистском правительстве, занять главный партийный пост не стремился. Но слишком уж многое его связывает с Григорием Евсеевичем Зиновьевым – и общая политическая деятельность и судьба. Но – по-порядку.
Григорий Евсеевич Зиновьев (Евсей (Овсей) – Гершен (Герш, Гершон, Гирш) Ааронович Радомысльский, иногда именуется по фамилии матери Гирш Апфельбаум), родился 11 (23) сентября 1883 года в городе Елисаветград, с 1924 по 1934 носивший его имя – Зиновьевск.
Председатель Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 13 (26) декабря 1917 – 26 марта 1926.
Кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б) 25 марта 1919 – 8 марта 1921.
Член Политбюро ЦК ВКП(б) 16 марта 1921 – 23 июля 1926
Председатель исполнительного комитета Коммунистического интернационала 4 марта 1919 – 23 июля 1926.
Лев Борисович Каменев (Розенфельд), родился 6 (18) июля 1883 года в Москве. Отец крещеный еврей, мать русская.
2-й председатель Всероссийского ЦИК 27 октября (9 ноября) – 8 (21 ноября) 1917
Председатель Президиума Исполкома Моссовета 14 октября 1918 – 15 января 1926
2-й председатель Совета Труда и Обороны СССР 2 февраля 1924 – 19 января 1926
2-й Народный Комиссар внешней и внутренней торговли СССР 16 января – 14 августа 1926
Полномочный представитель СССР в Италии 26 ноября 1926 – 7 января 1928
Член Политбюро ЦК РСДРП(б) 10 (23) октября 1917 – 4 (17) ноября 1917
Член Политбюро ЦК ВКП(б) 25 марта 1919 – 18 декабря 1925
Кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б) 1 января – 23 октября 1926.
Григорий Евсеевич Зиновьев познакомился с Лениным в 1903 году, установил с ним тесный личный контакт, примкнул к большевикам. После революции 1905 года жил в эмиграции. В 1907 на 5-м съезде партии избран в центральный комитет. В России оставался недолго, вскоре вернулся в эмиграцию.
После Февральской революции вернулся в Россию вместе с Лениным в «пломбированном» вагоне. В июле 1917 обвинен, опять же вместе с Лениным, в шпионаже в пользу Германии и получении немецких денег, и вместе с ним скрывался от суда в знаменитом «шалаше» на станции Разлив.
10 октября на заседании ЦК РСДРП Зиновьев и Каменев выступили против вооруженного восстания. Несмотря на разногласие с самим Лениным по этому вопросу, после Октябрьского переворота Зиновьев занял пост председателя Петроградского совета, стал председателем Комитета революционной обороны Петрограда, членом Реввоенсовета 7-й армии, и выступил активным сторонником Красного террора. Одновременно с 1919 по 1926 был председателем исполнительного комитета Коммунистического интернационала.
В «борьбе с контрреволюцией» проявлял истинно звериную жестокость, которую осуждал даже безжалостный председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий
По свидетельству П.А. Сорокина, во время Гражданской войны и после неё, Зиновьев, будучи «революционным диктатором» Петрограда с неограниченными полномочиями, выступал как главный организатор политики «красного террора» против петроградской интеллигенции и бывшего дворянства, вплоть до полного физического уничтожения «эксплуататорских классов». В частности, по постановлению Петроградского Совета в 1921 г. были расстреляны участники так называемого «заговора Таганцева», в том числе поэт Николай Гумилев. В действительности дело о заговоре было полностью сфальсифицировано органами Петроградской ЧК. (ВИКИ).
Эта сухая информация не дает достаточно ясного представления о личности Григория Евсеевича, о его человеческих качествах. Поэтому давайте обратимся к воспоминаниям современников, которых судьба прямо или косвенно сталкивала с интересующим нас персонажем.
Вот как характеризует Зиновьева Георгий Александрович Соломон в своей книге под названием «Среди красных вождей» (М., Центрполиграф, 2015):
«Мне подают полученную по прямому проводу шифрованную телеграмму. Она подписана «самим» Зиновьевым. Вот примерный ее текст: «Прошу выдать для надобностей Коминтерна имеющему прибыть в Ревель курьеру Коминтерна товарищу Сливкину двести тысяч германских золотых марок и оказать ему всяческое содействие в осуществлении им возложенного на него поручения по покупкам в Берлине для надобностей Коминтерна товаров. Зиновьев.»
(дополнение: Сливкин Альберт Моисеевич. Род.1886, г. Двинск (Латвия); еврей, член ВКП(б), обр. низшее, помощник начальника Главного Управления Кинопромышленности СССР, <…> Арест. 3.08.1937. Приговорен ВКВС СССР 15.03.1938 по обв. в провокаторской деятельности в РСДРП. Расстрелян 15.03.1938. Реабилитирован 19.11.1959.)
И вслед за тем ко мне является без доклада и даже не постучав, и сам «курьер» Коминтерна. Это развязный молодой человек типа гостинодворского молодца, всем видом и манерами как бы говорящий: «а мне наплевать!» Он спокойно, не здороваясь и не представляясь, усаживается в кресло и, имитируя своей позой «самого» Зиновьева, говорит:
– Вы и есть товарищ Соломон?… Очень приятно… Я Сливкин… слыхали?… да, это я, товарищ Сливкин… курьер Коминтерна или правильнее, доверенный курьер самого товарища Зиновьева… Еду по личнымпоручениям товарища Зиновьева, – подчеркнул он.
Я по своей натуре вообще не люблю амикошонства и, конечно, появление «товарища» Сливкина при описанных обстоятельствах вызвало у меня обычное в таких случаях впечатление. Я стал упорно молчать и не менее упорно глядеть не столько на него, сколько в него. Люди, знающие меня, говорили мне не раз, что и мое молчание и гляденье «в человека» бывают очень тяжелыми. И, по-видимому, и на Сливкина это произвело удручающее впечатление: он постепенно, по мере того, как говорил и как я молчал, в упор глядя на него, стал как то увядать, в голосе его послышались нотки какой то неуверенности в самом себе и даже легкая дрожь, точно его горло сжимала спазма. И манеры и поза его стали менее бойкими… Я все молчал и глядел…
– Да, по личным поручениям товарища Зиновьева… по самым ответственным поручениям, – как бы взвинчивая себя самого, старался он продолжать, постепенно начиная заикаться: – Мы с товарищем Зиновьевым большие приятели… э-э-э, мы… т. е., он и я… Вот и сейчас я командирован по личному распоряжению товарища Зиновьева… э-э-э… никого другого не захотел послать… э-э-э… пошлем, говорит, товарища Сливкина… он, говорит, как раз для таких деликатных поручений… э-э-э… Меня все знают… вот и в канцелярии у вас… все… э-э-э… спросите, кого хотите про Сливкина, все скажут… э-э-э… душа… э-э-э… человек…
Он окончательно стал увядать. Я был жесток – продолжал молчать и глядеть на него моим тяжелым взглядом…
– А что, собственно, вам угодно? – спросил я его, наконец.
– Извините, товарищ Соломон… э-э-э-… верно, я так без доклада позволил себе войти… извините… может быть, вы заняты?…
– Конечно, занят, – ответил я. – Что же вам, все таки, угодно?
И он объяснил, что явился получить ассигнованные ему двести тысяч германских марок золотом и что, так как он едет с «ответственным» поручением самого товарища Зиновьева то и позволил себе войти ко мне без доклада и даже не постучав. Он предъявил мне соответствующее удостоверение, из которого я узнал, что «он командируется в Берлин для разного рода закупок по спискам Коминтерна, находящимся лично у него, закупки он будет производить лично и совершенно самостоятельно, лично будет сопровождать закупленные товары», что я «должен ему оказывать полное и всемерное содействие, по его требованию предоставлять в его распоряжение необходимых сотрудников…» и что «отчет в израсходовании двухсот тысяч марок Сливкин представит лично Коминтерну».
– Хорошо, – сказал я, прочтя его удостоверение, – идите к главному бухгалтеру, у него имеются все распоряжения…
Он ушел. Была какая-то неувязка в документах. Он кричал, бегал жаловаться, всем и каждому тыча в глаза «товарища Зиновьева», свое «ответственное поручение» и пр.
– Кто такой этот Сливкин? – спросил я Маковецкого, который в качеств управдела должен был все знать.
– Просто прохвост, курьер Коминтерна, – ответил Маковецкий. – Но все дамы Гуковского от него просто без ума. Он всем всегда угождает. Одна говорит: «товарищ Сливкин, привезите мне мыла Коти»… «духов Аткинсона», просит другая. Он всем все обещает и непременно привезет… Вот увидите, и вам привезет какой-нибудь презент, от него не отвяжешься… Но он действительно очень близок к Зиновьеву… должно быть, по исполнению всяких поручений…
И он замолк, так как был человеком скромным и целомудренно не любил касаться житейской грязи…
Перед отъездом Сливкин зашел и ко мне проститься, доложив о себе через курьера.
– Я зашел проститься, – сказал он, – и спросить, нет ли у вас каких либо поручений?… что-нибудь привезти из Берлина?… Пожалуйста не стесняйтесь, все, что угодно… денег у меня достаточно… хватит…
– Нет, благодарю вас, – ответил я, – мне ничего не нужно… Желаю вам счастливого пути…
Он ушел видимо разочарованный…
Недели через три я получаю от него телеграмму из Берлина, в которой он сообщает, что прибудет с «ответственным грузом» такого-то числа с таким-то пароходом и требовал чтобы к пароходной пристани по пристанской ветке были поданы два вагона для перегрузки товара и для немедленной отправки его в Петербург.
Между тем, у нас в это время шла спешная отправка, чуть не по два маршрутных поезда в день, разных очень срочных товаров. И поэтому мой заведующий транспортным отделом, инженер Фенькеви, никак не мог устроить так, чтобы к прибытие парохода затребованные Сливкиным вагоны ждали его. Линия была занята составом, продвинутым к другому пароходу, с которого перегружался спешный груз… Словом, коротко говоря, по техническим условиям было совершенно невозможно немедленно удовлетворить требование Сливкина. И поэтому у Сливкина тотчас же по прибытии начались всевозможные недоразумения с Фенькеви. А. Фенькеви был мужчина серьезный и никому не позволял наступать себе на ногу. Сливкин скандалил, кричал, что его «груз специального назначения», по «требованию Коминтерна», и что «это саботаж». Фенькеви возражал ему серьезными и убедительными доводами… Наконец, Сливкин пришел ко мне с жалобой на Фенькеви. Я вызвал его к себе: в чем дело?…
– Прежде всего – ответил Фенькеви – линия занята маршрутным составом (40 вагонов), линия одна, спятить маршрутный поезд мы не можем, не задержав на два дня срочных грузов – земледельческие орудия, а затем…
– А, понимаю – сказал я. – Когда же вы можете подать два вагона?…
– Завтра в шесть утра. Сегодня к вечеру мы закончим нагрузку, спятим груженный состав ночью и он тотчас же пойдет по расписанию в Москву. И тотчас же будет подан на пристань новый состав в 40 вагонов же и из них два вагона в хвосте поезда остановятся у парохода для тов. Сливкина…
– Нет, я должен спешить! К чорту орудия, пусть подождут, ведь мои грузы по личному распоряжению тов. Зиновьева… я буду жаловаться, пошлю телеграмму – кричал Сливкин.
– Ладно, – ответил я, – делайте, что хотите, я не могу отменить срочных грузов…
Сливкин, разумеется, посылал телеграммы… В ответ получались резкие ответы, запросы. Я не отвечал. Но тут вышло еще недоразумение. Сливкин настаивал на том, чтобы оба его товарные вагоны были завтра прицеплены к пассажирскому поезду. Железнодорожная администрация, конечно, наотрез отказала в этом. Хлопотал Маковецкий, Фенькеви – администрация стояла на своем: только министр может разрешить это. И я должен был обратиться лично к министру, который в конце концов и разрешил это, лишь для меня…
Все мы были измучены этим грузом «для надобности Коминтерна». Все сбились с ног, бегали, писались бумаги, посылались телеграммы… И дорогое время нескольких человек тратилось в угоду Зиновьева… его брюха… Фенькеви лично руководил перегрузкой. Когда все было, наконец, окончено, он явился дать мне отчет. Он был мрачен и раздражен.
– А что это за груз? – спросил я вскользь.
– Извините, Георгий Александрович, – я не могу спокойно об этом говорить… Столько всяких передряг, столько гадостей, жалоб, кляуз… и из-за чего?… Противно, тьфу, этакая гадость!.. Все это предметы для стола и тела «товарища» Зиновьева, – с озлоблением произнес он это имя. – «Ответственный груз», ха-ха-ха!.. Всех подняли на ноги, вас, всю администрацию железной дороги, министра, мы все скакали, все дела забросили… Как же, помилуйте!
У Зиновьева, у этого паршивого Гришки, царскому повару (Зиновьев по слухам, принял к себе на службу бывшего царского повара) не хватает разных деликатесов, трюфелей и, чорт знает, чего еще, для стола его барина… Ананасы, мандарины, бананы, разные фрукты в сахар, сардинки… А там народ голодает, обовшивел… армия в рогожевых шинелях… А мы должны ублажать толстое брюхо ожиревшего на советских хлебах Зиновьева… Гадость!.. Извините не могу сдержаться… А потом еще драгоценное белье для Лилиной и всяких других «содкомок», духи, мыла, всякие инструменты для маникюра, кружева и чорт его знает, что… Ха, «ответственный груз», – передразнил он Сливкина и отплюнулся. – Народные деньги, куда они идут! Поверите, мне было стыдно, когда грузили эти товары, сгореть хотелось! Не знаю, откуда, но все знали какие это грузы…
Обыватели, простые обыватели смеялись… зло смеялись, – люди говорили не стесняясь: «смотрите, куда советские тратят деньги голодных крестьян и рабочих… ха, ха, ха, небось, Гришка Зиновьев их лопает да на своих девок тратит»…
Все было уложено. Сливкин ухал со своим «специальным грузом для надобностей Коминтерна». Перед отъездом он зашел ко мне проститься. Он был доволен: так хорошо услужил начальству… А я был зол… Прощаясь, он протянул мне какую то коробку и сказал:
– А вот это вам, товарищ Соломон, маленький презент для вашей супруги, флакон духов, настоящее «Коти»…
– Благодарю вас, – резко ответил я, – ни я, ни моя жена не употребляем духов «Коти»…
– Помилуйте, товарищ, это от чистого сердца…
– Я уже сказал вам, – почти закричал я, – не нужно… Прощайте…
А Сливкин был действительно рубаха – парень. Всем служащим Гуковского и самому Гуковскому он привез разные «презенты». Мои же сотрудники и сотрудницы, как и я, отклонили эти «презенты».
Сливкин приезжал еще раз или два и все с «ответственными» поручениями для Коминтерна, правда, не столь обильными. А вскоре прибыл и сам Зиновьев. Я просто не узнал его. Я помнил его встречаясь с ним несколько раз в редакции «Правды» еще до большевицкого переворота: это был худощавый юркий парень… По подлой обязанности службы (вспоминаю об этом с отвращением) я должен был выехать на вокзал навстречу ему. Он ехал в Берлин. Ехал с целой свитой… Теперь это был растолстевший малый с жирным противным лицом, обрамленным густыми, курчавыми волосами и с громадным брюхом…
Гуковский устроил ему в своем кабинете роскошный прием, в котором и мне пришлось участвовать. Он сидел в кресле с надменным видом выставив вперед свое толстое брюхо и напоминал всей своей фигурой какого то уродливого китайского божка. Держал он себя важно… нет, не важно, а нагло. Этот отжиревший на выжатых из голодного населения деньгах, каналья едва говорил, впрочем, он не говорил, а вещал… Он ясно дал мне понять, что очень был «удивлен» тем, что я, бывая в Петербурге, не счел нужным ни разу зайти к нему (на поклон?)… Я недолго участвовал в этом приеме и скоро ушел. Зиновьев уехал без меня. И Гуковский потом мне «дружески» пенял:
– Товарищ Зиновьев был очень удивлен, неприятно удивлен, что вас не было на пароходе, когда он уезжал… Он спрашивал о вас… хотел еще поговорить с вами…
Потому в свое время, на обратном пути в Петербург Зиновьев снова остановился в Ревеле. Он вез с собою какое то колоссальное количество «ответственного» груза «для надобностей Коминтерна». Я не помню точно, но у меня осталось в памяти, что груз состоял из 75-ти громадных ящиков, в которых находились апельсины, мандарины, бананы, консервы, мыла, духи… но я не бакалейный и не галантерейный торговец, чтобы помнить всю спецификацию этого награбленного у русского мужика товара… Мои сотрудники снова должны были хлопотать чтобы нагрузить и отправить весь этот груз… для брюха Зиновьева и его «содкомов»…
Но эти деньги тратились, так сказать, у меня на виду. А как тратились те колоссальные средства, которые я должен был постоянно проводить по разным адресам, мне неизвестно… Может быть, когда-нибудь и это откроется… Может быть, откроется также и то, что Зиновьев не только «пожирал» народные средства, но еще и обагрял свои руки народной кровью…
Так один из моих сотрудников Бреслав (Бреслав – по профессии кожевник, человек малограмотный. В настоящее время, судя по газетам, он назначен заместителем торгпреда в Париже. – Автор.) рассказывал мне, как на его глазах произошла сцена, которую даже он не мог забыть… Он находился в Смольном, когда туда к Зиновьеву пришла какая то депутация матросов из трех человек. Зиновьев принял их и почти тотчас же выскочив из своего кабинета, позвал стражу и приказал:
– Уведите этих мерзавцев на двор, приставьте к стенке и расстреляйте! Это контрреволюционеры…
Приказ был тотчас же исполнен без суда и следствия…»
Будучи членом Политбюро, еще при жизни Ленина Зиновьев начал борьбу за высшую должность в большевистской иерархии. Главным конкурентом в этой борьбе Григорий Евсеевич видел Льва Давидовича Троцкого, поэтому привлек на свою сторону Каменева и Сталина, поскольку не считал малообразованного грузина потенциальным соперником. Зиновьев сыграл важную роль в возвышении Сталина. Именно по идее Зиновьева в 1922 году Каменев предложил назначить Сталина на пост Генерального секретаря ЦК РКП(б).
На 12-м (1923) и 13-м (1924) съездах партии Зиновьев выступал с политическими отчетами центрального комитета, то есть, играл роль первого лица в партии. Пропагандировал ленинское наследие, печатая огромное количество книг со своими статьями, речами и т. д. Было начато издание его собрания сочинений. (ВИКИ).
В этот временной период вся полнота власти в стране принадлежала «тройке»: Зиновьев – Каменев – Сталин. Об этом написал в своих воспоминаниях Борис Бажанов («Воспоминания бывшего секретаря Сталина», Франция, Третья волна, 1980):
«Накануне заседания Политбюро Зиновьев, Каменев и Сталин собираются, сначала чаще на квартире Зиновьева, потом обычно в кабинете Сталина в ЦК. Официально - для утверждения повестки Политбюро. Никаким уставом или регламентом вопрос об утверждении повестки не предусмотрен. Ее могу утверждать я, может утверждать Сталин. Но утверждает ее тройка, и это заседание тройки и есть настоящее заседание секретного правительства, решающее, вернее, предрешающее все главные вопросы. На заседании только четыре человека - тройка и я. Я докладываю вкратце всякий вопрос, который предлагается на повестку Политбюро, докладываю суть и особенности. Формально тройка решает, ставить ли вопрос на заседании Политбюро или дать ему другое направление. На самом деле члены тройки сговариваются, как этот вопрос должен быть решен на завтрашнем заседании Политбюро, обдумывают решение, распределяют даже между собой роли при обсуждении вопроса на завтрашнем заседании.
Я не записываю никаких решений, но все по существу предрешено здесь. Завтра на заседании Политбюро будет обсуждение, будут приняты решения, но все главное обсуждено здесь, в тесном кругу; обсуждено откровенно, между собой (друг друга нечего стесняться) и между подлинными держателями власти. Собственно, это и есть настоящее правительство, и моя роль первого докладчика по всем вопросам и неизбежного конфидента во всех секретах и закулисных решениях гораздо больше, чем простого секретаря Политбюро. <…>
Заседания Политбюро происходили обычно в зале заседаний Совнаркома СССР. Почти во всю длину длинного, но не широкого зала тянется стол, вернее, два, так как посередине его проход. Стол покрыт красным сукном. В одном конце стола кресло председателя. Здесь заседал всегда Ленин. Теперь в этом кресле сидит Каменев, который председательствует на заседаниях Политбюро. Члены Политбюро сидят по обе стороны стола лицом друг к другу. По левую руку от Каменева - Сталин. По правую - Зиновьев.»
Однако реальное старшинство в тройке пока окончательно не определилось, Зиновьев и Каменев явно недооценивают Сталина:
«В середине декабря ГПУ робко пытается поставить Политбюро в известность о том, что в большей части партийных организаций большинство не на стороне ЦК. Я констатирую, что в огромной ячейке самого ЦК большинство голосует против ЦК. Я запрашиваю секретаря Московского комитета партии Зеленского о результатах голосований в Московской организации. Я получаю паническую сводку - ЦК потерял большинство в столичной организации, наиболее важной в стране; по ней равняются провинциальные организации.
На заседании тройки (утверждение повестки) я докладываю рапорт Зеленского. Для тройки это неожиданный удар.
Конечно, вопросу придается первостепенное значение. Зиновьев произносит длинную речь.
<…> Потом берет слово Каменев. Он обращает внимание на то, что политические процессы в стране могут быть выражены только через партию; <…> надо вернуться к ленинской постановке вопроса о смычке рабочего класса и крестьянства.
Пока речи идут на этих высотах, Сталин молчит и сосет свою трубку. Собственно говоря, его мнение Зиновьеву и Каменеву не интересно - они убеждены, что в вопросах политической стратегии мнение Сталина интереса вообще не представляет. Но Каменев человек очень вежливый и тактичный. Поэтому он говорит: «А вы, товарищ Сталин, что вы думаете по этому вопросу?» – «А, - говорит товарищ Сталин, - по какому именно вопросу?» (Действительно, вопросов было поднято много). Каменев, стараясь снизойти до уровня Сталина, говорит: «А вот по вопросу, как завоевать большинство в партии». – «Знаете, товарищи, - говорит Сталин, - что я думаю по этому поводу: я считаю, что совершенно неважно, кто и как будет в партии голосовать; но вот что чрезвычайно важно, это - кто и как будет считать голоса». Даже Каменев, который уже должен знать Сталина, выразительно откашливается. <…>
В связи со смертью Ленина и связанной с ней суматохой пленумы ЦК следуют один за другим. За первым январским пленумом ЦК следует экстренный пленум после смерти Ленина, затем в январе еще один; только что в начале января были произведены все назначения и переназначения союзных наркомов, и уже снова происходит перераспределение важных мест. Кого назначить председателем Совнаркома на место Ленина? Ни в Политбюро, ни даже в тройке согласия нет. Члены тройки боятся, что если будет назначен один из них, для страны это будет указанием, что он окончательно наследует Ленину - как номер 1 режима, а это не устраивает остальных членов тройки. В конце концов сходятся на кандидатуре Рыкова: политически он фигура бледная, и его пост главы правительства будет более декоративным, чем реальным (вроде как Калинин, председатель ВЦИК, формально нечто вроде президента республики, а на самом деле - ничто). До этого Рыков был председателем Высшего Совета Народного Хозяйства.
Но в связи с созданием СССР реорганизуется СТО - Совет Труда и Обороны. Во главе его - Каменев, и фактически руководство всеми хозяйственными наркоматами (ВСНХ, Госплан, НКФин, НКТорг, НКЗем и т. д. - переходит к СТО; это еще ограничивает важность рыковского поста председателя Совнаркома. Реорганизуется ГПУ, превращаясь в ОГПУ с властью над всем СССР.»
Интриги в ЦК партии идут с переменным успехом. Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сталин свились в один клубок:
«Зиновьев в тройке яростно требовал окончательного свержения Троцкого. В январе 1925 года произошел пленум ЦК, на котором Зиновьев и Каменев предложили исключить Троцкого из партии. Сталин выступил против этого предложения, разыгрывая роль миротворца.
Сталин уговаривал пленум не только не исключать Троцкого из партии, но поставить его и членом ЦК, и членом Политбюро. Правда, выступления и политические позиции Троцкого были осуждены. Но, главное, наступил момент, чтобы удалить его от Красной Армии. Замена ему была давно подготовлена в лице его заместителя Фрунзе. Фрунзе Сталина не очень устраивал, но Зиновьев и Каменев были за него, и в результате длинных предварительных торгов на тройке Сталин согласился назначить Фрунзе на место Троцкого Наркомвоеном и председателем Реввоенсовета, а Ворошилова его заместителем. <…>
Если попытаться восстановить, какова была основная политическая мысль Троцкого, то не так легко разобраться в горе ложных обвинений, которую беспрерывно громоздили против него сначала зиновьевцы, потом сталинцы, потом сталинские наследники. Во всяком случае, уже в то время, когда эта борьба происходила внутри партии, и я был ее свидетелем, для меня, как и для всех большевистских верхов, была ясна лживость и надуманность большинства разногласий. Нужно было повергнуть соперника и завладеть властью. Но нельзя было иметь такой вид, что это безыдейная борьба пауков в банке. Надо было делать вид, что борьба высокоидейная и разногласия необычайно важны: от того или другого их решения зависит будто бы чуть ли не все будущее революции. <…>
В этот момент (март 1925 года) опять началась грызня, между Зиновьевым и Сталиным: Зиновьев не терпел экскурсий Сталина в область общей стратегии и находил смехотворными его попытки выступать в роли теоретика и стратега. На мартовском пленуме произошли стычки, и Сталин отомстил Зиновьеву, показавши ему, что большинство в ЦК стоит больше, чем какая-то там стратегия. На пленуме тезисы Зиновьева к Исполкому Коминтерна были отвергнуты по вздорным мотивам спора о словах – идет ли речь об "окончательной" победе социализма или нет. В апреле Зиновьев и Каменев на Политбюро удвоили атаки против сталинского социализма в одной стране - надо было не допустить, чтобы Сталин ставил свою кандидатуру в стратеги и вожди революции.»
Кроме внутрипартийной борьбы за власть во весь рост встал и вопрос о дальнейшем пути, по которому должно пойти экономическое и политическое развитие страны. НЭП убедительно продемонстрировал свои экономические преимущества, но само его существование шло в разрез с коммунистическим догматизмом:
«Практически это был прежде всего вопрос о деревне. Дать возможность как-то медленно эволюционировать крестьянству и его хозяйству, не разрушая их, или разгромить крестьянство, ни перед чем не останавливаясь (по марксистской догме крестьянство - это мелкие собственники, элемент мелкобуржуазный). Тут, конечно, был и вопрос, есть ли возможность это сделать. Ленин опасался, что власть не обладает достаточными силами, и предпочитал решение постепенное с добровольным и медленным вовлечением крестьянства в колхозы ("кооперативы"). Сейчас по оценке Сталина гигантский полицейский аппарат (с опорой на армию) достиг такой силы, что создание искомой всероссийской каторги было возможно.
Но каков лучший путь? Кое-чему научившиеся практики Бухарин и Рыков считали, что надо продолжать ленинский путь НЭПа. В апреле 1925 года Бухарин на собрании московского актива сделал свое знаменитое заявление, что "коллективизация - не столбовая дорога к социализму" и что надо ставить ставку на развитие крестьянского хозяйства, бросив даже крестьянам лозунг "обогащайтесь!". Строго говоря, это был выбор: идти ли по дороге человеческой, здравого смысла (и тогда эта дорога не коммунистическая) или пойти по дороге коммунистической мясорубки.
Характерно, что самые талантливые бухарины, сокольниковы, красины, сырцовы поняли (как, видимо, понял и Ленин), что налицо был провал коммунизма и что надо переходить на дорогу здравого смысла. Ярые фанатики, как Троцкий, бесчестные комбинаторы, искавшие лишь власти, как Зиновьев, и вполне аморальная публика, как Сталин, из разных соображений сошлись на том же: продолжать силой внедрение коммунизма.
Но это произошло не сразу. В 1925 году зиновьевский клан ничего не имел против бухаринской позиции. Понадобилось его удаление от власти в 1926 году, чтобы он сделал вольт-фас и стал защищать рецепты Троцкого о сверхиндустриализации и нажиме на деревню. А Сталин, не особенно углубляясь в идеи, больше подчинял все своим комбинациям. В 1926 году, выбросив Зиновьева и Каменева, он поддержал против них позицию Бухарина. И до конца 1927 года, громя зиновьевско-троцкистский блок, он занимает эту позицию. Но в конце 1927 года он решает отделаться от старых членов Политбюро - Бухарина, Рыкова и Томского. И тогда он без всякого смущения берет всю политику Зиновьева и Троцкого, которую он все время осуждал и громил. Теперь он и за сверхиндустриализацию, и за насильственную коллективизацию и разгром деревни. И когда декабрьский съезд 1927 года дает ему наконец твердое и непоколебимое большинство в ЦК (плод многих лет неустанной работы), он эту попытку принимает, выбрасывает старых членов Политбюро и теперь уже спокойно через горы трупов идет к своему коммунизму.»
Сталин лучше своих противников понимал смысл выражения «кадры решают всё» и переиграл самоуверенного Зиновьева во внутриполитических интригах, как младенца. После смерти Ленина в 1924 был проведён массовый набор в партию рабочих («ленинский призыв»). В то время, как его противники занимались болтовней и выпячиванием своих заслуг, Сталин грамотно отобрал из этих новобранцев нужных ему людей, заручился их поддержкой и добился большинства своих сторонников на местах и в высших партийных слоях.
«В 1922 году болезнь выводит Ленина из строя; центральной властью становится Политбюро без Ленина. Это означает борьбу за наследство. Зиновьев и Каменев, подхватившие власть, считают, что их власть обеспечена тем, что у них в руках Политбюро. Сталин и Молотов видят дальше. Политбюро избирается Центральным Комитетом. Имейте в своих руках большинство Центрального Комитета, и вы выберете Политбюро, как вам нужно. Поставьте всюду своих секретарей губкомов, и большинство съезда и ЦК за вами.
Почему-то Зиновьев этого не хочет видеть. Он так поглощен борьбой за уничтожение Троцкого по старым ленинским рецептам - грызни внутри ЦК, что сталинскую работу по подбору всего своего состава в партийном аппарате (а она длится и 1922, и 1923, и 1924, и 1925 годы) он не видит. В результате в 1922, 1923 и 1924 годах страной правит тройка, а в 1925 году, с ее разрывом, - политбюро. Но с января 1926 года Сталин после съезда пожинает плоды своей многолетней работы - свой ЦК, свое Политбюро - и становится лидером. <…>
В течение трех лет Григорий Евсеевич Зиновьев был номер 1 коммунизма и затем в течение десяти лет постепенно спускался в подвал Лубянки, где он и закончил свою жизнь. Заменив Ленина на посту лидера, он все же партией, как настоящий вождь, принят не был. На первый взгляд может показаться, что это облегчило его поражение. На самом деле победа или поражение в этой борьбе за власть определялись другими причинами, чем популярность, чем признание превосходства.» (Б. Бажанов, «Воспоминания бывшего секретаря Сталина»).
Поняв свой катастрофический промах, в 1926 году Зиновьев бросился искать поддержки у своего старого врага Троцкого, но было уже поздно. На следующий год он был исключен из партии и снят со всех должностей.
После этого Сталин развлекался игрой в кошки-мышки со своим противником. В 1928 году он допустил восстановление Зиновьева в партии, но в 1932-м последовало новое исключение Григория Евсеевича из партийных рядов, теперь уже со ссылкой на 4 года в Кустанай. В 1933 Сталин опять восстановил его в партии и в феврале 1934 допустил до участия в 17-м съезде партии. В ожидании достойного места в пирамиде власти и возвращения партийных привилегий Зиновьев выступил с покаянием и славословиями в адрес Сталина.
Но всё произошло с точностью до наоборот: в декабре того же 1934 года НКВД Григория Евсеевича арестовал и вскоре он был осужден на 10 лет по делу «Московского центра». Из тюремной камеры бывший вершитель судеб человеческих пишет раболепные письма своему новому хозяину: «В моей душе горит желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это... Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Вас и других членов Политбюро в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, что я понял всё, что я готов сделать всё, чтобы заслужить прощение, снисхождение...» Можно себе представить, с каким наслаждением Иосиф Виссарионович читал эти всхлипы и вопли о пощаде.
Длительный процесс подготовки к судебному спектаклю над Зиновьевым, Каменевым и их сторонниками детально описал невозвращенец Александр Орлов (Лев Лазаревич Фельбин) в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» (М., Всемирное слово, 1991). Кстати, интересно отметить, что при переиздании этой книги в 2014 году (М., Алгоритм) издательство, учитывая появление в стране новой когорты сталинистов и возросшую любовь к тирану среди россиянского населения, во избежание неприятностей изменило название на «Тайная история сталинского времени». Видимо редакция почувствовала, что говорить о преступлениях вновь входящего в моду «великого вождя» стало рискованно.
Итак, что же поведал читателям бывший сталинский шпион и диверсант?
«Согласно сталинскому плану, следовало доставить в Москву из ссылки и различных тюрем около трёхсот бывших участников оппозиции, имена которых были широко известны, подвергнуть их «обработке», в результате которой примерно пятая часть узников окажется сломленной, и набрать таким образом группу из пятидесяти или шестидесяти человек, сознавшихся, что они участвовали в заговоре, возглавляемом Зиновьевым, Каменевым и Троцким. Затем, используя эти показания, организаторы судебного процесса смогут направить его острие против Зиновьева и Каменева и методами угроз, обещаний и прочих приёмов из арсенала следствия, заставить самих этих деятелей признать, что они возглавляли заговор против Сталина и советского правительства.
Чтобы ускорить осуществление сталинского плана, было решено подсадить в камеры к обвиняемым несколько тайных агентов НКВД, которые и на предварительном следствии, и перед судом изображали бы участников заговора и выдавали Зиновьева и Каменева за своих предводителей. <…>
Организаторы процесса, которым удалось припереть Зиновьева и Каменева к стене, сделали всё необходимое, чтобы не дать им покончить жизнь самоубийством. В одиночные камеры, где они содержались, под видом арестованных оппозиционеров были подсажены агенты НКВД, неусыпно следившие за обоими и информировавшие руководителей следствия об их настроении и о каждом произнесённом ими слове. <…>
Зиновьев страдал астмой и мучился от жары. Вскоре его страдания усугубились: его начали изводить приступы колик в печени. Он катался по полу и умолял, чтобы пришёл Кушнер - врач, который мог бы сделать инъекцию и перевести его в тюремную больницу. Но Кушнер неизменно отвечал, что не имеет права сделать ни то, ни другое без специального разрешения Ягоды. Его функции ограничивались тем, что он выписывал Зиновьеву какое-то лекарство, от которого тому становилось ещё хуже. Было сделано всё, чтобы полностью измотать Зиновьева и довести его до такого состояния, когда бы он был готов на всё. Конечно, при этом Кушнер был обязан следить, чтобы Зиновьев, чего доброго, не умер.
Даже смерть не должна была избавить Зиновьева от той, ещё более горькой судьбы, какую уготовил ему Сталин.
Тем временем Миронов продолжал допрашивать Каменева. Он вслух, в его присутствии, анализировал положение дел и пытался убедить его, что у него нет иного выбора, кроме как принять условия Сталина и тем самым спасти себя и свою семью. <…>
Однажды вечером, когда у Миронова в кабинете был Каменев, туда зашёл Ежов. Он ещё раз завёл мучительно длинный разговор с Каменевым, стараясь внушить ему, что как бы он ни сопротивлялся, отвертеться от суда ему не удастся и что только подчинение воле Политбюро может спасти его самого и его сына. Каменев молчал. Тогда Ежов снял телефонную трубку и в его присутствии приказал Молчанову доставить во внутреннюю тюрьму сына Каменева и готовить его к суду вместе с другими обвиняемыми по делу «троцкистско-зиновьевского террористического центра».
Следователи передавали Зиновьеву и Каменеву обещание Сталина сохранить жизнь им самим и их семьям, если они согласятся участвовать в судебном процессе. В конце концов Зиновьева вынудили согласиться явиться на суд. Несмотря на некоторые колебания и возражения Каменев согласился с ним, выдвинув условие: Сталин должен подтвердить свои обещания в присутствии всех членов Политбюро. Тогда им немедленно была устроена встреча со Сталиным в Кремле. Рассказывает следователь Миронов:
«Ягода встретил нас в приёмной и проводил в кабинет Сталина. Из членов Политбюро, кроме Сталина, там был только Ворошилов. Он сидел справа от Сталина. Слева сидел Ежов, Зиновьев и Каменев вошли молча и остановились посередине кабинета. Они ни с кем не поздоровались. Сталин показал рукой на ряд стульев. Мы все сели - я рядом с Каменевым, а Молчанов - с Зиновьевым.
- Ну, что скажете? - спросил Сталин, внезапно посмотрев на Зиновьева и Каменева, Те обменялись взглядами.
- Нам сказали, что наше дело будет рассматриваться на заседании Политбюро, - сказал Каменев.
- Перед вами как раз комиссия Политбюро, уполномоченная выслушать всё, что вы скажете, - ответил Сталин. Каменев пожал плечами и окинул Зиновьева вопросительным взглядом. Зиновьев встал и заговорил.
Он начал с того, что за последние несколько лет ему и Каменеву давалось немало обещаний, из которых ни одно не выполнено, и спрашивал, как же после всего этого они могут полагаться на новые обещания. Ведь, когда после смерти Кирова их заставили признать, что они несут моральную ответственность за это убийство, Ягода передал им личное обещание Сталина, что это - последняя их жертва. Тем не менее, теперь против них готовится позорнейшее судилище, которое покроет грязью не только их, но и всю партию.
Зиновьев взывал к благоразумию Сталина, заклиная его отменить судебный процесс и доказывая, что он бросит на Советский Союз пятно небывалого позора. "Подумайте только, - умолял Зиновьев со слезами в голосе, - вы хотите изобразить членов ленинского Политбюро и личных друзей Ленина беспринципными бандитами, а нашу большевистскую партию, партию пролетарской революции, представить змеиным гнездом интриг, предательства и убийств... Если бы Владимир Ильич был жив, если б он видел всё это! - воскликнул Зиновьев и разразился рыданиями.
Ему налили воды. Сталин выждал, пока Зиновьев успокоится, и негромко сказал: «Теперь поздно плакать. О чём вы думали, когда вступали на путь борьбы с ЦК? ЦК не раз предупреждал вас, что ваша фракционная борьба кончится плачевно. Вы не послушали, - а она действительно кончилась плачевно. Даже теперь вам говорят: подчинитесь воле партии - и вам и всем тем, кого вы завели в болото, будет сохранена жизнь. Но вы опять не хотите слушать. Так что вам останется благодарить только самих себя, если дело закончится ещё более плачевно, так скверно, что хуже не бывает».
А где гарантия, что вы нас не расстреляете? - наивно спросил Каменев.
- Гарантия? - переспросил Сталин. - Какая, собственно, тут может быть гарантия? Это просто смешно! Может быть, вы хотите официального соглашения, заверенного Лигой Наций? - Сталин иронически усмехнулся. - Зиновьев и Каменев, очевидно, забывают, что они не на базаре, где идёт торг насчёт украденной лошади, а на Политбюро коммунистической партии большевиков. Если заверения, данные Политбюро, для них недостаточны, - тогда, товарищи, я не знаю, есть ли смысл продолжать с ними разговор.
Каменев и Зиновьев ведут себя так, - вмешался Ворошилов, - словно они имеют право диктовать Политбюро свои условия. Это возмутительно! Если у них осталась хоть капля здравого смысла, они должны стать на колени перед товарищем Сталиным за то, что он сохраняет им жизнь. Если они не желают спасать свою шкуру, пусть подыхают. Чёрт с ними!
Сталин поднялся со стула и, заложив руки за спину, начал прохаживаться по кабинету.
- Было время, - заговорил он, - когда Каменев и Зиновьев отличались ясностью мышления и способностью подходить к вопросам диалектически. Сейчас они рассуждают, как обыватели. Да, товарищи, как самые отсталые обыватели. Они себе внушили, что мы организуем судебный процесс специально для того, чтобы их расстрелять. Это просто неумно! Как будто мы не можем расстрелять их без всякого суда, если сочтём нужным. Они забывают три вещи:
первое - судебный процесс направлен не против них, а против Троцкого, заклятого врага нашей партии;
второе - если мы их не расстреляли, когда они активно боролись против ЦК, то почему мы должны расстрелять их после того, как они помогут ЦК в его борьбе против Троцкого?
третье - товарищи также забывают (Миронов особо подчеркнул то обстоятельство, что Сталин назвал Зиновьева и Каменева товарищами), что мы, большевики, являемся учениками и последователями Ленина и что мы не хотим проливать кровь старых партийцев, какие бы тяжкие грехи по отношению к партии за ними ни числились.
Последние слова, добавил Миронов, были произнесены Сталиным с глубоким чувством и прозвучали искренне и убедительно.
«Зиновьев и Каменев, - продолжал Миронов свой рассказ, - обменялись многозначительными взглядами. Затем Каменев встал и от имени их обоих заявил, что они согласны предстать перед судом, если им обещают, что никого из старых большевиков не ждёт расстрел, что их семьи не будут подвергаться преследованиям и что впредь за прошлое участие в оппозиции не будут выноситься смертные приговоры. - Это само собой понятно, - отозвался Сталин.»
«В зале суда там и сям были рассажены группы сотрудников НКВД, прошедшие специальную тренировку. При первых признаках опасности, по сигналу обвинителя, они были готовы вскочить с мест и громкими криками заглушить слова подсудимого. Такое поведение «зала» должно было послужить председательствующему предлогом, чтобы прервать судебное заседание для «восстановления тишины и порядка». Само собой разумеется, что «бунтовщик» никогда больше не появится в зале суда.
Последним штрихом, завершающим следственную подготовку к процессу, была ободряющая беседа, которую Ягода и Ежов провели с главными обвиняемыми - Зиновьевым, Каменевым, Евдокимовым, Бакаевым, Мрачковским и Тер-Ваганяном. Ежов от имени Сталина ещё раз заверил их, что если они будут соблюдать на процессе данные ими обязательства, то всё, что им обещали, будет скрупулёзно выполнено. Он предостерег своих «собеседников», чтобы они не пытались даже исподтишка протаскивать на суде свою политическую линию. Ежов предупредил также, что Политбюро считает их связанными общей ответственностью: если кто-то из них «совершит вероломство», это будет рассматриваться как организованное неповиновение всех. <…>
Подсудимые выглядели менее измотанными, чем в следовательских кабинетах. За последнюю пару недель они несколько прибавили в весе, и им была дана возможность выспаться. Тем не менее, землистые лица и тёмные круги под глазами ясно говорили о том, что им пришлось перенести.
Впрочем, несколько человек на той же скамье подсудимых отличались вполне здоровой внешностью, что особенно бросалось в глаза в сочетании с их непринужденной манерой держаться, резко контрастировавшей с вялостью и скованностью или, напротив, нервной развязностью остальных. Опытный глаз, таким образом, сразу отличал настоящих подсудимых от фиктивных.
Среди этих последних выделялся Исаак Рейнгольд. Холёное лицо, пышущее здоровьем, и элегантный костюм делали его похожим на актера - любимца публики. Заняв место с краю второго ряда, сразу у барьера, он сидел с таким выражением, словно оказался в трамвае, в обществе случайных пассажиров. Не спуская глаз с государственного обвинителя, он всем своим видом выражал готовность по первому знаку вскочить и прийти ему на помощь. Неподалеку от него сидел тайный агент НКВД Валентин Ольберг, пришибленный своим неожиданным соседством с Зиновьевым и Каменевым и украдкой поглядывавший на них со смешанным выражением страха и почтения. Фриц Давид и Берман-Юрин, секретные представители НКВД в германской компартии, с деловым видом просматривали свои записи, откровенно готовясь к моменту, когда государственный обвинитель предоставит им возможность исполнить свой партийный долг. Из пятерых фиктивных обвиняемых только один Пикель сидел с апатичным и грустным видом. <…>
Председательствующий Ульрих начал первое заседание суда с формального установления личности обвиняемых. Затем он объявил, что подсудимые отказались от защитников и поэтому им будет предоставлена возможность самим осуществить свою защиту.
Кому-нибудь может показаться странным, почему вдруг все шестнадцать обвиняемых, зная, что на карту поставлены их жизни, не пожелали прибегнуть к помощи защитников, которые обязаны были попытаться хоть как-то помочь им. Однако этот феномен имеет своё объяснение, притом совсем простое: перед началом суда обвиняемым пришлось дать обещание, что они все, как один, откажутся от адвокатов. Мало того, они пообещали, что и сами они в свою очередь даже пальцем не шевельнут, чтобы защитить самих себя. И действительно, когда их спросили, что они могут сказать в свою защиту, все единогласно заявили, что сказать им нечего. <…>
Хотя государственный обвинитель не смог представить Зиновьеву, Каменеву и другим старым большевикам никаких доказательств их участия в убийстве Кирова, они один за другим признали себя виновными в этом преступлении. <…>
Невзирая на то, что подсудимые полностью выполнили обязательства, данные следствию, Вышинский подчеркнул, что они в ряде случаев «не сказали всего», правда, не объясняя, что конкретно они утаили от суда. С другой стороны, Вышинский остался вполне доволен показаниями пяти мнимых обвиняемых - Рейнгольда, Пикеля, Ольберга, Фрица Давида и Берман-Юрина. Он похвалил, в частности, Рейнгольда и Пикеля, побуждая их тем самым к ещё более яростным нападкам на остальных подсудимых. Вышинский как будто не замечал, что в своей роли обвиняемого Рейнгольд уж слишком старается и переигрывает. <…>
Для Вышинского не составляло труда состряпать свою громовую обвинительную речь, обличавшую подсудимых, которые не только не оказали ему сопротивления, а напротив, сделали всё, чтобы поддержать выдвинутые против них обвинения. Приписывая им самые чудовищные преступления, он не принимал во внимание даже то очевидное для всех обстоятельство, что некоторые из обвиняемых были физически не в состоянии совершить эти преступления, поскольку находились в то время либо в тюрьме, либо в отдалённой ссылке. «Я требую, - прокричал Вышинский, заканчивая свою речь, - чтобы эти бешеные псы были расстреляны, все до одного!» <…>
«Последние слова» подсудимых являются едва ли не самой драматичной частью всего процесса. В надежде уберечь от сталинского мщения свои семьи и тысячи своих сторонников они достигают здесь крайних пределов самоуничижения. Зная коварство Сталина, они стараются даже перевыполнить обязательства, выжатые из них на следствии, - лишь бы не дать Сталину хоть малейшего повода нарушить его собственное обещание. Они клеймят себя как беспринципных бандитов и фашистов и тут же восхваляют Сталина, которого в душе считают узурпатором и изменником делу революции. <…>
Партия, - говорил Зиновьев в своём последнем слове, - видела, куда мы идём, и предостерегала нас. В одном из своих выступлений Сталин подчеркнул, что эти тенденции среди оппозиции могут привести к тому, что она захочет силой навязать партии свою волю... Но мы не внимали этим предупреждениям.
Подсудимый Каменев в последнем слове сказал:
- В третий раз я предстал перед пролетарским судом... Дважды мне сохранили жизнь. Но есть предел великодушию пролетариата, и мы дошли до этого предела.
Вот уж, действительно, необычайное явление! Очутившись на краю пропасти, под гнётом обвинения, старые большевики рвутся на помощь Сталину, вместо того чтобы спасать себя, - будто не им грозит смертная казнь. А ведь из простого чувства самосохранения они должны были хотя бы в последнем слове сделать отчаянную попытку защитить себя и спастись, а вместо этого они тратят последние минуты жизни на восхваление своего палача. Они заверяют окружающих, что он всегда был слишком терпелив и слишком великодушен по отношению к ним, так что теперь имеет право их уничтожить... <…>
Все участники сталинских процессов знали, что каждый из них, будь то обвиняемый или защитник, прокурор или судья, действует не по своей воле, а вынужден играть роль, назначенную ему в строгом соответствии с заранее подготовленным сценарием. Перед каждым маячит роковая дилемма. Для обвиняемого она выглядит так: играть роль уголовного преступника - или погубить не только себя, но и свою семью. Для обвинителя и председателя трибунала - провести судебный спектакль, назначенный Сталиным, без сучка и задоринки или погибнуть ни за что, за малейшую ошибку, которая даст повод заподозрить, что всё дело шито белыми нитками. Для защитника - в точности исполнить тайную инструкцию, полученную от прокурора, или разделить судьбу своих подзащитных... <…>
Рейнгольд, Пикель и три тайных агента НКВД - Ольберг, Фриц Давид и Берман-Юрин - также произнесли каждый своё «последнее слово». Все они, за исключением Ольберга, заверили суд, что считают для себя невозможным просить о снисхождении. Как и подобает фиктивным обвиняемым, они были уверены, что их жизням ничто не угрожает.
23 августа, в 7 часов 30 минут вечера, судьи удалились в совещательную комнату. Вскоре к ним присоединился Ягода. Текст приговора был заготовлен заранее; на его переписку требовалось часа два, не более. Однако судьи оставались в совещательной комнате целых семь часов. В 2 часа 30 минут ночи, то есть, значит, уже 24 августа, они вновь заняли места за судейским столом. В мёртвой тишине председательствующий Ульрих начал чтение приговора. Когда через четверть часа монотонного чтения он дошёл до его заключительной части, определявшей меру наказания подсудимым, во всех концах зала послышалось нервное покашливание. Выждав, пока восстановится тишина, председательствующий перечислил одного за другим всех обвиняемых и после долгой паузы закончил объявлением, что все они приговариваются к высшей мере наказания - смертной казни «через расстрел». <…>
По советским законам, лицам, приговорённым к смертной казни, предоставляется 72 часа для подачи просьбы о помиловании. Как правило, смертный приговор не приводится в исполнение, пока этот срок не истечёт, даже если в помиловании успели отказать до его окончания. Но в данном случае Сталин пренебрег этим правилом. Утром 25 августа, спустя сутки после оглашения приговора, московские газеты вышли уже с официальным сообщением о том, что приговор приведён в исполнение. Все шестнадцать подсудимых были расстреляны.»
Включая провокаторов – фиктивных обвиняемых.
Министерство образования Республики Беларусь
Институт парламентаризма и предпринимательства
Кафедра политологии и гуманитарных дисциплин
КУРСОВАЯ РАБОТА
по дисциплине
"ИСТОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ ДВИЖЕНИЙ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ"
ТЕМА: Каменев Л.Б. и Зиновьев Г.Е.: политические портреты
Выполнил студент 2 - го курса
социально-экономического факультета
специальности "политология "
группы 22117№ зачетной книжки 22117/39
Степанеев Вадим Александрович
Домашний адрес и телефон:
г.Минск, ул. Куйбышева 75-129
моб. 8-029-577-43-83
Тел. 292-43-38
Научный руководитель:
Киштымов Андрей Леонидович,
кандидат исторических наук, доцент.
Дата поступления и регистрации на кафедре: _________________
Введение.....................................................................................................3
Глава 1 Каменев Л.В.: политический портрет…………………………5
1.1Каменев: жизнь до революции……………………………………...6
1.2 Роль Каменева в революции 1917 года………………………….....8
1.3Деятельность Каменева в послереволюционный период………...13
Глава 2Зиновьев Г.Е.: политический портрет………………………..15
2.1 Зиновьев: жизнь до революции……………………………………16
2.2Роль Зиновьева в революции 1917 года…………………...............18
2.3Деятельность Зиновьева в послереволюционный период…..........21
Заключение..............................................................................................24
Список использованной литературы.....................................................26
Приложения.............................................................................................28
Введение.
Любая страна за всю историю человечества могла похвастаться хотя бы одним таким человеком, который в значительной степени повлиял на жизнь общества, в том числе и его политический уклад. На территории бывшего СССР таких людей гордо прозвали вождями, указывая на то, что они вели страну к высоким, достойным целям. Такие сильные личности всегда привлекали моё внимание, потому что на них всегда хочется быть похожим: уметь держать в руках огромную власть и грамотно ею распоряжаться. И именно поэтому в своей курсовой работе я хотел бы обратиться к тандему «Каменев-Зиновьев», который впервые появился в СССР в 1926 году.
С моей точки зрения, эта тема на данный момент имеет свою актуальность, если учитывать, что вся правда о вождях СССР открылась не так давно. В первую очередь потому, что, анализируя ошибки в политической деятельности известных людей, мы стараемся избегать этих ошибок в будущем и учимся правильно анализировать ту или иную сложившуюся ситуацию. Актуальна эта тема и для меня, как для будущего политолога. Исследование и анализ данных во время написания курсовой работы помогли мне глубже разобраться в ситуации в СССР в 1917 году; понять, каких убеждений придерживались сторонники и противники революции в стране.
В целом, я считаю, что необходимо сделать тему политики СССР открытой для общества с целью донести до него истинное положение вещей, событий, имевших место на территории нашей исторической Родины в начале двадцатого века. Наши мамы и бабушки учили историю по учебнику «История СССР», но была ли эта история подлинной? Ведь во времена СССР людям внушали ту информацию, которая властям была политически выгодна; открывались только положительные стороны жизни в стране, в основном в газетах, а позже - через радио и телевидение. Люди жили в счастливом неведении о том, что происходит на верхушке власти, не осознавали реального положения дел в СССР.
Объектом исследования курсовой работы служат социально-политические отношения в пределах партии при участии Каменева и Зиновьева в период назревания и проведения Революции 1917 года. Предметом исследования служит политическая деятельность Каменева и Зиновьева и их влияние на общественно- политическую жизнь страны в целом.
Цель моей курсовой работы состоит в том, чтобы на основе анализа научной литературы глубже рассмотреть ту роль, которую Каменев и Зиновьев сыграли в ходе действий Февральской революции и выяснить влияние политиков на сложившуюся в стране в 1917 году ситуацию на грани вооружённого восстания.
Для достижения этой цели мной были поставлены следующие задачи:
Проанализировать влияние Каменева и Зиновьева на политику, проводимую Лениным;
Выяснить роль деятельности политиков в приходе к власти Сталина;
Изучить психологический портрет политиков;
Изучить поведение Каменева и Зиновьева в основные, переломные моменты их жизни;
Выяснить мнение, сложившееся о политиках со стороны других деятелей партии с позиции их семей и друзей;
Провести анализ цитат Каменева и Зиновьева из архивов революционных газет;
Установить цели, которые преследовали политики в ходе своей партийной и общественной деятельности.
Для написания курсовой работы мной были использованы различные источники информации, такие как Интернет, книги по истории КПСС и СССР, статьи, включающие в себя характеристику важнейших для СССР политических деятелей. Очень ясно вырисовывается положение дел в стране при анализе материалов революционных газет, некоторые экземпляры которых я нашёл в Интернете (в электронном виде) на сайте газеты «Правда» и на сайте, содержащем архивы других старых газет. Редакторами нескольких таких газет являлись сами Каменев и Зиновьев (либо способствовали выходу этих изданий в свет). Это такие газеты, как «Революция 1917», «Правда», «Пролетарий», «Рабочий путь» и другие. И содержащаяся в них информация, на мой взгляд, является немаловажной в процессе анализа политических портретов деятелей СССР.
Наиболее чёткое представление о Каменеве и Зиновьеве как о политиках я получил после просмотра документального фильма «Исторические хроники 1927. Каменев и Зиновьев». Это исторический сериал, который входит в цикл из 63 фильмов с ведущим Николаем Сванидзе на телеканале «Россия» (режиссёр фильма - Сергей Мнацаканов, автор сценария - Марина Жукова(2005-2007гг.)). Например, интересным фактом, вынесенным мной из этого фильма, является тот, что первая стычка между Зиновьевым и Лениным произошла оттого, что Ленин желал усыновить сына Зиновьева. Дело в том, что Ленин ценил Зиновьева, но не уважал его и не верил, что тот сможет воспитать сына в духе коммунизма, поэтому (а также по причине бесплодия) хотел заняться этим сам.
Особое место в работе я уделил цитатам самих Каменева и Зиновьева, а также отзывам окружавших их людей (как в обществе политиков, так и среди близких). Возможно, этих цитат в работе немного больше, чем требуется. Но я считаю, что не может ничего быть сказано лучше, чем было сказано в оригинале.
Методологическую основу исследования составляет теория познания. Я применил диалектический метод, показав прогрессирование деятельности политиков в развитии, начиная с их молодых лет и заканчивая гибелью, и проанализировав их противоборство с существующей системой, в некоторые моменты - со Сталиным и Троцким. Также мной были использован метод сравнительного исследования политических портретов Каменева и Зиновьева: я проанализировал сходства и различия в их психологии и политической деятельности и обнаружил некоторые несходства в реакции на различные жизненные инциденты. В качестве общенаучных методов исследования применялись исторический и системный методы научного познания.
После написания курсовой работы я уже имею более чёткое представление о том, что происходило в голове у этих политиков, понимаю, к чему они стремились и какими средствами пытались достичь своих целей. Именно это я попытался продемонстрировать в своей работе. Итак, что же на самом деле представляли собой эти известные люди: Каменев Лев Борисович и Зиновьев Григорий Евсеевич?
Каменев Л.В.
Глава 1 Каменев Л.В.: политический портрет
1.1 Каменев: жизнь до революции
Чтобы понять, каким образом формировалось мироощущение Каменева Л.В. и его политические взгляды, следует обратиться к его биографии.
Итак, Каменев (Розенфельд) Лев Борисович (1883 - 1936) - советский государственный и партийный деятель. Родился в Москве в семье машиниста, ставшего инженером. Учился в Виленской, а потом Тифлисской гимназии, в последних классах которой посещал марксистские кружки и читал нелегальную литературу, за что получил плохой балл за поведение и вынужден был подавать прошение министру просвещения на право поступить в университет. В 1901 поступил на юридический факультет Московского университета. За участие в студенческой демонстрации в 1902 был арестован, исключен с 1-го курса без права восстановления и выслан в Тифлис, где принял участие в деятельности социал-демократических кружков. Осенью 1902 уехал в Париж; познакомился с В.И. Лениным и своей будущей женой, сестрой Л.Д. Троцкого, Ольгой. Вернувшись в Россию в 1903, готовил забастовку железнодорожников в Тифлисе, вел революционную работу в Москве. Был арестован и выслан в Тифлис под гласный надзор полиции. Работал в Кавказском комитете РСДРП, где познакомился с И. В. Сталиным. Делегат III съезда РСДРП, Каменев выступал за вооруженное восстание. После приезда Ленина в Россию в 1905 Каменев стал его ближайшим помощником, сотрудничая в легальных и нелегальных изданиях, пропагандируя большевистскую точку зрения. На V съезде РСДРП Каменев вошел в ЦК и Большевистский центр. В 1908 Каменев был арестован, но вскоре освобожден и в конце года уехал в Женеву. Там вошел в редакцию газеты «Пролетарий», центрального органа большевиков, вместе с Г.Е. Зиновьевым и В.И. Лениным, что отразилось в шутке: «Наш партийный вождь Григорий Ильич Каменев». Каменев был представителем партии на конгрессах II Интернационала. В 1911 Каменев читал лекции в партийной школе Лонжюмо под Парижем и написал книгу «Две партии», в которой выступил против меньшевиков-ликвидаторов. В 1914 Каменев прибыл в Петербург для руководства газетой «Правда» и большевистской фракцией IV Государственной думы. В Озерках членов Думы и Каменева арестовали по обвинению в государственной измене. На суде Каменев заявил о несогласии с ленинским лозунгом поражения своего правительства в войне и, уже находясь в ссылке в Восточной Сибири, подвергся обвинениям Я.М. Свердлова в малодушии, однако нашел поддержку у И.В. Сталина, объяснившего поведение Каменева как военную хитрость. По возвращении Каменева в Петроград после Февральской революции ЦК запретил ему ставить свою подпись под статьями в «Правде».
Таким образом, тут мы видим, что дух бунтаря был присущ Каменеву ещё с молодости, с 19-20 лет. Уже тогда он начал свою революционную деятельность посредством печатания статей в газетах и проведения забастовок. Поэтому стоит поближе рассмотреть его действия во время революции 1917 года.
1.2 Роль Каменева в революции 1917 года
В этом разделе курсовой работы я хотел бы обратить особенное внимание на цитаты самого Каменева, т.к. они в полной мере раскрывают его политический образ и отображают его понимание революции 1917 года.
14 марта в «Правде» была опубликована статья Каменева (без подписи) «Временное правительство и революционная социал-демократия», в которой дан анализ ситуации в стране, когда «формально власть перешла в руки не представителей революционного пролетариата и крестьянства, совершивших революцию, а в руки людей, выдвинутых либеральным движением класса собственников». Выражая уверенность, что «революция будет развиваться и укрепляться", что она будет идти к диктатуре пролетариата и крестьянства», Каменев в то же время указывал на то, что Временное правительство «склонно было бы задерживать развитие революции». Оно, «упираясь и против воли», вынуждено под давлением революции народа «идти всё вперёд». Поэтому революционным социал-демократам «нет надобности даже и говорить о том, что поскольку Временное правительство действительно борется с остатками старого режима, постольку ему обеспечена поддержка революционного пролетариата». Но необходимо столь же решительно «критиковать и разоблачать каждую непоследовательность» правительства, контролируя его действия.
Каменев делал вывод, что в таких условиях русские солдаты не могут сложить оружие и разойтись по домам, поэтому требование «долой войну» является сейчас бессодержательным и его следует заменить лозунгом: «Давление на Временное правительство с целью заставить его открыто, ...немедленно выступить с попыткой склонить все воюющие страны к немедленному открытию переговоров о способах прекращения мировой войны».
2 апреля на Всероссийском совещании Каменев, выступая, рекомендовал поддерживавшим Временное правительство быть до конца последовательными и прислушаться к рекомендации Г.В. Плеханова войти в само правительство; революционная демократия, если она хочет и дальше развивать революцию, должна стоять на иной позиции: «...абсолютное недоверие правительству, вышедшему не из среды самой революционной демократии. Речь идёт в данную минуту о призыве к установлению строжайшего контроля Советом РСД над… Временным правительством - в предвидении того момента, когда развитие революции стихийным ходом столкнёт различные классы русского общества» .
3 апреля вернувшийся в Петроград Ленин подверг критике определявшуюся главным образом Каменевым линию большевиков. Каменев в статье «Наши разногласия» назвал «неприемлемой» схему Ленина, «поскольку она исходит из признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую»; Каменев высказал надежду в широкой дискуссии «отстоять свою точку зрения, как единственно возможную для революционной социал-демократии, поскольку она хочет и должна до конца остаться партией революционных масс пролетариата, а не превратиться в группу пропагандистов-коммунистов».
В статье «О тезисах Ленина» Каменев писал, что для того, чтобы строить марксистскую политику, мало той истины, что «вне социализма нет спасения человечеству». Необходим ещё учёт истинной обстановки, надо взвесить соотношение классовых сил в данный момент, в данной стране. «Этого нет ни в тезисах Ленина, ни в его статьях», а потому «в них нет ответа ни на один вопрос политической жизни России сегодняшнего дня».
24 апреля Каменев выступил с докладом о текущем моменте («Война и Временное правительство») на 7-й Всероссийской конференции РСДРП(б). Каменев заявил: «Я не понимаю, как можно все три таких важных вопроса, как вопрос о Временном правительстве, о войне, о международной обстановке рабочего движения включить в один доклад (который сделал Ленин), скомкать, сбить в один комок, поставив таким образом всех присутствующих в трудное положение и сделав невозможным ответы на все эти вопросы...» . Каменев считал неверным ленинский вывод, что революция в России закончилась, что буржуазная демократия исчерпала все свои возможности. Русская революция, говорил Каменев, отличается от классической, буржуазной революции - она совершается во время войны и гегемоном в ней выступает пролетариат. «Но было бы величайшим заблуждением выводить из этого преждевременное заключение, что эта революция…приближается к социалистической». Отвечая Ленину, выступившему против предлагавшегося Каменевым и некоторыми другими москвичами контроля над правительством, Каменев заявил: «Конечно, контроль без власти есть пустая игрушка. Но действительно ли Совет РСД безвластен? Может быть, товарищ Ленин признает, что Совет есть сила и что контроль его есть контроль власти? А если это так, то такой контроль, над которым издевался товарищ Ленин, во всяком случае, принимает определённый политический смысл... Если мы понимаем контроль как этап к переходу власти... то это... действительно ведёт нас вперёд» . Свою заключительную речь Каменев закончил словами: «Путь пролетарской революции один; но если мне предлагают сделать этот путь... на аэроплане, то я откажусь, потому что в таком случае я приеду один, а я хочу придти к ней с массами...» .
При выборах ЦК партии некоторые делегаты, раздражённые упрямством Каменева в отстаивании своих взглядов, потребовали отвести его кандидатуру, но этому воспрепятствовал Ленин: «Присутствие товарища Каменева очень важно, т.к. дискуссии, которые я веду с ним, очень ценны. Убедив его, этим самым преодолеваешь те трудности, которые возникают в массах» . В итоге Каменев был избран членом ЦК РСДРП(б).
Выступая 6 июня на 1-м Всероссийском съезде Советов РСД, Каменев заявил: «Мы не имеем перед собой перспективы ни полюбовного соглашения с западноевропейским империализмом, ни полюбовного соглашения с германским генеральным штабом». В поле зрения большевиков, как говорил Каменев, только одна мировая пролетарская революция, ибо русская революция погибнет без её поддержки. Вот почему «мы все свои действия рассчитываем только с точки зрения того, насколько то или иное движение в России способно разбудить эту дремлющую силу пролетарской революции в Западной Европе».
После июльской демонстрации и отказа ЦИК Советов взять власть Ленин, переходя на нелегальное положение, оставил Каменеву записку с просьбой в случае своей гибели взять на себя издание его книги «Государство и революция». Будучи сторонником явки в суд для снятия с большевиков обвинений в измене, Каменев сдался властям, вскоре был освобожден за отсутствием оснований для обвинений и стал представителем большевиков в Исполкоме Петроградского Совета. Каменев руководил РСДРП(б) в России до прибытия из-за границы Ленина. А по возвращении стал его главным оппонентом по вопросам стратегии.
Каменев считал авантюрным требование Ленина свергнуть Временное правительство и признавал необходимым ограничиться лишь контролем над ним. На заседании ЦК РСДРП(б) 10 октября Каменев и Зиновьев голосовали против решения о вооружённом восстании. Свою позицию они изложили в письме «К текущему моменту». В письме они утверждали, что обострение нужды, голода, крестьянского движения будет всё больше давить на мелкобуржуазные партии «и заставлять их искать союза с пролетарской партией против помещиков и капиталистов, представленных партией кадетов». В результате «наши противники вынуждены будут уступать нам на каждом шагу, либо мы составим вместе с левыми эсерами, беспартийными крестьянами и прочими правящий блок, который в основном должен будет проводить нашу программу».
18 октября в газете «Новая Жизнь» опубликована статья «Ю. Каменев о «выступлении»», где он дал понять, что внутри большевистского руководства нет единства по этому вопросу: «Не только я и товарищ Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооружённого восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для дела революции и пролетариата шагом». Ленин расценил это выступление как разглашение фактически секретного решения ЦК и потребовал исключить Каменева и Зиновьева из партии. 20 октября на заседании ЦК РСДРП(б) решено ограничиться принятием отставки Каменева и вменить ему и Зиновьеву в обязанность не выступать ни с какими заявлениями против намеченной линии партии.
Успешный Октябрьский переворот всех примирил. 25 октября Каменев сказал на заседании ЦК: «Ну что же, если сделали глупость и взяли власть, то надо составлять министерство». 27 октября Каменев был избран II Всероссийским съездом Советов председателем ЦИК. 29 октября профсоюз железнодорожников Викжель, возглавив социальную оппозицию большевикам, направил властям ультиматум с требованием образования многопартийного правительства без Ленина и Троцкого, на которое согласился Каменев. За свои действия Каменев был подвергнут жесткой критике Лениным, считавшим компромисс с другими партиями неприемлемым. В знак протеста против действий руководства ЦК Каменев и еще 5 человек ушли в отставку, но вскоре признали свое поведение ошибочным. ЦК отстранил Каменева от поста председателя ВЦИК, поставив на это место Я.М. Свердлова. Каменев вошел в состав делегации, направленной в Брест-Литовск для заключения сепаратного договора с Германией.
Из этого раздела можно сделать вывод о том, что Каменев не был согласен с решением о свержении Временного правительства и выступал против вооружённого восстания. Он вел активную пропаганду, став одним из ведущих большевистских ораторов и лидеров большевиков в Петросовете. Но что же происходило с Каменевым после революции?
1.3 Деятельность Каменева в послереволюционный период
В 1918 Каменев был направлен Лениным в Англию и Францию, чтобы объяснить там позицию советского правительства. Каменев был выслан английским правительством, а в Финляндии арестован, но был обменен на пленных финнов. В сентябре 1918, вернувшись в Москву, стал членом Президиума ВЦИК, а в октябре был избран председателем Моссовета. В гражданскую войну выезжал на фронт в качестве чрезвычайного уполномоченного Совета Обороны. К нему, как председателю Моссовета, не раз обращались за помощью ученые, писатели; он сумел добиться освобождения историка А.А. Кизеветтера, литератора И.А. Новикова и др. Это не мешало Каменеву вместе с И.С. Уншлихтом и Д.И. Курским составлять для ГПУ списки «враждебных интеллигентских группировок», по которым высылали за рубеж или отправляли в тюрьмы. С 1922 Каменев стал заместителем председателя СНК. В.И. Ленин в 1922 передал ему свой архив, на базе которого появился Институт Ленина, директором которого Каменев был в 1923 - 1926. Выступавший против Троцкого, Каменев предложил назначить Сталина Генеральным секретарем ЦК РКП(б). С 1922 по 1925 Зиновьев, Каменев и Сталин считались главными вождями партии. Однако на XIV съезде ВКП(б) Каменев первым заявил: «Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя». Но попытка свергнуть Сталина не удалась, так как Каменев постоянно «шарахался» то к Троцкому, то от него, чем полностью дискредитировал себя в глазах партийцев (чем и сыграл на руку Сталину). Вскоре Каменев был выведен из состава Политбюро и назначен послом в Италию. В 1927 был исключен из партии, в 1928 восстановлен. В 1932 снова исключен и отправлен в ссылку в Минусинск, а на следующий год, после очередного покаяния, был восстановлен. Понимая свою обреченность как политика, Каменев попытался уйти в науку: был директором Пушкинского Дома, Института мировой литературы и издательства «Academia». На XVII съезде партии покаялся в своих ошибках и в своем выступлении заявил: «Новая эпоха войдет в историю как эпоха Сталина, и на каждом из нас лежит обязанность всеми мерами, всеми силами, всей энергией противодействовать малейшему колебанию этого авторитета... Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!»
В декабре 1934 Каменев был арестован по делу мифического «Московского центра» и стараниями писателя-следователя Л. Шейнина и прокурора А.Я. Вышинского приговорен к 5 годам тюрьмы, на следующий год Каменеву дали еще 10 лет по делу «Кремлевской библиотеки и комендатуры Кремля». Сталин на личном приеме обещал Каменеву, что если он вместе с Зиновьевым признает все предъявленные ему обвинения, то им сохранят жизнь. Каменев согласился. В 1936 на процессе «Троцкистско-зиновьевского объединенного центра» Каменев признался в терроризме, вредительстве, шпионаже и прочем и был расстрелян. Все родственники Каменева были репрессированы. Реабилитирован в 1988.
Таким образом, после революции 1917 положение Каменева было весьма неустойчивым: он то был одним из вождей партии, то исключался из неё, то выступал за Троцкого, то шёл против него. Одно ясно точно: Каменев был против навязывания культа вождя, но бороться с этим практически в одиночку он не мог. Поэтому, понимая, что политическая карьера его терпит поражение, Каменев решил отдаться науке. Но это его не спасло, и, вынужденный признаться во всех грехах, некоторые из которых он не совершал, Каменев был расстрелян в роковом 1936-ом…
Зиновьев Г.Е.: политический портрет
Фотоизкниги: The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989.
Глава 2 Зиновьев Г.Е.: политический портрет
2.1 Зиновьев: жизнь до революции
ЗИНОВЬЕВ Григорий Евсеевич (1883- 1936) - советский партийный и государственный деятель. Родился в семье владельца молочной фермы. Получил домашнее образование. С 15 лет зарабатывал на жизнь уроками, служил конторщиком. С конца 90-х гг. Зиновьев участвовал в подготовке первых экономических стачек рабочих на юге России. Из-за начавшихся преследований в 1902 эмигрировал. Работая в социал-демократических группах в Берлине, Париже, Берне, познакомился с В. И. Лениным и Г. В. Плехановым. В 1903 на II съезде РСДРП стал большевиком. После года активной революционной деятельности на юге России в 1904, заболев, отправился за границу и поступил в Бернский университет, но, не доучившись, в 1905 вернулся в Россию, участвовал в партийной работе; стал известен как агитатор и был избран в Петербуржский комитет РСДРП. В 1908 Зиновьев был арестован, но через 3 месяца освобожден из-за болезни, находился под надзором полиции. В октябре 1908 уехал в Женеву, где вместе с Лениным и Л.Б. Каменевым вошел в редакцию большевистской газеты «Пролетарий». Зиновьев выступал против ликвидаторов и отзовистов. На VI (Пражской) конференции РСДРП был вместе с Лениным избран в Заграничное бюро ЦК. В 1915 совместно с Лениным Зиновьев написал работу «Социализм и война», ведя полемику с лидерами II Интернационала. После Февральской революции 1917 Ленин, Зиновьев с группой большевиков через Германию, Швецию и Финляндию вернулись в Петроград. Зиновьев вошел в редакцию «Правды», выступал в поддержку «Апрельских тезисов» Ленина. С окончанием двоевластия Зиновьев вместе с Лениным скрывался в шалаше в Разливе. На VI съезде партии Зиновьев был избран в ЦК, получив лишь на один голос меньше, чем Ленин. В октябре 1917 Зиновьев и Каменев проголосовали против курса на вооруженное восстание, полагая более правильным проводить комбинированные действия в Советах и Учредительном собрании, чтобы не отпугнуть большинство крестьянской страны. Оказавшись в меньшинстве, они заявили о своем несогласии с решением ЦК в газете «Новая жизнь», тем самым сообщив правительству факт подготовки восстания. Ленин потребовал исключения Зиновьева и Каменева из партии, но его не поддержали. Зиновьев впоследствии признал свою ошибку, и его разногласие с Лениным было преодолено, хотя в «Письме к съезду» Ленин указал, что октябрьский эпизод «не явился случайностью». После Октябрьского переворота Зиновьев поддержал меньшевиков и эсеров, требовавших создания однородного социалистического правительства, допуская возможность невхождения в правительство Ленина и Троцкого. Когда большевистское большинство выступило против, он отказался от своих слов. Зиновьев участвовал в работе Киевской конференции, где призывал рабочих свергнуть правительство Украинской Рады. Зиновьев - единственный член ЦК, поддержавший Ленина во время споров о немедленном заключении Брестского мира. Выступал за политику «красного террора» в Петрограде.
Как можно видеть, Зиновьев начал свою революционную деятельность ещё в отрочестве, опередив на несколько лет Каменева. Во время организации первых стачек ему было около 16 лет. В целом, придерживался той же линии, что и Каменев, т.к. в политике шёл с ним бок о бок. Какова же роль Зиновьева в революции?
2.2 Роль Зиновьева в революции 1917 года
Февральская революция 1917 застала Зиновьева в Берне, где он работал в химической лаборатории. Вызванный Лениным в Цюрих, Зиновьев по его поручению участвовал в эмигрантских совещаниях по вопросу о том, как скорее реализовать амнистию и вернуться в Россию. 3 апреля Зиновьевы и Ульяновы вернулись в Петроград, где 1-я общегородская конференция Петроградской организации большевиков избрала Зиновьева своим председателем. Тогда Зиновьев склонил её к принятию «Апрельских тезисов» Ленина.
Войдя в редакцию «Правды», Зиновьев почти ежедневно помещал в ней статьи, разъясняющие большевистское понимание смысла войны и тайных договоров, братания на фронте, а также отношение большевиков к Временному правительству, о положении во 2-м Интернационале и т.п. Зиновьев писал: «Мы... не хотим двоевластия... Мы... за то, чтобы в нашей стране существовала единая власть. И этой властью должны быть Советы РСД. Вот когда будет достигнута эта ступень революции в России, это станет могучим рычагом развития европейского, развития мировой революции. Революционная социал-демократия в России всегда мыслила победоносную русскую революцию как пролог, как введение к социальной революции на Западе... российская революция выйдет за пределы только национальной революции, тогда русская революция 1917 г. послужит началом конца капиталистического строя» .
Отвечая на обвинения в том, что большевики провоцируют выступления рабочих, Зиновьев говорил: «...умри сегодня все большевики, которые, по вашему мнению, во всём виноваты, всё равно волнения будут продолжаться. Как [же] вы хотите, чтобы при наступлении контрреволюции не волновались рабочие, которые явились авангардом революции?» .
Утром 3 июля Зиновьев и Каменев узнали, что 1-й пулемётный полк, рабочие заводов Путиловского и Треугольника собирались выйти на улицу с требованием, чтобы Советы взяли власть. Зиновьев, Каменев и Л.Д. Троцкий стали обзванивать организации большевиков, убеждая не выступать, но им отвечали, что пулемётчики и путиловцы отказываются слушать уговоры. После этого было принято окончательное решение: «...нельзя такое движение предоставить самому себе, надо вмешаться и придать ему мирный и организованный характер» . На экстренном заседании Рабочей секции Петроградского Совета РСД Зиновьев объявил: «Сегодня буржуазия засвидетельствовала нам свою контрреволюционность. Из состава коалиционного министерства ушли министры-кадеты» .
По докладу Зиновьева секция большинством высказалась за переход власти к Советам.
Зиновьев, выступая несколько раз, говорил, что Петроградский Совет и ВЦИК должны уважать волю рабочих и крестьян, требующих передать всю власть Советам, но предостерегал от принятия боя на улицах, ибо это было бы выгодно только буржуазии. Но заседание решило отклонить требования демонстрантов и объявить их «врагами революции». После этого Зиновьев, Троцкий и Каменев убеждали, по их словам, руководителей матросской манифестации позволить разоружить себя и вернуться в Кронштадт.
Утром 5 июля Зиновьев, узнав о разгроме юнкерами «Правды», вместе с Каменевым добивались, чтобы был освобожден задержанный номер газеты, в котором опубликовано воззвание о прекращении демонстрации. Но этому воспротивились в штабе Петроградского ВО – «Правда» печаталась в «незаконно» конфискованной типографии «Сельского Вестника».
7 июля Зиновьев на квартире С.Я. Аллилуева узнал о решении Временного правительства арестовать и предать суду его самого, Ленина и Каменева, обвинённых в попытке свергнуть в Июльские дни Временное правительство. Поэтому 9 июля Ленин и Зиновьев перебрались на станцию Разлив и обосновались в шалаше.
В первых числах августа Зиновьев вернулся в Петроград, скрывался на квартире рабочего завода «Айваз»; писал статьи для «Пролетария» и «Рабочего», выходивших вместо «Правды». С конца августа возобновил работу в ЦК РСДРП(б).
В это время велась скрытая полемика по вопросу власти в стране. Ярким примером может послужить статья Зиновьева «О съезде Советов». В то время как Ленин считал Советы выше Учредительного Собрания, Зиновьев утверждал, что Советы не исключают Учредительного Собрания: «Если нашей революции не суждено погибнуть, если ей дано победить, то мы увидим на практике комбинированный тип республики Советов и Учредительного Собрания. Если то, что мы называем «второй революцией» (т.е. победа рабочих и крестьян над буржуазией и помещиками), может произойти мирно, то только по пути такой республики. Это будет тогда легальная революция такого громадного размаха, которого не знает ещё история».
В тот же день Ленин в письме «К членам партии большевиков» потребовал исключить обоих из партии за «неслыханное штрейкбрехерство».
Зиновьев писал: «Последние надежды на мирный исход кризиса изжиты. Последние мирные надежды… разбиты жизнью. Наши противники в последние дни сделали всё возможное, чтобы вытравить эти иллюзии. Они уже перешли в наступление, это факт».
13 декабря Зиновьев был избран председателем Петроградского Совета. В тот же день на Всероссийском съезде железнодорожных мастеровых и рабочих заявил: «Те, кто особенно кричит об Учредительном Собрании, те не договаривают… Они …хотят отнять эту власть у Советов. Этого-то и не допустят революционный рабочий, солдат и крестьянин».
Таким образом, в годы революции в России Зиновьев выступал против двоевластия, добивался передачи всей власти Советам. Также он пытался донести до простого народа реальное положение дел в стране, печатая статьи в газете « Правда».
2.3 Деятельность Зиновьева в послереволюционный период
В период Брестских переговоров Зиновьев был единственным членом ЦК, выступавшим за немедленное подписание мира, полагая, что оттягивание только ухудшит его условия. Когда же немцы, прервав перемирие, начали наступление, повёл энергичную агитацию против «левых коммунистов» и других сторонников революционной войны.
Летом 1918 Ленин неоднократно обвинял Зиновьева в оппозиции, которая проявлялась в игнорировании требования отправить как можно больше рабочих за хлебом в деревню, в удерживании рабочих от массового террора в ответ на убийство В. Володарского. Однако эта осторожность позволила большевикам Петрограда выиграть избирательную кампанию (меньшевики и эсеры потерпели поражение на последних относительно свободных выборах в Петроградский Совет) и сорвать всеобщую политическую забастовку, назначенную на 2 июля. Но 30 августа, когда был убит М.С. Урицкий, Зиновьев предложил «разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему, прямо на улице».
"Красный террор" в Петрограде мало чем отличался от террора в других местах и применялся неоднократно.
Когда началось наступление белых на Петроград, Зиновьев запаниковал и отдал приказ разработать план всеобщей эвакуации города, а также приказал готовить затопление кораблей Петроградской базы. Без согласования с центром он начал вывоз оборудования и при этом истерично умолял Москву прислать в город несколько дивизий с Восточного фронта. На протяжении 10 лет Зиновьев был всесильным наместником Петрограда, в период его господства не прекращались террор и преследования "классовых врагов". В том числе Зиновьев организовал массовую высылку дворян и буржуазии на север, где большинство погибло. В обществе одно имя Зиновьева вызывало страх и отвращение, и его называли «Кровавым Гришкой» или «Гришкой Вторым» (по аналогии с Г.Е. Распутиным).
Не отличавшийся сильным характером Зиновьев, смелый и решительный в отданном ему на расправу городе, впал в панику при получении известия о восстании в Кронштадте (1921), и лишь решительные действия М.Н. Тухачевского и Троцкого спасли его.
В марте 1919 был основан 3-й Коммунистический интернационал, Зиновьев стал председателем его Исполкома. На 8-м съезде РКП(б) избран членом ЦК, а на его 1-м пленуме - кандидатом в члены Политбюро. В октябре 1920 на съезде Независимой социал-демократической партии Германии в Галле Зиновьев способствовал её расколу и принятию левым крылом съезда решения о вступлении в Коминтерн и объединении с компартией.
В 1921 разработал 21 условие приёма в Коминтерн. Во время дискуссии о профсоюзах (конец 1920 - начало 1921) поддерживал Ленина в его борьбе против Троцкого и «рабочей оппозиции». После 10-го съезда РКП(б) (март 1921), подведшего итоги этой дискуссии, пленумом ЦК избран членом Политбюро.
На 12-м (1923) и 13-м (1924) съездах РКП(б) выступал с политическими отчётами ЦК, вместе с Каменевым и Сталиным вёл в это время борьбу против Троцкого. Но в декабре 1925 на 14-м съезде ВКП(б) Зиновьев, поддержанный Каменевым, выступил от имени «новой оппозиции» с содокладом, в котором оппонировал политическому отчёту ЦК, сделанному Сталиным, и потерпел поражение. В 1926 его отстранили от руководства Петроград Советом и Исполкомом Коминтерна, вывели из Политбюро. Объединение с Троцким привело в 1927 к исключению из ЦК, из партии и к ссылке. В 1928, покаявшись, Зиновьев был восстановлен в партии, назначен ректором Казанского университета. Спустя некоторое время возвращен в Москву, введён в редколлегию журнала «Большевик». В конце 1932 вновь исключен из ВКП(б) и отправлен в ссылку, но в 1933 восстановлен в партии и направлен на работу в Центросоюз. Был приглашен на XVII съезд ВКП(б), на котором выступил с покаянием и славословием по адресу Сталина и его соратников.
16 декабря 1934 Зиновьев был арестован, месяц спустя осужден на 10 лет тюремного заключения по делу «Московского центра». На суде он полностью выполнил приказ чекистов, очернив себя и своих коллег, писал Сталину, «что я Ваш душой и телом, что понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».
24 августа 1936 приговорён к высшей мере наказания по делу «Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра». По воспоминаниям, перед казнью Зиновьев униженно молил о пощаде, целовал сапоги своим палачам, а затем от страха вообще не смог идти. Реабилитирован в 1988.
Итак, Зиновьев - одна из самых грандиозных фигур становления большевистского режима в СССР. Вместе с Каменевым он выступал против вооруженного восстания в СССР. Однако после убийства Урицкого Зиновьев резко изменил мнение, после чего в стране начала проводиться политика красного террора; на протяжении его правления в Петрограде не прекращалось преследование классовых врагов. Но, в конце концов, за свои кардинальные позиции Зиновьев жестоко поплатился собственной жизнью.
Заключение
Итак, подведём итоги политической деятельности двух значительных в истории СССР людей: Каменева и Зиновьева.
Зиновьев был из тех, которые представляют по преимуществу политический мозг партии, считался одним из наиболее талантливых ораторов.
Он умел заражаться настроением массы и находить для ее чувств и мыслей захватывающее выражение. Противники называли Зиновьева наибольшим демагогом среди большевиков. Нельзя отрицать того, что, будучи только агитатором, Зиновьев, когда его не сдерживала внешняя дисциплина, проявлял склонность жертвовать длительными интересами во имя успехов момента. Агитаторская чуткость Зиновьева делала его чрезвычайно ценным советником, поскольку дело касалось конъюнктурных политических оценок, но не глубже этого. Зиновьев способен был придавать самым крайним мыслям вкрадчивую форму, забираясь в головы тех, которые относились к нему с заранее готовым недоверием. Чтобы достигать таких неоценимых результатов, ему необходима была уверенность в том, что политическая ответственность снята с него надежной и крепкой рукою. Такую уверенность давал ему Ленин. За своим учителем Зиновьев следовал всегда, за вычетом совсем немногих случаев; но час разногласий наступал как раз тогда, когда решалась судьба партии, класса, страны.
Зиновьев и сам стремился стать политическим вождём страны, с коей целью и выступал с отчетными докладами на XII и XIII съездах РКП(б). Но политика Зиновьева характеризовалась беспринципной борьбой за власть. Как написал об этой борьбе Э.Х. Карр, «парадоксально, но победа Бухарина и поражение Зиновьева на съезде не привели к победе или поражению тех идей, которые они отстаивали».
Каменев и Зиновьев много сделали для формирования режима личной власти Сталина. В последующие годы неустойчивое положение Зиновьева то в партии, то за её пределами указывает лишь на непоследовательность его действий как политика и на вспыльчивость его характера. Каменева также несколько раз исключали и вновь восстанавливали в партии.
Роль Каменева в возвышении Сталина, начиная с первых месяцев 1917 г., очень заметна. Именно по его предложению в 1922 г. на пленуме, где Каменев был председателем, Сталин стал Генеральным секретарем ВКП(б). Каменев поддерживал Зиновьева и Сталина против Троцкого, позднее поддерживал Троцкого против Сталина, затем был союзником Зиновьева против Сталина.(Как видим, Каменев метался средь двух огней. Но не оттого, что не знал, чья позиция ему ближе, а оттого, что хотел получше устроиться.)
В своих воспоминаниях Борис Бажанов писал:
На своё несчастье, Лев Борисович Каменев находится на поводу у Зиновьева, который увлекает его и затягивает во все политические комбинации. Сам по себе он не властолюбивый, добродушный и довольно «буржуазного» склада человек. Правда, он старый большевик, но не трус, идёт на риски революционного подполья. Человек он умный, образованный, с талантами хорошего государственного. Если бы не коммунизм, быть бы ему хорошим социалистическим министром в «капиталистической» стране.
Одним словом, нет смысла анализировать все детали беспринципной и бесхребетной политики этих двух крупнейших лидеров советской власти в момент ее становления. И поздравительная телеграмма Михаилу Романову в феврале 1917 года, и октябрьское предательство, и проталкивание к власти Сталина - все свидетельствует о бессмысленности и бездарности их действий.
Ленин проглядел этих двух хамелеонов, не смог предугадать, как поведут они себя после его смерти. Необходимо признать, что Ленин предпочитал иметь рядом с собой людей ослабленной воли, тех, кем легче управлять. Этого требовала обстановка, но даже самая маленькая уступка принципам грозит в политике бедой. Ленин простил Каменева и Зиновьева, те привели к власти Сталина - результат известен.
Список использованной литературы:
1. Аксютин, Ю.В. Политические деятели России 1917 / Ю.В. Аксютин // Биографический словарь. - Москва: Русская история, 1993. - Гл. 3 - с. 114-137.
2. Бережков, В.И. Питерские прокураторы / В.И. Бережков. - Санкт-Петербург: Центрполиграф, 1998. - Гл.1 - С. 10.
3. Боффа, Д. История Советского Союза / Д Боффа. - Москва: Русский путь, 1990. - 421 с.
4. Залесский, К.А. Империя Сталина / К.А. Залесский // Биографический энциклопедический словарь. - Москва: Вече, 2000.-257 с.
5. Засецкий, Н.А. Г.Е.Зиновьев: взлеты и падения / Н.А. Засецкий // Исторические портреты. - Москва: Вече, 1993. - 194 с.
6. Зиновьев, Г.Е. Всероссийский съезд железнодорожных мастеровых и рабочих / Г.Е. Зиновьев // газета "Рабочий путь". - 1917.- № 52. - Режим доступа:
http://oldgazette.ru/rput/index1.html - Дата доступа:
7. Зиновьев, Г.Е. Всю власть - советам! / Л.Б. Каменев // газета «Правда». - 1917. - № 31. - Режим доступа:
8. Зиновьев, Г.Е. О съезде Советов / Г.Е. Зиновьев // газета "Рабочий путь".- 1917.- № 13. - Режим доступа:
http://oldgazette.ru/rput/index1.html– Дата доступа:
9. Зиновьев, Г.Е. Экстренное заседание Рабочей секции Петроградского Совета РСД / Г.Е. Зиновьев // газета "Революция 1917".- 1917.- № 42. - Режим доступа:
http://oldgazette.ru/rev1917/index1.html– Дата доступа:
10. Каменев, Л.Б. Всероссийское совещание / Л.Б Каменев // газета "Революция 1917".- 1917.- № 34. - Режим доступа:
http://oldgazette.ru/rev1917/index2.html– Дата доступа:
11.Каменев, Л.Б. Временное правительство и революционная социал-демократия / Л.Б. Каменев // газета «Правда». - 1917. - № 8. - Режим доступа:
http://www.gazeta-pravda.ru/pravda/pravda%20008.html– Дата доступа:
12. Каменев, Л.Б. Наши разногласия / Л.Б. Каменев // газета «Правда». - 1917. -№ 27. - Режим доступа:
http://www.gazeta-pravda.ru/pravda/pravda%20027.html– Дата доступа:
13. Каменев, Л.Б. О тезисах Ленина / Л.Б. Каменев // газета «Правда». - 1917. - № 30. - Режим доступа:
http://www.gazeta-pravda.ru/pravda/pravda%20030.html– Дата доступа:
14. Куусинен, А. Господь низвергает своих ангелов / А. Куусинен.-Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1991. - С. 66.
15. Медведев, Р.А. Каменев: Штрихи к политическому портрету / Р.А. Медведев// Литературная газета. -1989.-3 мая. - С. 5.
16. Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б) // Протоколы. - Петроград, 1917, 24-29 апреля. - Режим доступа:
http://www.hrono.info/biograf/kamenev.html– Дата доступа:
17. Стасова, Б.Д. Страницы жизни и борьбы / Б.Д. Стасова. - Москва: Радуга, 1960.- 245 с.
18. Торчинов, В.А., Леонтюк, А.М. Вокруг Сталина / В.А. Торчинов, А.М Леонтюк //Историко-биографический справочник. - Санкт-Петербург: ВИРД, 2000. - 273 с.
19. Черняев, В.Ю. Лев Каменев / В.Ю. Черняев - Санкт-Петербург: издательство Русского Христианского Гуманитарного Института, 1992. - 325 с.
20. Шикман, А.П. Деятели отечественной истории / А.П. Шикман // Биографический справочник. - Москва, 1997 г. - 530 с.
Приложение 1
Недописанный некролог на смерть Зиновьева
Зиновьев умер в 50 лет. Он страдал сердечной болезнью. Но смерть его последовала, несомненно, в результате последнего удара – исключения из партии.
Зиновьев вел против левой оппозиции в первый период ее существования в 1923-1926 годах непримиримую борьбу. Он несет, несомненно, значительную долю ответственности за бюрократическое перерождение Коминтерна. В течение двух следующих лет (1926-1928) Зиновьев стоял в первых рядах левой оппозиции, чтобы затем капитулировать перед сталинской бюрократией.
Он отступил перед репрессиями, испугавшись раскола партии и гражданской войны. Капитуляция Зиновьева и его ближайших единомышленников в критический момент вызвала, несомненно, чувство враждебности со стороны левой оппозиции. Смерть Зиновьева не может, разумеется, изменить нашей оценки его ошибок. Но она побуждает нас оценить эти ошибки в связи со всей его многолетней революционной работой.
Зиновьев играл исключительную роль в развитии большевистской партии. В течение двенадцати лет эмиграции он был ближайшим сотрудником и помощником Ленина, бессменным членом ЦК, председателем Петроградского Совета, затем Коминтерна. Зиновьев мог занимать эти посты только благодаря своей долгой революционной работе, своей преданности пролетариату и выдающимся способностям. [конец ноября 1932 года]
Приложение 2
Рисунок, карандаш, листок блокнота, б/д.
Надпись рукой Межлаука:
«Каменев не то анатомирует себя, не то делает харакири».
РГАСПИ. Ф.74. Оп. 2. Д.170. Л. 32.
Рисунок с сайта http://www.idf.ru/ - Шаржи В.Межлаука.
Цитата к рисунку:
«Если я с этой трибуны беру на себя смелость представить вам эту летопись поражений, эту летопись ошибок и преступлений, то только потому я могу это сделать, что чувствую в себе сознание того, что для меня это – перевернутая страница жизни, прошлое, труп, который я могу так же спокойно, без личных чувств анатомировать, как я анатомировал в былые времена и надеюсь, смогу еще анатомировать политические трупы врагов рабочего класса, меньшевиков или троцкистов».
Надпись рукой Бухарина Н. И.:
«На страже. Доклад Правительства.
Расходов много, но... отсутствует доход,
И в скором времени его не ожидаю;
«Предвидение» есть и «плановый подход»
Декреты... денег нет, и будут ли – не знаю».
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 168. Л. 1.
Рисунок с сайта http://www.idf.ru/ - Шаржи Бухарина.
Приложение 3
Надпись рукой [Ворошилова К. Е.]:
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 168. Л. 66.
Рисунок с сайта http://www.idf.ru/ - Шаржи Бухарина
00:00 2017
В советской истории два ленинских соратника, два члена политбюро остались жалкими и всеми презираемыми предателями
31 октября 1917 года член ЦК партии большевиков Лев Каменев опубликовал в газете «Новая жизнь», издававшейся Максимом Горьким, заметку, в которой говорилось: «Взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для дела революции и пролетариата шагом».
В феврале 1917 года численность партии большевиков составляла всего 24 тысячи человек - в стране со 150‑миллионным населением. К апрелю увеличилась до 150 тысяч. К ноябрю - до 240 тысяч. Несмотря на бурный - в десять раз! - рост, все равно это была крайне малочисленная партия.
Вот почему два влиятельных большевика Григорий Евсеевич Зиновьев и Лев Борисович Каменев на заседании ЦК в октябре проголосовали против захвата власти. Остальные члены ЦК их не поддержали.
На следующий день после заседания Зиновьев и Каменев оповестили ЦК, что поскольку они остались в меньшинстве при голосовании, то считают своим долгом обратиться с письмом к московскому, петроградскому комитетам и областному финскому комитету партии с развернутой аргументацией, почему нельзя идти на вооруженное восстание.
Возник вопрос об исключении Зиновьева и Каменева из состава центрального комитета партии. Кстати, Сталин был против! В протокол занесли его слова: «Исключение из партии не рецепт, нужно сохранить единство партии; предлагает обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить их в ЦК».
Он вступился за людей, которых потом сладострастно унизит и уничтожит. Этот эпизод, сталинская примирительная позиция в октябре семнадцатого, свидетельствует о том, что палачами не рождаются, а становятся, когда создаются условия для беззакония.
ЗАЧЕМ ДЕЛИТЬСЯ ВЛАСТЬЮ?
А ведь Зиновьев и Каменев были, пожалуй, недалеки от истины, когда в своем знаменитом заявлении писали: «Говорят: 1) за нас уже большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! - ни то, ни другое неверно…. В России за нас большинство рабочих и значительная часть солдат. Но все остальное под вопросом. Мы все уверены, например, что если дело теперь дойдет до выборов в Учредительное собрание, то крестьяне будут голосовать в большинстве за эсеров».
Они считали, что надо постепенно завоевывать массы на свою сторону и отстаивать правоту своих идей в Учредительном собрании, которое будет представлять интересы всего народа России.
Но Ленин не хотел ждать созыва Учредительного собрания! Понимал: на выборах большинство депутатских мандатов достанется другим партиям. Потому и требовал взять власть до начала работы Учредительного собрания.
Осенью семнадцатого года многие считали, что большевики - меньшинство! - не имеют права единолично управлять страной. Им следует вступить в коалицию с другими социалистическими партиями, чтобы опираться на большинство населения. Но Ленин не желал делиться властью и идти на компромисс с другими партиями.
НАСЛЕДНИК ЛЕНИНА?
Григорий Зиновьев годы эмиграции провел вместе с Лениным и Крупской. Более близкого человека у них не было. Они вместе вернулись в Россию в апреле 1917 года, вместе написали книгу «Против течения». Знаменитый октябрьский эпизод не испортил их личных отношений. До самой смерти Ленина Зиновьев входил в ближайшее окружение вождя и пользовался его полным расположением.
Он стал одним из самых влиятельных людей в стране. Владимир Ильич сделал его членом политбюро, хозяином Петрограда и всего северо-запада России. Поставил во главе Третьего Интернационала. В те годы эта должность имела особое значение. Российские коммунисты считались всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом, Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.
Оказавшись у власти, он вел себя очень жестоко. Максим Горький, пытавшийся защищать питерскую интеллигенцию от репрессий, его ненавидел. Рассказывал о заседании, в котором участвовал Григорий Зиновьев: «Стали говорить, что в Зоологическом саду умерли детеныши носорога. И я спрашиваю: чем вы их кормить будете? Зиновьев отвечает: буржуями. И начали обсуждать вопрос: резать буржуев или нет? Серьезно…»
В 1924 году его родной город Елизаветград переименовали в Зиновьевск. На последнем при жизни Ленина ХII партийном съезде, когда сам Владимир Ильич не мог выступать, политический отчет ЦК прочитал Зиновьев. Он же произнес основной доклад на первом после смерти Ленина ХIII съезде.
Зиновьев считал себя наследником Ленина, ведь он столько лет был самым близким к нему человеком, самым давним его соратником. Григорий Евсеевич был человеком малых талантов, о чем не подозревал. Не понимал, что своим высоким положением обязан особым отношениям с Лениным. На митингах в Питере молодые военные карьеристы в новых блестящих кожанках кричали: «Мы победим, потому что нами командует наш славный вождь товарищ Зиновьев!»
Сталин, еще не уверенный в своих силах, вел себя осторожно и некоторое время не мешал Григорию Евсеевичу изображать из себя хозяина страны. А Зиновьев наивно полагал, что Иосиф Виссарионович готов оставаться на вторых ролях.
ДОБИТЬ ПРОТИВНИКА!
Иосиф Виссарионович заключил союз с Зиновьевым и Каменевым, чтобы убрать Троцкого, а потом вступил в союз с Бухариным и Рыковым, чтобы избавиться от Зиновьева и от Каменева. И одного за другим оттеснил от власти ленинских ставленников.
Лишился своих постов и соратник Зиновьева - председатель Моссовета Лев Борисович Каменев. Ленин ценил Каменева как дельного администратора, поэтому сделал заместителем в правительстве и поручал в свое отсутствие вести заседания политбюро и Совнаркома. Ссора с Каменевым накануне революции, когда Лев Борисович категорически возражал против попытки большевиков в одиночку взять власть в стране, не имела для Ленина никакого значения.
Каменев был человеком без политических амбиций и надежным работником. Но Лев Борисович попал под влияние Зиновьева, поэтому Сталин и с ним расправился.
Каменеву принадлежит крылатая фраза: «Марксизм есть теперь то, что угодно Сталину». Но он же одним из первых отказался от политической борьбы против генерального секретаря. Выброшенный из политики, Каменев с удовольствием взялся руководить издательством «Академия» и Институтом мировой литературы имени А.М.Горького.
По его совету Зиновьев тоже писал статьи на литературные темы и даже сочинял сказки. Григорий Евсеевич утратил надежды на возвращение в политику и пытался начать новую жизнь. Но они с Каменевым состояли в черном списке. Сталин не мог успокоиться, пока не добивал противника, даже если тот не сопротивлялся.
Через две недели после убийства Кирова в декабре 1934 года Зиновьева, Каменева и еще несколько человек, прежде входивших в ленинградское руководство, арестовали. Обвинили всех в организации убийства Кирова и создании антисоветской организации. Обвинения ложные. Все они давно отошли от политической деятельности. Но Сталин помнил каждого, кто пытался ему перечить. В августе 1936 года военная коллегия Верховного суда приговорила Зиновьева и Каменева к смертной казни.
ПУЛЯ КАК СУВЕНИР
Ночью того же дня двух близких Ленину людей расстреляли. Акция считалась настолько важной, что при исполнении приговора присутствовали нарком внутренних дел Генрих Ягода и его будущий сменщик на Лубянке секретарь ЦК Николай Ежов. Пули, которыми убили Зиновьева и Каменева, Ежов хранил у себя в письменном столе. Сувенир на память.
Сталинские историки назвали Зиновьева и Каменева предателями, уверяли, будто они выдали план октябрьского восстания и едва не погубили революцию. Так это обвинение и осталось в истории…
На самом деле большевики готовились взять власть и открыто об этом говорили. За десять дней до взятия Зимнего дворца, 15 октября, «Петроградский листок» писал: «Вчера в цирке Модерн при полной, как говорится, аудитории прекрасная Коллонтай читала лекцию. «Что будет 20 октября?» - спросил кто-то из публики, и Коллонтай ответила: «Будет выступление. Будет свергнуто Временное Правительство. Будет вся власть передана Советам», - то есть большевикам. Можно сказать спасибо г-же Коллонтай за своевременное предупреждение».
Александра Михайловна Коллонтай летом 1917 года была избрана членом ЦК партии большевиков - вместе с Лениным, Троцким, Зиновьевым, Каменевым и Сталиным. После октября она войдет в состав первого советского правительства. В те октябрьские дни большевики в секрете ничего не держали, поскольку не сомневались в успехе.
Леонид МЛЕЧИН. Фото Wikipedia.org
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
Почему никто - в том числе правительство! - не решился помешать большевикам взять власть?
Первые статьи Леонида Млечина из серии: «ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. ГЕНИИ И ЗЛОДЕИ» читайте на сайте www.mk.ru.
Космическое пространство все чаще рассматривается как полноценный театр военных действий. После объединения Военно-воздушных сил (ВВС) и Войск воздушно-космической обороны в России сформированы Воздушно-космические силы (ВКС). Появился новый вид Вооруженных сил и в США.
Однако пока речь идет больше о противоракетной обороне, нанесении ударов из космоса и уничтожении космических аппаратов противника с поверхности или из атмосферы. Но рано или поздно оружие может появиться и на борту орбитальных космических кораблей. Только представьте пилотируемый «Союз» или возрожденный американский «Шаттл», несущий на борту лазеры или пушки. Такие идеи уже давно живут в умах военных и ученых. К тому же научная и не совсем научная фантастика их периодически подогревает. Поищем жизнеспособные отправные точки, с которых может начаться новая гонка космических вооружений.
С пушкой на борту
И пусть пушки и пулеметы – последнее, о чем мы подумаем, представляя себе боевое столкновение космических кораблей на орбите, вероятно, в этом веке с них все и начнется. На самом деле, пушка на борту космического аппарата – это просто, понятно и относительно дешево, а примеры применения такого оружия в космосе уже есть.
В начале 70-х в СССР стали всерьез опасаться за сохранность отправляемых в небо аппаратов. И было из-за чего, ведь еще на заре космической эры США начали разрабатывать спутники-инспекторы и спутники-перехватчики. Такие работы ведутся и сейчас – и здесь, и по ту сторону океана.
Спутники-инспекторы предназначены для осмотра чужих космических аппаратов. Маневрируя на орбите, они сближаются с целью и выполняют свою работу: фотографируют спутник-цель и прослушивают его радиообмен. Далеко за примерами ходить не надо. Запущенный в 2009 году американский аппарат радиоэлектронной разведки PAN, перемещаясь по геостационарной орбите, «подкрадывается» к другим спутникам и подслушивает радиообмен спутника-цели с наземными пунктами управления. Зачастую небольшие размеры таких аппаратов обеспечивают им малозаметность, так что с Земли их зачастую принимают за космический мусор.
Спутники на орбите
Кроме того, в 70-х в США объявили о начале работ над многоразовым транспортным космическим кораблем Space Shuttle. Челнок имел большой грузовой отсек и мог как доставлять на орбиту, так и возвращать с нее на Землю космические аппараты большой массы. В будущем в грузовых отсеках шаттлов NASA выведет на орбиту телескоп «Хаббл» и несколько модулей Международной космической станции. В 1993 году космический челнок «Индевор» (Endeavour) захватил рукой манипулятором 4,5-тонный научный спутник EURECA, уложил в грузовой отсек и вернул на Землю. Поэтому опасения, что такое может произойти с советскими спутниками или орбитальной станцией «Салют» – а она вполне могла поместиться в «кузов» шаттла, – были ненапрасными.
Space Shuttle
Отправленная на орбиту 26 июня 1974 года станция «Салют-3» стала первым и пока последним орбитальным пилотируемым аппаратом с вооружением на борту. Под гражданским названием «Салют» скрывалась военная станция «Алмаз-2». Выгодное положение на орбите высотой 270 километров давало хороший обзор и превращало станцию в идеальный наблюдательный пункт. Станция пробыла на орбите 213 суток, 13 из которых проработала с экипажем.
Тогда мало кто представлял, как будут проходить космические баталии. Примеры искали в чем-то более понятном – в первую очередь в авиации. Она, впрочем, и так служила донором для космических технологий.
На тот момент никакого лучшего решения, кроме как разместить на борту авиационную пушку, придумать не могли. Ее созданием занялось ОКБ-16 под руководством Александра Нудельмана. Конструкторское бюро отмечено многими прорывными разработками в годы Великой Отечественной войны.
«Под брюхо» станции установили 23-миллиметровую автоматическую пушку, созданную на основе авиационной скорострельной пушки конструкции Нудельмана – Рихтера Р-23 (НР-23). Ее приняли на вооружение в 1950 году и устанавливали на советские истребители Ла-15, МиГ-17, МиГ-19, штурмовики Ил-10М, военно-транспортные самолеты Ан-12 и другие машины. По лицензии производилась НР-23 и в Китае.
Пушка конструкции Нудельмана – Рихтера Р-23 (НР-23)
Пушка крепилась жестко параллельно продольной оси станции. Наводить ее в нужную точку на цель можно было только поворачивая всю станцию. Причем делать это можно было как вручную, через прицел, так и дистанционно – с земли.
Расчет направления и мощности залпа, требуемого для гарантированного разрушения цели, производился Программно-контрольным аппаратом (ПКА), управлявшим стрельбой. Скорострельность орудия составляла до 950 выстрелов в минуту.
Снаряд массой 200 граммов летел со скоростью 690 м/с. Пушка могла эффективно поражать цели на расстоянии до четырех километров. По утверждению свидетелей наземных испытаний орудия, залп из пушки разрывал пополам металлическую бочку из-под бензина, расположенную на дальности более километра.
При стрельбе в космосе ее отдача была эквивалентна тяге 218,5 кгс. Но она легко компенсировалась двигательной установкой. Станция стабилизировалась двумя маршевыми двигателями тягой по 400 кгс каждый или двигателями жесткой стабилизации тягой по 40 кгс.
Станция была вооружена исключительно для оборонительных действий. Попытка хищения ее с орбиты или даже осмотра спутником-инспектором могла бы закончиться плачевно для неприятельского аппарата. В то же время использовать 20-тонный «Алмаз-2», напичканный сложнейшей аппаратурой для целенаправленного уничтожения объектов в космосе, было бессмысленно и, по сути, невозможно.
Станция могла защищаться от нападения, то есть от противника, самостоятельно сблизившегося с ней. Для маневров на орбите, которые позволили бы подходить к целям на расстояние точного выстрела, у «Алмаза» просто не хватило бы топлива. Да и цель его нахождения была другой – фоторазведка. По сути, главным «оружием» станции был гигантский длиннофокусный зеркально-линзовый телескоп-фотоаппарат «Агат-1».
Агат-1
За время дежурства станции на орбите никаких реальных ее противников еще не было создано. Но все-таки орудие на ее борту было использовано по назначению. Разработчикам нужно было знать, как стрельба из пушки повлияет на динамику и вибрационную устойчивость станции. Но для этого нужно было дождаться, когда станция будет работать в беспилотном режиме.
Наземные испытания орудия показали, что стрельба из орудия сопровождалась сильным грохотом, поэтому были опасения, что испытания пушки в присутствии космонавтов могут негативно отразиться на их здоровье.
Стрельбы были проведены 24 января 1975 года посредством дистанционного управления с Земли перед самым сходом станции с орбиты. Экипаж к этому моменту уже покинул станцию. Стрельба осуществлялась без мишени, снаряды, выпущенные против вектора орбитальной скорости, вошли в атмосферу и сгорели даже раньше самой станции. Станция не разрушилась, но отдача от залпа была существенной, даже несмотря на включенные в этот момент для стабилизации двигатели. Будь в этот момент на станции экипаж, он бы ее почувствовал.
«Салют-5»
На следующие станции серии – в частности, «Алмаз-3», которая полетела под именем «Салют-5» – собирались установить уже ракетное вооружение: две ракеты класса «космос – космос» с предполагаемой дальностью поражения цели более 100 километров. Потом, правда, от этой идеи отказались.
Военный «Союз»: пушки и ракеты
Разработкам по проекту «Алмаз» предшествовали работы по программе «Звезда». В период с 1963 по 1968 год в ОКБ-1 Сергея Королева занимались разработкой многоместного военно-исследовательского пилотируемого космического корабля «7К-ВИ», который был бы военной модификацией «Союза» (7К). Да, того самого пилотируемого космического корабля, который эксплуатируется до сих пор и остается единственным средством доставки экипажей на Международную космическую станцию.
Пульт космонавта космического корабля «Союз 7К-ВИ» 11К732 / Википедия
Военные «Союзы» предназначались для разных целей, и, соответственно, конструкторы предусмотрели различный набор оборудования на борту, в том числе вооружения.
«Союз П» (7К-П), к разработке которого приступили в 1964 году, должен был стать первым в истории пилотируемым орбитальным перехватчиком. Однако вооружения на борту не предусматривалось, экипаж корабля, осмотрев вражеский спутник, должен был выйти в открытый космос и вывести спутник противника из строя, так сказать, вручную. Либо при необходимости поместив аппарат в специальный контейнер, отправить его на Землю.
Проекты военных «Союзов»: 7К-П, 7К-ППК, 7К-Р, 7К-ВИ («Звезда»), «Союз-ВИ» (слева направо, рендер: astronautix.com)
Но от такого решения отказались. Опасаясь подобных действий и со стороны американцев, мы свои космические аппараты оборудовали системой самоподрыва. Вполне возможно, что в США пошли бы этим же путем. Рисковать жизнью космонавтов еще и здесь не захотели. Проект «Союз-ППК», пришедший на смену «Союзу-П», уже предполагал создание полноценного боевого корабля. Ликвидировать спутники он мог благодаря восьми небольшим ракетам класса «космос – космос», размещенным в носовой части. Экипаж перехватчика состоял из двух космонавтов. Ему теперь не было необходимости покидать корабль. Осмотрев объект визуально или обследовав его с помощью бортовой аппаратуры, экипаж принимал решение о необходимости его уничтожения. Если оно принималось, то корабль удалялся на расстояние километра от цели и расстреливал ее бортовыми ракетами.
Ракеты для перехватчика должно было делать оружейное КБ Аркадия Шипунова. Они представляли собой модификацию радиоуправляемого противотанкового снаряда, уходящего к цели на мощном маршевом двигателе. Маневрирование в космосе осуществлялось путем зажигания небольших пороховых шашек, которыми была густо усеяна его головная часть. При подлете к цели боевая часть подрывалась - и ее осколки на огромной скорости попадали в цель, уничтожая ее.
В 1965 году ОКБ-1 поручили создать орбитальный разведчик, получивший название «Союз-ВИ», что означало «Высотный исследователь». Проект также известен под обозначениями 7К-ВИ и «Звезда». «Союз-ВИ» должен был вести визуальное наблюдение, фоторазведку, совершать маневры для сближения, а при необходимости мог бы уничтожить корабль противника. Для этого на спускаемом аппарате корабля устанавливалась уже знакомая нам авиационная пушка НР-23. Видимо, именно с этого проекта она перекочевала затем в проект станции «Алмаз-2». Здесь наводить пушку можно было, только управляя всем кораблем.
Макет корабля 7К-ВИ. Фотографии сделаны в филиале №3 ОКБ-1 в 1967 году. Фото: ЦСКБ-Прогресс
Однако ни одного запуска военного «Союза» так и не было сделано. В январе 1968 года работы по военно-исследовательскому кораблю 7К-ВИ были прекращены, а недостроенный корабль разобрали. Причина этого – внутренние дрязги и экономия средств. Кроме того, было очевидно, что все задачи такого рода кораблей можно было поручить либо обычным гражданским «Союзам», либо военной орбитальной станции «Алмаз». Но полученный опыт не пропал даром. ОКБ-1 использовал его при разработке новых типов космических аппаратов.
Платформа одна – вооружение разное
В 70-х задачи уже ставились шире. Теперь речь шла о создании космических средств, способных уничтожать в полете баллистические ракеты, особо важные воздушные, орбитальные, морские и наземные цели. Работы были поручены НПО «Энергия» под руководством Валентина Глушко. Специальное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, которым была оформлена головная роль «Энергии» в этом проекте, так и называлось: «Об исследовании возможности создания оружия для ведения боевых действий в космосе и из космоса».
За основу была выбрана долговременная орбитальная станция «Салют» (17К). К этому времени уже был большой опыт эксплуатации аппаратов такого класса. Выбрав ее в качестве базовой платформы, конструкторы НПО «Энергия» стали разрабатывать два боевых комплекса: один для применения с лазерным вооружением, другой – с ракетным.
Первый назывался «Скиф». Динамический макет орбитального лазера – космический аппарат «Скиф-ДМ» – будет запущен в 1987 году. А система с ракетным вооружением получила название «Каскад».
«Каскад» выгодно отличалась от лазерного «собрата». Она имела меньшую массу, а значит, могла быть заправлена большим запасом топлива, что позволяло ей более «свободно чувствовать себя на орбите» и осуществлять маневры. Хотя для того и другого комплекса предполагалась возможность дозаправки на орбите. Это были беспилотные станции, но предусматривалась и возможность их посещения экипажем из двух человек сроком до одной недели на кораблях «Союз».
Динамический макет Скиф-ДМ
В целом созвездие лазерных и ракетных орбитальных комплексов, дополненное системами наведения, должно было стать частью советской системы противоракетной обороны – «анти-СОИ». При этом предполагалось четкое «разделение труда». Ракетный «Каскад» должен был работать по целям, расположенным на средневысотных и геостационарных орбитах. «Скиф» – по низкоорбитальным объектам.
youtube.com
Отдельно стоит рассмотреть сами ракеты-перехватчики, которые предполагалось использовать в составе боевого комплекса «Каскад». Разрабатывались они, опять же, в НПО «Энергия». Такие ракеты не совсем подпадают под привычное понимание ракет. Не стоит забывать, что они на всех этапах использовались за пределами атмосферы, можно было не брать в расчет аэродинамику. Скорее они были похожи на современные разгонные блоки, применяемые для довыведения спутников на расчетные орбиты.
raigap.livejournal.com
Ракета была очень маленькой, но достаточно энерговооруженной. При стартовой массе всего в несколько десятков килограммов она обладала запасом характеристической скорости, соизмеримой с характеристической скоростью ракет, выводящих на орбиту космические аппараты в качестве полезной нагрузки. В уникальной двигательной установке, примененной в ракете-перехватчике, использовались нетрадиционные, некриогенные виды топлива и сверхпрочные композиционные материалы.
За рубежом и на грани фантастики
Планы по созданию военных кораблей были и у США. Так, в декабре 1963 года общественности объявили о программе по созданию пилотируемой орбитальной лаборатории MOL (Manned Orbiting Laboratory). Станция должна была доставляться на орбиту ракетой-носителем Titan IIIC вместе с космическим кораблем «Джемини B», на борту которого должен был находиться экипаж из двух военных астронавтов. Предполагалось, что они проведут на орбите до 40 дней и вернутся на корабле «Джемини». Предназначение станции было аналогично нашим «Алмазам»: она должна была использоваться для фоторазведки. Однако предлагалась и возможность «инспекции» неприятельских спутников. Причем астронавты должны были выходить в открытый космос и приближаться к неприятельским аппаратам с применением так называемого блока маневрирования Astronaut Maneuvering Unit (AMU) – реактивного ранца, разработанного для использования на MOL. Но установка вооружения на станции не предполагалась. В космосе MOL так и не была, однако в ноябре 1966 года был запущен ее макет в паре с космическим кораблем «Джемини». В 1969 году проект закрыли.
Изображение спускаемого аппарата «Джемини B», отстыковывающегося от MOL / Wikipedia
Были также планы по созданию и военной модификации «Аполлона». Он бы мог бы заниматься инспекцией спутников и – при необходимости – их уничтожением. На этом корабле тоже не предполагалось какого-либо вооружения. Что любопытно, для уничтожения предлагалось использовать руку-манипулятор, а не пушки или ракеты.
Но, пожалуй, самым фантастическим можно назвать проект ядерно-импульсного корабля «Орион», предложенный компанией «Дженерал Атомикс» в 1958 году. Тут стоит упомянуть, что это было время, когда первый человек еще не полетел в космос, но первый спутник – имел место. Представления о путях освоения космического пространства разнились. Эдвард Теллер, физик-ядерщик, «отец водородной бомбы» и один из создателей атомной, был в числе основателей этой компании.
Проект космического корабля Orion и его военная модификация Orion Battleship, появившаяся годом позже, представляла собой космический корабль массой почти в 10 тысяч тонн, приводимый в движение ядерно-импульсным двигателем. По мнению авторов проекта, он выгодно отличался от ракет на химическом топливе. Первоначально «Орион» предполагалось даже запускать с Земли – с атомного полигона Джекесс-Флетс в штате Невада.
Orion Battleship
Проектом заинтересовалось ARPA (DARPA оно станет позднее) – Агентство перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США, отвечающее за разработку новых технологий для использования в интересах Вооруженных сил. С июля 1958 года Пентагон выделил на финансирование проекта один миллион долларов.
Военных интересовал корабль, позволявший доставлять на орбиту и перемещать в космосе грузы массой порядка десятков тысяч тонн, осуществлять разведку, раннее предупреждение и уничтожение межконтинентальных баллистических ракет противника, электронное противодействие, а также нанесение ударов по наземным целям и целям на орбите и других небесных телах. В июле 1959 года был подготовлен проект нового вида Вооруженных сил США: Deep Space Bombardment Force, что можно перевести как Космические бомбардировочные силы. Он предполагал создание двух постоянно действующих оперативных космических флотов, состоящих из кораблей проекта «Орион». Первый должен был нести дежурство на околоземной орбите, второй – в резерве за лунной орбитой.
Экипажи кораблей должны были сменяться каждые полгода. Срок эксплуатации самих «Орионов» составлял 25 лет. Что касается вооружения Orion Battleship, то оно делилось на три вида: основное, наступательное и оборонительное. Основным выступали термоядерные боеголовки W56 эквивалентом в полторы мегатонны и количеством до 200 единиц. Они запускались с помощью твердотопливных ракет, размещенных на корабле.
Три двуствольные гаубицы «Касаба» были пусковыми установками для ядерных зарядов направленного действия. Снаряды, покинув орудие, при детонации должны были генерировать узкий фронт двигающейся с околосветовой скоростью плазмы, которая была способна поразить космические корабли противника на больших расстояниях.
Оборонительное вооружение дальнего действия состояло из трех 127-миллиметровых корабельных артиллерийских установок Mark 42, измененных для стрельбы в космосе. Вооружение ближнего действия представляли удлиненные, 20-миллиметровые автоматические авиационные пушки M61 Vulcan. Но в итоге NASA приняло стратегическое решение, что в ближайшем будущем космическая программа станет неядерной. Вскоре и ARPA отказалось от поддержки проекта.
Лучи смерти
Кому-то пушки и ракеты на современных космических кораблях могут показаться старомодным вооружением. Но что есть из современного? Конечно, лазеры. Расскажем о них.
На Земле отдельные образцы лазерного оружия уже приняты на вооружение. Например, лазерный комплекс «Пересвет», который заступил на опытно-боевое дежурство в декабре прошлого. Однако до появления военных лазеров в космосе еще достаточно далеко. Даже в самых скромных планах военное применение такого рода оружия видится прежде всего в сфере противоракетной обороны, где целями орбитальных группировок боевых лазеров будут стартующие с Земли баллистические ракеты и их боеголовки.
Хотя в сфере гражданского космоса лазерам открываются большие перспективы: в частности, если их применять в системах лазерной космической связи, в том числе дальней. Лазерные передатчики уже стоят на нескольких космических аппаратах. Но что касается лазерных пушек, скорее всего, первая работа, которую им поручат, будет заключаться в «обороне» Международной космической станции от космического мусора.
Международная космическая станция
Именно МКС должна стать первым объектом в космосе, который будет вооружен лазерной пушкой. Ведь и правда станция периодически подвергается «нападениям» разного рода космического мусора. Для защиты ее от орбитального мусора необходимы маневры уклонения, которые приходится осуществлять несколько раз в год.
Относительно других объектов на орбите скорость космического мусора может достигать 10 километров в секунду. Даже крохотный обломок несет в себе колоссальную кинетическую энергию, и его попадание в космический аппарат повлечет серьезные повреждения. Если говорить о пилотируемых кораблях или модулях орбитальных станций, то возможна и разгерметизация. По сути, это все равно что снаряд, выпущенный из пушки.
Лазером, предназначенным для размещения на МКС, еще в 2015 году занялись ученые из Японского института физико-химических исследований. На тот момент идея заключалась в том, чтобы доработать уже имеющийся на станции телескоп EUSO. Придуманная ими система включала в себя лазерную систему CAN (Coherent Amplifying Network) и телескоп EUSO (Extreme Universe Space Observatory). На телескоп была возложена задача обнаруживать фрагменты мусора, на лазер – убирать их с орбиты. Предполагалось, что всего за 50 месяцев лазер полностью очистит 500-километровую зону вокруг МКС.
Тестовая версия мощностью в 10 ватт должна была появиться на станции в прошлом году, а уже полноценная – в 2025-м. Однако в мае прошлого года прошла информация о том, что проект по созданию лазерной установки для МКС стал международным и в него вошли российские ученые. Об этом на заседании Совета РАН по космосу рассказал председатель экспертной группы Совета по космическим угрозам, член-корреспондент РАН Борис Шустов.
Отечественные специалисты привнесут в проект свои разработки. По первоначальному плану лазер должен был концентрировать энергию с 10 тысяч оптико-волоконных каналов. Но российские физики предложили уменьшить число каналов в 100 раз за счет использования вместо оптоволокна так называемых тонких стержней, которые разрабатываются в Институте прикладной физики РАН. Это позволит уменьшить габариты и технологическую сложность орбитального лазера. Лазерная установка будет занимать объем в один-два кубических метра и иметь массу около 500 килограммов.
Ключевая задача, которую необходимо решить каждому, кто занимается проектированием орбитальных лазеров, да и не только орбитальных, – найти необходимое количество энергии для питания лазерной установки. Чтобы запустить запланированный лазер на полную мощность, необходима вся электроэнергия, вырабатываемая станцией. Однако понятно, что полностью обесточить орбитальную станцию нельзя. Сегодня солнечные батареи МКС – самая большая орбитальная электростанция в космосе. Но они дают лишь 93,9 киловатта мощности.
Наши ученые также размышляют над тем, как уложиться в пять процентов доступной энергии для выстрела. В этих целях предлагается растянуть время выстрела до 10 секунд. Еще 200 секунд между выстрелами будут уходить на «перезарядку» лазера.
«Доставать» мусор лазерная установка будет с дистанции до 10 километров. Причем уничтожение фрагментов мусора не будет выглядеть так же, как в «Звездных войнах». Лазерный луч, попадая на поверхность крупного тела, заставляет его вещество испаряться, в результате чего образуется слабый поток плазмы. Затем, вследствие принципа реактивного движения, фрагмент мусора приобретает импульс, а если лазер «бьет в лоб», то осколок будет замедляться и, потеряв скорость, неизбежно войдет в плотные слои атмосферы, где и сгорит.