Философская лирика Ф. И. Тютчева. О философской лирике тютчева

Курсовая работа по литературе на тему

Философская лирика Тютчева

Санкт-Петербург

Введение

Глава 1. Обзор литературы

1 Биография Ф.И.Тютчева

2 Периодизация творчества

3 Философия в лирике Тютчева

3.1 Мысль Тютчева

3.3 Темы природы

3.4 Тема хаоса

3.5 Символика ночи

Заключение

Список литературы

Введение

«Вы знаете, кто мой любимый поэт?» - спросил однажды Лев Толстой. И сам назвал Тютчева. Современники вспоминали о том «изумлении и восторге», с каким Пушкин отзывался о стихах Тютчева. Более ста лет тому назад Н.А.Некрасов назвал лирику Тютчева одним из «немногих блестящих явлений» русской поэзии. «Тютчев может сказать себе, что он... создал речи, которым не суждено умереть», - писал тогда же И.С.Тургенев.

Находясь в каземате Петропавловской крепости, Чернышевский просил прислать ему ряд книг, в том числе Тютчева. Менделеев любил повторять особенно запомнившиеся ему тютчевские стихи. М.Горький рассказывал, что в тяжелые годы пребывания «в людях» стихотворения Тютчева, наряду с некоторыми другими впервые им прочитанными произведениями русских писателей, «вымыли ему душу, очистив ее от шелухи впечатлений нищей и горькой действительности, и научили его понимать, что такое хорошая книга».

Федор Иванович Тютчев - первый в истории русской литературы поэт, центральной темой творчества которого являются «предельные основания бытия», общие вопросы мироустройства. Романтическое по своим устремлениям и идеалам, трагическое по мировосприятию, творчество Тютчева стало необходимым связующим звеном между классической поэзией первой половины XIX в. (Е. А. Баратынский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов) и поэзией XX в.. Многогранная поэзия Тютчева включает философскую, пейзажную и любовную лирику, политические стихотворения, эпиграммы, переводы.

Л. Толстой, высоко ценивший Тютчева, ставил перед его стихами пометы: Глубина, Красота, Чувство. Эти характеристики отражают преобладающее в стихотворении начало. Они могут служить своеобразной классификацией лирики Тютчева. Глубина преобладает в философской лирике, красота - в лирике природы, а страстное чувство сильней всего выражено в стихах о любви. Сила и острота мысли сочетались в Тютчеве с тайной поэтической интуицией. Глубинные прозрения в сущность мира, потаенную жизнь природы и трагическую участь человека Тютчев выражал в афористически отточенных мыслях, которые облекались в ясную, лаконичную и поэтически совершенную форму.

Достаточно большое количество филологов, критиков-литераторов обращалось к поэзии Ф.И.Тютчева с тем, чтобы проанализировать его творчество, его художественный стиль. Тем не менее, философская лирика Ф.И.Тютчева исследована еще недостаточно хорошо. Этим и объясняется актуальность данной работы.

Цель данной курсовой работы состоит в анализе философского пласта поэзии Ф.И. Тютчева, в выявлении основополагающих мотивов его лирики на примере некоторых его стихотворений.

Курсовая работа ставит следующие задачи:

1.Рассмотреть биографию писателя, акцентируя внимание на формировании его философских взглядов;

2.Исследовать философскую лирику Ф.И.Тютчева и выявить некоторые закономерности его творчества.

Объектом исследования в курсовой работе являются стихотворения Ф.И.Тютчева, в которых выражена философская позиция поэта.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Глава 1. Обзор литературы

При написании данной курсовой работы были использованы материалы многих исследователей, таких как: Берковский Н., Брюсов В.Я, Бухштаб Б.Я., Кожинов В.В., Соловьёв В.С., Чагин Г.В. и других.

Важной работой для анализа философской лирики Тютчева послужила книга Н.Берковского. Автор отмечает, что «несмотря на однажды сложившееся миропонимание, Ф.И.Тютчев создает стихотворения, каких никогда не писал прежде, новые по темам, смыслу». В этой работе раскрывается мировоззрение Тютчева, его философские взгляды.

Также была изучена работа Брюсова В.Я. , который считается одним из лучших знатоков литературной деятельности Тютчева. Его книга является итогом многолетних занятий Брюсова изучением жизни и творчества Тютчева. Также в книге идет речь о поэтической деятельности Тютчева, что помогло при написании данной курсовой работы.

Особенно примечательна работа историка русской литературы Бухштаба Б.Я. В его книге приведена достаточно подробная биография Ф.И. Тютчева, но помимо этого дается детальный анализ его лирики. Эта книга стала теоретической основой для данной курсовой работы.

Книга Кожинова В.В. рассказывает об основных этапах жизни и творчества Тютчева. Поскольку литературное творчество Тютчева нераздельно связано с его политической деятельностью, его биография имеет первостепенное и поистине необходимое значение для понимания его поэзии. В раскрытии этой глубокой связи истории России с творчеством Ф.И. Тютчева и состоит одна из главных задач книги.

Также для изучения биографии поэта была изучена монография под названием «Ф.И. Тютчев. Биография писателя» Чагина Г.В. В ней изложены биографические факты из жизни этого выдающегося русского художника слова. В первую очередь особенна монография тем, что «книга эта представляет собой первый в советском литературоведении опыт монографии о жизни и творчестве гениального русского поэта Федора Ивановича Тютчева».

В данной работе приведены высказывания и других критиков и литераторов. Следует отметить, что много места в работе уделено анализу стихов поэта, в частности стихов о природе.

Изученная литература послужила хорошей основой для курсовой работы.

Глава 2. Философская лирика Тютчева

1 Биография Ф.И. Тютчева

Федор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в культурной дворянской семье старинного рода и среднего достатка. Детство его прошло в родовом имении Овстуг, Брянского уезда, Орловской губернии, и в Москве. Воспитателем к нему был приглашен поэт С.Е.Раич, который пробудил в Тютчеве любовь к поэзии и широко знакомил его с произведениями мировой литературы.

С 1819 года по 1821-й Тютчев обучался в Московском университете, на словесном отделении. С 1822 года началась его служба по министерству иностранных дел. Родственные связи доставили ему в том же году место при русской дипломатической миссии в Мюнхене, - место, впрочем, очень скромное, долгое время сверх штата, и только с 1828 года он повысился в чине - всего лишь до младшего секретаря. Ни тогда, ни после Тютчев не стремился к служебной карьере, хотя не был богат и казенный оклад отнюдь не был лишним в его бюджете.

Тютчев провел за рубежом двадцать два года, из них двадцать лет в Мюнхене. Он был дважды женат, оба раза на иностранках, женщинах из родовитых семейств. Его обиходный язык и за границей и позднее, по возвращении в Россию, был язык международной дипломатии - французский, которым он владел до тонкости. Обширную свою переписку Тютчев, за малыми исключениями, всегда вел на том же языке. Даже свои публицистические статьи он писал по-французски. Из этого нельзя делать выводы, что Тютчев терял духовную связь с Россией. Русская речь стала для него чем-то заветным, он не тратил ее по мелочам бытового общения, а берег нетронутой для своей поэзии.

Мюнхен во времена пребывания там Тютчева был одним из духовных центров Германии и даже более того - Европы. В академическом Мюнхене главенство принадлежало стареющему Шеллингу и натурфилософам родственного с ним направления. Тютчев встречался с Шеллингом, и, вероятно, встречи эти более интимным образом приобщили Тютчева к немецкой философии.

Тютчев, по словам современника, «ревностно изучает немецкую философию», погружается в атмосферу идей и поэзии немецкого романтизма. Несомненно, воздействие немецкой поэзии и философии на его поэтическое развитие. Это не значит, что оно шло в направлении, совершенно чуждом русской поэзии того времени. Тютчев близок устремлениям нарождавшегося русского философского романтизма, которые сказались в особенности в кружке молодых московских писателей, называвших себя «любомудрами». Поэты-любомудры - Веневитинов, Хомяков, Шевырев - стремились создать философскую лирику на основе романтической метафизики и эстетики, преимущественно на основе философии Шеллинга.

В период жизни в Мюнхене (1822-1837) Тютчев написал десятки стихотворений, из которых многие по праву могут считаться шедеврами его лирики.

Как поэт Тютчев сложился на рубеже 1820-1830-х гг. Первую известность в литературном мире принесла ему подборка из двадцати четырех «Стихотворений, присланных из Германии», помещенная в пушкинском «Современнике» (1836). Второе открытие Тютчева-поэта принадлежит Н.А.Некрасову, который в 1850 г. посвятил поэзии Тютчева статью, поставив его имя рядом с М.Ю.Лермонтовым и причислив дарование Тютчева «к русским первостепенным поэтическим талантам».

Первая книга Тютчева - «Стихотворения», которую готовили к изданию И.С.Тургенев, Н.А.Некрасов и И.И.Панаев, вышла в свет в 1854 г. Она была замечена критикой самых различных литературных направлений и принесла поэту заслуженное всеобщее признание.

Уже в зрелом возрасте, будучи женатым второй раз после смерти первой жены, Тютчев испытал глубокую, взаимную и драматичную любовь к молодой девушке - Елене Александровне Денисьевой, ставшей матерью его троих детей, отверженную за это ее семьей и светом.

Их отношения длились 14 лет. В 1864 году Денисьева умерла. Поздняя тютчевская любовная лирика - одна из вершин не только русской, но и мировой психологической поэзии. «Денисьевский цикл» стал трагическим дневником поэта. Всю жизнь Тютчев служил: он был дипломатом, сановным чиновником - с 1858 г. возглавлял Комитет иностранной цензуры. В то же время он вел рассеянную светскую жизнь.

января 1873 года Тютчев был разбит ударом (кровоизлияние в мозг). Лежа с парализованной половиной тела, с плохо поддающейся усилиям речью, Тютчев требовал, чтобы к нему пускали знакомых, с которыми он мог бы говорить о политических, литературных и прочих интересных вопросах и новостях. Он диктовал письма и стихи. Стихи уже не удавались, Тютчеву изменяло чувство ритма, но письма по-прежнему были полны мысли и оригинального остроумия. К весне Тютчеву стало лучше; он начал выходить.

июня последовал новый удар, через несколько дней он повторился. Тютчев прожил еще месяц. 15 июля 1873 года Тютчева не стало.

2 Периодизация творчества

Творчество Тютчева можно условно разделить на три периода:

Й период - начальный, 20-е годы. Стихотворения Тютчева условны, умозрительны. Но уже в 1820-е гг. эти признаки начали исчезать, уже здесь его поэзия проникнута глубокой философской мыслью. Слияние всего воедино: и любви, и философии, и природы. Поэзия Тютчева никогда не развивается в форме рассудочной, умозрительной мысли.

Ой период - 30-е - 40-е годы. Тютчев продолжает оставаться поэтом мысли. Темы любви и природы актуальны по-прежнему, но в них вплетается что-то тревожное. Это тревожное начало с разными акцентами и окраской выражается, в частности, в стихотворениях о странничестве (например, «Из края в край, из града в град...»).

Й период - 50-е - 60-е годы. Тревожные мотивы углубляются и перерастают в мрачное, безысходное восприятие жизни.

Поэзию Тютчева обычно определяют как «поэзию мысли», «философскую поэзию». Но это вовсе не индивидуальная особенность Тютчева: это характернейшее свойство поэзии 30-х годов в целом. И дело здесь не только и даже не столько в том, что поэзия эпохи активно стремилась вобрать в себя философское содержание, - самое бытие данного поколения деятелей русской культуры воплощается главным образом в мире мысли. Вполне естественно, что лирический герой поэзии 30-х годов - и, конечно, поэзии Тютчева - предстает, по сути дела, как мыслитель.

В молодости поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев развивал историософский подход к проблеме взаимоотношений России и западной Европы. Он был связан с московским кружком «любомудров», но затем в течении длительного времени (с 1822 по 1844 годы) он находился за границей на дипломатической службе. Основной корпус поэтических произведений Тютчева составляет около двухсот стихов. Среди них есть стихотворения историософского и политического содержания, написанные в основном во второй половине 60-х - начале 70-х годов. С 1840 по 1848 год Тютчев стихов не писал, но выступил с рядом политических статей: «Россия и Германия», «Россия и революция», «Папство и римский вопрос». Историософские положения сближали позицию Тютчева со славянофилами. В то же время у него много общего с русскими консерваторами и с Уваровым.

3 Философия в лирике Тютчева

Тургенев писал: «Если мы не ошибаемся, каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления»

Связь поэзии Тютчева с философской мыслью не дает, разумеется, права трактовать его стихи как звенья некой философской системы. Нужно другое: понять, какие впечатления и чувства стоят за его иногда «тезисообразными» поэтическими мыслями.

Тютчев сложился как поэт к концу 20-х - началу 30-х годов XIX века. К этому времени он стал человеком, для которого Европа была привычна. Тогдашний день Европы был пережит им с необыкновенной интенсивностью. Несомненны его духовные связи с европейской мыслью и с литературой той поры. Но Тютчев никому не подражал, ни для кого из авторов не сочинял подсобных иллюстраций. У него собственное отношение к предмету, который породил западных поэтов и философских писателей, к реальному бытию европейских народов. Он испытал на самом себе Европу того периода, недавно вышедшую из французской революции и созидающую новый, буржуазный порядок. Порядок этот теснила Реставрация, но и сам он теснил ее. Предмет тогдашней европейской мысли и поэзии был также и предметом Тютчева, находился у него в духовном обладании. Поэтому никто из европейских писателей не мог воздействовать на Тютчева деспотически. Писатели эти - пособники, советчики при Тютчеве, до конца духовно самостоятельном. Тютчев пришел из отсталой страны, но это не препятствовало ему ценить и понимать прогресс, который совершался на западе, который указывал ему, каков будет завтрашний день России. Европейский опыт был наполовину чужим, наполовину своим. Ход истории внушал, что новая цивилизация уже становится для России той же актуальностью, что и для запада. Тютчев и в 20-х, и в 30-х, и в 40-х годах занят темой, столь же западной, сколько и национально-русской. Тютчева беспокоило то в Европе, что надвигалось и на Россию. Тютчев во многих своих стихах, как поэт лирический, предвосхитил большие темы, общественные и личные кризисы, о которых через четверть века, не ранее того, поведал миру русский психологический роман Достоевского и Л. Толстого.

Но Тютчев в русской поэзии, в русской литературе не только предвосхищал, он также и наследовал многое. Связи его с русской поэтической традицией часто заходят далеко в глубь времени - он связан с Державиным как поэт возвышенного стиля, отдавшийся большим философским темам. При этом происходит характерная перемена. Возвышенное у Державина и его современников - по преимуществу официально возвышенное, получившее свои санкции от церкви и от государства. Русская высокая поэзия XVIII века по-своему была поэзией философской, и в этом отношении Тютчев продолжает ее, с той немаловажной разницей, что его философская мысль - вольная, подсказанная непосредственно самим предметом, тогда как прежние поэты подчинялись положениям и истинам, заранее предписанным и общеизвестным. Только в своей политической поэзии Тютчев зачастую возвращался к официальным догмам, и именно это наносило вред ей.

3.1 Мысль Тютчева

Для Тютчева, как сказал еще И.С. Аксаков, «жить - значило мыслить». Не удивительно поэтому, что его стихи всегда полны мысли. В каждом его стихотворении чувствуется не только острый глаз и чуткий слух художника, но и ум мыслителя. В целом ряде стихотворений Тютчева мысль даже стоит на первом месте. Это те его стихи, в которых он излагает свои излюбленные политические взгляды. Параллельно он развивал их в своих статьях. Эти взгляды образуют стройную систему убеждений о провиденциальной роли славянства и России в судьбах мира и приближаются к учению славянофилов 40-х и 50-х годов. Более или менее исчерпываются эти взгляды Тютчева уверенностью, что России предстоит собрать воедино «славян родные поколенья» и образовать великое православное государство, спаянное единой верой и «любовью». Исполнение этого ожидания связано с темным «пророчеством» о том, что столицей славянского мира должна стать «возобновленная Византия», а ее святыней - христианский алтарь, вновь поставленный в святой Софии.

Пади пред ним, о царь России,

И встань как всеславянский царь! -

восклицал Тютчев в 1850 году, незадолго до Крымской войны.

Иногда у Тютчева мысль просто изложена в стихотворной форме, и это, бесспорно, самые слабые из его созданий («Тогда лишь в полном торжестве», «Ватиканская годовщина», «Хотя б она сошла с лица земного», «Славянам»). Чаще у Тютчева мысль облекается в образ, становится символом («Смотри, как запад загорелся», «Море и утес», «Рассвет», «Ужасный сон отяготел над нами»). Некоторые из таких стихотворений говорят даже больше, чем хотел сказать сам поэт. Так, например, в образах «моря» и «утеса» Тютчев думал представить бессилие революционных сил перед мощью русского мира. Но мы вправе подставить под это стихотворение иное, более широкое, содержание, и стихи не утратят для нас своего очарования. Отдельно стоят стихотворные раздумия Тютчева, не связанные с какими-либо политическими событиями. Это, по большей части, размышления по поводу вековечных загадок мира и человеческой жизни («Через ливонские я проезжал поля», «Близнецы», «Два голоса», «Две силы есть, две роковые силы», «Природа - сфинкс», «По дороге во Вщиж»). Их строфы, двустишия и отдельные стихи образуют блестящие афоризмы, давно вошедшие в обиход русской речи. Кто, напр., не знает таких выражений, как: «Мысль изреченная есть ложь», «В Россию можно только верить», «День пережит, и слава богу», любовь - «поединок роковой», природа «о днях былых молчит» и т. д. Такие же афоризмы порой вкраплены у Тютчева и в те стихи, в которых в целом над мыслью преобладает чувство.

Есть у Тютчева и два-три стихотворения, которые,- как это обычно у французских поэтов XVIII века, - держатся исключительно на остроумии, и среди них такое значительное, как «Я лютеран люблю богослуженье»...

Однако, как ни интересны, как ни замечательны те мысли, которые Тютчев прямо высказывает в своих стихах, мысли, продуманные им, осознанные, - гораздо замечательнее то сокровенное содержание его поэзии, которое вложено им в стихи «бессознательно», т. е. в силу тайной творческой интуиции. Это те подземные ключи, которыми питается его поэзия, которые ей дают ее несокрушимую силу и ее несравненную красоту. Тютчев в своих статьях, в своих рассудочных стихотворениях - остроумный, хотя немного парадоксальный диалектик; в метафизической основе своей поэзии Тютчев - глубокий мыслитель, самостоятельно, под своим углом зрения, освещающий тайны мира.

3.2 Основные мотивы поэзии Тютчева

Один из основных мотивов поэзии Тютчева - мотив хрупкости, призрачности бытия. Призрачно минувшее, все, что было и чего уже нет. «Призрак» - обычный образ прошедшего у Тютчева: «Минувшее, как призрак друга, Прижать к груди своей хотим», «О бедный призрак, немощный и смутный, Забытого, загадочного счастья», «призраки минувших лучших дней». От «живой жизни» остаются только воспоминания, но и они неизбежно выветриваются и исчезают: душа осуждена «следить, как вымирают в ней все лучшие воспоминанья». «Бесследно всё».

Но и настоящее, раз оно непрестанно, неумолимо и полностью исчезает, тоже лишь призрак. Символ призрачности жизни - радуга. Она прекрасна, но это лишь «виденье»:

Смотри - оно уж побледнело,

Еще минута, две - и что ж?

Ушло, как то уйдет всецело,

Чем ты и дышишь и живешь.

(«Как неожиданно и ярко...»)

Резко выражено это ощущение в таких стихотворениях, как «День и ночь», где весь внешний мир осознан как призрачный «покров, накинутый над бездной»:

Но меркнет день - настала ночь;

Пришла, и с мира рокового

Ткань благодатную покрова

Сорвав, отбрасывает прочь...

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ей и нами -

Вот отчего нам ночь страшна!

Этот образ повторяется даже в деталях. День отодвигается, как пелена, уходит, «как виденье», «как призрак», - и человек остается в подлинной реальности, в безграничном одиночестве: «На самого себя покинут он», «В душе своей, как в бездне, погружен, И нет извне опоры, ни предела». Обнажается стихия «ночной души», стихия первозданного хаоса, и человек оказывается «Лицом к лицу пред пропастию темной», «И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое».

Для понимания поэзии Тютчева существенно, что за подобными стихами стоит чувство одиночества, оторванности от мира, в котором живет поэт, глубокое неверие в силы этого мира, сознание неизбежности его гибели.

Мотив одиночества звучит и в стихах Тютчева о бездомном, чуждом миру страннике (стихотворения «Странник», «Пошли, Господь, свою отраду...»), о жизни прошлым и отказе от настоящего (в особенности «Душа моя, элизиум теней...»), о поколении, вытесненном из жизни и «занесенном забвеньем» (это не старческие сетования; ср. стихотворение 20-х годов «Бессонница», стихотворение 30-х годов «Как птичка, раннею зарей...»), об отвращении к шуму, к толпе, о жажде уединения, тишины, мрака, безмолвия.

За «философскими» мыслями Тютчева стоит чувство глубокого одиночества, и стремление вырваться из него, найти путь к окружающему миру, поверить в его ценность и прочность, и отчаяние от сознания тщетности попыток преодолеть свою отторгнутость, свою замкнутость в собственном я.

Чувству призрачности мира и своей отъединенности от мира противостоит в поэзии Тютчева горячее «пристрастье» к земле с ее наслаждениями, грехами, злом и страданием и, прежде всего, страстная любовь к природе:

Нет, моего к тебе пристрастья

Я скрыть не в силах, мать-Земля!

Духов бесплотных сладострастья,

Твой верный сын, не жажду я.

Что пред тобой утеха рая,

Пора любви, пора весны,

Цветущее блаженство мая,

Румяный свет, златые сны?..

3.3 Темы природы

Исходную точку мировоззрения Тютчева, кажется нам, можно найти в его знаменательных стихах, написанных «По дороге во Вщиж»

Природа знать не знает о былом,

Ей чужды наши призрачные годы,

И перед ней мы смутно сознаем

Себя самих - лишь грезою природы.

Поочередно всех своих детей,

Свершающих свой подвиг бесполезный,

Она равно приветствует своей

Всепоглощающей и миротворной бездной.

Подлинное бытие имеет лишь природа в ее целом. Человек - лишь «греза природы». Его жизнь, его деятельность - лишь «подвиг бесполезный». Вот философия Тютчева, его сокровенное миросозерцание. Этим широким пантеизмом объясняется едва ли не вся его поэзия.

Вполне понятно, что такое миросозерцание, прежде всего, приводит к благоговейному преклонению перед жизнью природы.

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык! -

говорит Тютчев о природе. Эту душу природы, этот язык и эту ее свободу Тютчев стремится уловить, понять и объяснить во всех ее проявлениях. С поразительным проникновением в тайны стихийной жизни изображает Тютчев и «Первую встречу весны», и «Весенние воды», и «Летний вечер», и «Кротость осенних вечеров» и «Чародейкою зимою околдованный лес», и «Утро в горах», и «Полдень мглистый», и «Ночные голоса», и «Светозарный месяц», и «Первую грозу», и «Грохот летних бурь», и «Радугу», и «Дождь», и «Зарницы»... Все в природе для Тютчева живо, все говорит с ним «понятным сердцу языком», и он жалеет тех, при ком леса молчат, пред кем ночь нема, с кем в дружеской беседе не совещается гроза.

Стихи Тютчева о природе - почти всегда страстное признание в любви, Тютчеву представляется высшим блаженством, доступным человеку, - любоваться многообразными проявлениями жизни природы. Его заветное желание - «в бездействии глубоком», весь день «пить весенний теплый воздух» да «следить на высоком небе облака». Он утверждает, что перед «цветущим блаженством мая» ничто самые утехи рая. Он говорит об «умильной прелести» осенних вечеров, об «обаятельной тайне» июньской ночи, об «ослепительной красе» оснеженного леса. О весне восклицает он: «чтo устоит перед дыханьем и первой встречею весны!», о радуге - «какая нега для очей!», о грозе - «люблю грозу в начале мая!», о море - «как хорошо ты, о море ночное!» .

3.4 Тема хаоса

Из противоположения бессилия личности и всемогущества природы возникает страстное желание, хотя на краткое мгновение заглянуть в тайные глубины космической жизни, в ту ее душу, для которой все человечество - лишь минутная греза. Тютчев это желание называет жаждою «слиться с беспредельным» («О чем ты воешь, ветр ночной»).

Отсюда - тяготение Тютчева к «древнему родимому хаосу». Этот хаос представляется ему исконным началом всякого бытия, из которого вырастает и сама природа. Хаос - сущность, природа - его проявление. Все те минуты в жизни природы, когда «за оболочкой зримой» можно узреть «ее самое», ее темную сущность, Тютчеву дороги и желанны.

Такие минуты чаще всего наступают в темноте ночи. Днем стихия хаоса незрима, так как между человеком и ею наброшен «покров златотканый», «золотой ковер», - все проявления жизни природы.

Ночью этот ковер падает, и человек стоит -

Тютчев добавляет: «Вот отчего нам ночь страшна». Но для него самого ночь была скорее соблазнительна. Он был уверен, что ночью, «в тиши всемирного молчанья»,

Живая колесница мирозданья

Открыто катится в святилище небес.

Ночью можно подглядеть таинственную жизнь хаоса, потому что ночью в пристани оживает «волшебный челн» грезы, сновидения и уносит нас - В неизмеримость темных волн.

Но не только во внешней природе можно подсмотреть хаос: таится он в самом человеке. Подобно тому, как ночь, как гроза, как буря, как ночной ветер, влекло к себе Тютчева все хаотическое, что порою вскрывается в наших душах, в нашей жизни. Во всех основных проявлениях нашей жизни, в любви и в смерти, во сне и в безумии, открывал Тютчев священное для него начало хаоса.

Любовь для Тютчева не светлое, спасающее чувство, не «союз души с душой родной», как «гласит преданье», но «поединок роковой», в котором -

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей.

Любовь для Тютчева всегда страсть, так как именно страсть близит нас к хаосу. «Пламенно-чудесной игре» глаз Тютчев предпочитал «угрюмый, тусклый огнь желанья»; в нем находил он «очарование сильней». Самую страсть Тютчев называет «буйной слепотой» и тем как бы отожествляет ее с ночью. Как слепнет человек во мраке ночи, так слепнет он и во мраке страсти, потому что и тут и там он вступает в область хаоса.

В то же время смерть для Тютчева, хотя он склонен был видеть в ней полное и безнадежное исчезновение, исполнена была тайного соблазна. В замечательном стихотворении «Близнецы» он ставит на один уровень смерть и любовь, говоря, что обе они «обворожают сердца своей неразрешимой тайной».

И в мире нет четы прекрасней,

И обаянья нет ужасней

Ей предающего сердца.

Хаос, т.е. отрицательная беспредельность, зияющая бездна всякого безумия и безобразия, демонические порывы, восстающие против всего положительного и должного - вот глубочайшая сущность мировой души и основа всего мироздания. Космический процесс вводит эту хаотическую стихию в пределы всеобщего строя, подчиняет ее разумным законам, постепенно воплощая в ней идеальное содержание бытия, давая этой дикой жизни смысл и красоту. Но и введенный в пределы всемирного строя, хаос дает о себе знать мятежными движениями и порывами. Это присутствие хаотического, иррационального начала в глубине бытия сообщает различным явлениям природы ту свободу и силу, без которых не было бы и самой жизни и красоты. Жизнь и красота в природе - это борьба и торжество света над тьмою, но этим необходимо предполагается, что тьма есть действительная сила. И для красоты вовсе не нужно, чтобы темная сила была уничтожена в торжестве мировой гармонии: достаточно, чтобы светлое начало овладело ею, подчинило ее себе, до известной степени воплотилось в ней, ограничивая, но не упраздняя ее свободу и противоборство. Так безбрежное море в своем бурном волнении прекрасно, как проявление и образ мятежной жизни, гигантского порыва стихийных сил, введенных, однако, в незыблемые пределы, не могущих расторгнуть общей связи мироздания и нарушить его строя, а только наполняющих его движением, блеском и громом:

Как хорошо ты, о, море ночное,

Здесь лучезарно, там сизо-черно!

В лунном сиянии, словно живое,

Ходит и дышит и блещет оно.

На бесконечном, на вольном просторе

Блеск и движение, грохот и гром...

Тусклым сияньем облитое море,

Как хорошо ты в безлюдьи ночном!

Зыбь ты великая, зыбь ты морская!

Чей это праздник так празднуешь ты?

Волны несутся, гремя и сверкая,

Чуткие звезды глядят с высоты.

3.5 Символика ночи

О Ф.И. Тютчеве сложилось представление как о самой ночной душе русской поэзии. «...он никогда не забывает, - пишет С. Соловьев, - что весь этот светлый, дневной облик живой природы, который он так умеет чувствовать и изображать, есть пока лишь «златотканый покров», расцвеченная и позолоченная вершина, а не основа мироздания» . Ночь - это центральный символ поэзии Ф.И. Тютчева, сосредоточивающий в себе разъединенные уровни бытия, мира и человека.

Ночь в творчестве Тютчева восходит к античной греческой традиции. Она дочь Хаоса, породившая День и Эфир. По отношению ко дню она - материя первичная, источник всего сущего, реальность некоего первоначального единства противоположных начал: света и тьмы, неба и земли, «видимого» и «невидимого», материального и нематериального. Ночь, восходя к античной традиции, не являет собою исключительно античное мифологическое ее понимание, но предстает в индивидуально-тютчевском стилевом преломлении. Вот один из примеров:

Святая ночь на небосклон взошла,

И день отрадный, день любезный,

Как золотой покров она свила,

Покров, накинутый над бездной.

И как виденье, внешний мир ушел...

И человек, как сирота бездомный,

Стоит теперь и немощен и гол,

Лицом к лицу пред пропастию темной.

На самого себя покинут он -

Упразднен ум и мысль осиротела -

В душе своей, как в бездне, погружен,

И нет извне опоры, ни предела...

И чудится давно минувшим сном

Ему теперь все светлое, живое...

И в чуждом, неразгаданном, ночном

Он узнает наследье родовое.

Основа мироздания, хаос шевелящийся страшны человеку тем, что он ночью «бездомный», «немощен», «гол», у него «упразднен ум», «мысль осиротела»... Атрибуты внешнего мира иллюзорны и неистинны. Человек беззащитен перед лицом хаоса, перед тем, что таится в его душе. Мелочи вещного мира не спасут человека перед лицом стихии. Ночь открывает ему истинное лицо мироздания, созерцая страшный шевелящийся хаос, он обнаруживает последний внутри себя. Хаос, основа мироздания - в душе человека, в его сознании.

лирика тютчев ночь

Заключение

Тютчев прожил почти семьдесят лет. Он был современником крупнейших исторических событий, начиная с Отечественной войны 1812 года и кончая Парижской коммуной. Его первые стихотворные опыты увидели свет в ту пору, когда господствующие позиции в русской литературе завоевывал романтизм; его зрелые и поздние произведения создавались тогда, когда в ней прочно утвердился реализм. Сложность и противоречивость поэзии Тютчева были обусловлены как сложностью и противоречивостью той исторической действительности, свидетелем которой он был, так и непростым его отношением к этой действительности, сложностью самой его человеческой и поэтической личности.

Ф.И.Тютчев был одним из наиболее проницательных в русской литературе поэтов-философов. Его стихи нельзя назвать лирикой в чистом виде, потому что в них выражаются не просто чувства лирического героя, но, прежде всего, философская система автора-мыслителя.

Поэзия Тютчева принадлежит к самым значительным, самым замечательным созданиям русского духа.

К поэзии Тютчева можно подходить с трех разных точек зрения: можно обратить внимание на выраженные в ней мысли, можно постараться выявить ее философское содержание, можно, наконец, остановиться на ее чисто художественных достоинствах. Со всех трех точек зрения, поэзия Тютчева заслуживает величайшего внимания. .

В данной работе мы остановились подробно именно на философской лирике Ф.И.Тютчева, проследив развитие философской мысли поэта.

Тютчев был одним из самых замечательных русских людей. Но, как и многие русские люди, он не сознавал своего истинного призвания и места. Гнался за тем, для чего не был рожден, а истинный дар свой не то что не ценил вовсе, но ценил не так и не за то, что в нем было наиболее удивительно.

Список литературы

1.Аксаков И.С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886.

2.Берковский Н. Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. - Л., 1987.

.Брюсов В.Я. Ф.И.Тютчев. Смысл его творчества Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. - Т. 6. - М.: Худож. лит., 1975.

.Бухштаб Б.Я. Русские поэты: Тютчев. Фет. Козьма Прутков. Добролюбов. - Л., 1970.

.Давыдова О. Символ и символическая реальность как основа поэтического мира Ф.И.Тютчева. 2006.

.Ковтунова И.И. Федор Тютчев Ковтунова И.И. Очерки по языку русских поэтов. - М.: Азбуковник, 2003.

.Кожинов В.В. Тютчев История всемирной литературы: В 9 томах. - М.: Наука, 1989. - Т. 6.

.Лотман Ю. «Русская философская лирика. Творчество Тютчева». Курс лекций.

.Малинов А.В. Философия истории в России. - СПб.: Издательско-торговый дом «Летний сад», 2001.

.Пигарев К. Ф.И.Тютчев. Собр. соч. в 2-х томах. - М.: Правда, 1980.

.Соловьев В.С. Поэзия Ф.И. Тютчева // Соловьев В.С. Литературная критика. - М.: Современник, 1990.

.Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем. Сочинения, т. 5, изд-во АН СССР, М- Л. 1963.

.Тютчев Ф.И. Полн. собр. стихотворений. Л., 1987.

.Ходасевич В.Ф. О Тютчеве // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. - М.: Советский писатель, 1991.

.Царькова Т.С. Русская стихотворная эпитафия XIX-XX веков: источники, эволюция, поэтика.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

При мысли о классике и классиках прежде всего невольно вспоминаются «премногие тома». А за одним из самых великих классиков русской поэзии - Федором Тютчевым - числится лишь «книжка небольшая». Но это, на мой взгляд, только подчеркивает заключенную в ней мощь духа и предельную поэтическую утонченность.

Тютчев начал свой творческий путь в ту эпоху, которую принято называть «пушкинской». Но этот художник слова создал совершенно иной тип поэзии. Не отрицая всего, что было открыто его гениальным предшественником, Тютчев указал русской литературе еще один путь. Если для Пушкина поэзия – способ познания мира, то для Тютчева – возможность прислушаться к непознаваемому через познание мира.
Он продолжает традиции русской философской поэзии 18 века. Но возвышенным у Тютчева оказывается само содержание жизни, ее общий пафос, а не принципы официальной веры, которыми воодушевлялись «старые» поэты.

Тютчев, в отличие от многих, не воспринимал Пространство и Время как нечто естественное, то есть попросту незамечаемое. Ему было присуще живое ощущение Бесконечности и Вечности как реальности, а не каких-то отвлеченных понятий:

Впросонках слышу я – и не могу
Вообразить такое сочетанье,
А слышу свист полозьев на снегу
И ласточки весенней щебетанье.

В основе этой миниатюры Тютчева – новый образ, совершенно нехарактерный для поэзии 19 века, но освоенный поэзией века 20. В этом стихотворении совместились два временных пласта. Можно сказать, что поэт использует прием, который сейчас использует кино, - смену кадров.

Тютчев – открыватель новых образных миров в поэзии. Масштаб его поэтических ассоциаций поразителен:

Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
………………………………………..
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, -
И мы плывем, пылающей бездной
Со всех сторон окружены.
«Как океан объемлет шар земной…».

Один из основных мотивов поэзии Тютчева – мотив хрупкости, «призрачности» бытия. «Призрак» - обычный эпитет прошлого у Тютчева: «Минувшее, как призрак друга, Прижать к груди своей хотим», «О бедный призрак, немощный и смутный, Забытого, загадочного счастья».
Символ призрачности жизни – радуга. Она прекрасна, но это лишь «виденье»:

Смотри – оно уже бледнело,
Еще минута, две – и что ж?
Ушло, как то уйдет всецело,
Чем ты дышишь и живешь.

Резко выражено ощущение призрачности мира в таком стихотворении, как «День и ночь». В нем весь внешний мир осознан как призрачный «покров, накинутый над бездной»:

Но меркнет день – настала ночь;
Пришла, и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами –
Вот отчего нам ночь страшна!

Связь образов ночи и хаоса, мысль о ночной стороне подчеркивает чувство одиночества, оторванности от мира, глубокого неверия. Поэт использует прием антитезы: день – ночь. Он говорит о призрачности мира дневного и о могуществе ночи. Постичь ночь лирический герой не в состоянии, но он осознает, что этот непостижимый мир есть не что иное, как отражение его собственной души.

Стихотворения Тютчева проникнуты философско-стоическим отношением к жизни. Мотив одиночества звучит в стихах поэта о бездомном, чуждом миру страннике («Странник», «Пошли, господь, свою отраду…»), о жизни прошлым и отказе от настоящего («Душа моя – элизиум теней») и других.

Философский поиск приводил Тютчева к поискам человеческих идеалов и счастья. Эти мысли находили выражение в философских размышлениях поэта, пейзажно-философской лирике и, конечно же, в любовной.
Интересно, что мотив поиска прослеживается во всем творчестве Тютчева. При этом поэт не дает рецептов всеобщего благоденствия и счастья, часто его философские обобщения выглядят как размышления. Однако это не снижает уровень глубины и точности стихотворений поэта. Отсюда – определенная двойственность поэзии Тютчева как ее характерная черта.

Философская идея о непознаваемости мира, о человеке как частице Вселенной связана у поэта с еще одной парой понятий - «сон - смерть»:

Есть близнецы – для земнородных
Два божества – то смерть и сон,
Как брат с сестрою дивно сходных –
Она угрюмей, кротче он…

Тютчев четко понимал, что истинная жизнь человека – жизнь его души. Эта мысль тесно переплетается с мотивом «невыразимого» в стихотворении «Silentium». Однако поэт не мог не верить в гармонию земного и небесного, в союз души с душой родной, в свою способность выразить невыразимое:

Когда сочувственно на наше слово
Одна душа отозвалась –
Не нужно нам возмездия иного,
Довольно с нас, довольно с нас…

Мы зависим от дней и ночей,

От вещей, от людей и погоды.

Мы в разлуке с душою своей,

С ней не видимся долгие годы.

Мы бряцаем металлом цепей,

Мы заходим под темные своды.

Мы из целой природы, из всей,

Взяли рабство, не взявши свободы.

(К. Бальмонт)

Лирику Федора Ивановича Тютчева в отечественном литературоведении и критике принято называть философской. Такое ее определение давно стало аксиомой. И действительно многие лирические произведения поэта представляют собой как бы маленькие философские трактаты, в которых он в чрезвычайно сжатой форме дает ответы на «вечные» вопросы человеческого бытия. Однако по поводу отношения мировоззрения Тютчева к тому или иному философскому направлению среди исследователей его творчества имеются значительные разночтения. Так одни считают его последователем Шеллинга, другие – пантеистом, кто-то – натурфилософом, а некоторые – мистиком. Кроме того, существуют мнения о наличии в лирике Тютчева славянофильских и христианских мотивов.

Такое разнообразие мнений объясняется, на мой взгляд, двумя основными причинами. Во-первых, каждый из исследователей воспринимал творчество Тютчева через призму собственного мировоззрения и миропонимания, а, во-вторых, восприятие это было, как мне кажется, очень фрагментарно. Однако ничего удивительного в этом нет: творчество Тютчева настолько глубоко и своеобразно, что для полного его понимания (если это вообще возможно) потребуется еще много лет и много исследовательских работ.

В данной статье я попытаюсь обнаружить и выявить генеральную идею в лирике Тютчева, представляющую собой основу его поэтического мировоззрения. Кроме того, я постараюсь обратить внимание на те нюансы в лирике поэта, которые ускользнули от внимания других исследователей.

Следует заметить, что русская философская поэзия XIX века была живым, реальным и значительным фактом, оказавшим огромное влияние на развитие литературы того времени. В философской лирике этого периода представлена совершенно особая картина мира. Данный период интересен тем, что деятели русской культуры начинают ощущать кризис своего времени. И, прежде всего, это выражается в поэзии как самом субъективном виде творчества. Нужно отметить и тот факт, что после смерти Пушкина и Лермонтова в русской литературе преобладают в основном прозаические произведения. Что касается поэзии, то она представлена крайне скупо, но именно в ней отразился дух эпохи, предчувствие надвигающейся катастрофы.

Одним из первых, по-настоящему зрелых произведений Тютчева, является стихотворение «Проблеск», написанное, скорее всего, в 1825 году.

Слыхал ли в сумраке глубоком

Воздушной арфы легкий звон,

Когда полуночь, ненароком,

Дремавших струн встревожит сон?..

То потрясающие звуки,

То замирающие вдруг…

Как бы последний ропот муки,

В них отозвавшихся потух!

Дыханье каждое Зефира

Взрывает скорбь в ее струнах…

Ты скажешь: ангельская лира

Грустит, в пыли, по небесах!

О, как тогда с земного круга

Душой к бессмертному летим!

Минувшее, как призрак друга,

Прижать к груди своей хотим.

Как верим верою живою,

Как сердцу радостно, светло!

Как бы эфирною струею

По жилам небо протекло!

Но, ах! не нам его судили;

Мы в небе скоро устаем, -

И не дано ничтожной пыли

Дышать божественным огнем.

Едва усилием минутным

Прервем на час волшебный сон

И взором трепетным и смутным,

Привстав, окинем небосклон, -

И отягченною главою,

Одним лучом ослеплены,

Вновь упадаем не к покою,

Но в утомительные сны.

Главной идеей «Проблеска» является причастность человека двум мирам – духовному и физическому. Именно эта двойственность человека и порождает тот чудовищный разрыв в его сознании и бытии, преодолеть который чрезвычайно сложно. Автор не уточняет, кто виноват в возникновении этого раскола, но дает понять, что «виновник» все-таки существует:

Но, ах! не нам его судили ;

Мы в небе скоро устаем, -

И не дано ничтожной пыли

Дышать божественным огнем.

Кто-то «не судил», кем-то «не дано». Здесь явно просматривается мысль о существовании какой-то роковой силы, не позволяющей человеку выйти за пределы своего земного мира. Очевидна, на мой взгляд, связь данного стихотворения с христианской идеологией. Об этом говорят присутствующие в тексте словосочетания «ангельская лира», «божественный огонь», а также сравнение человека с «пылью». Об этом же свидетельствует и общее пессимистическое настроение стихотворения, воспринимающее человеческий мир в качестве юдоли страданий и бед.

Эту же мысль о неведомой неотвратимой силе, ограничивающей свободу и возможности человека, Тютчев развивает в другом своем произведении – «Фонтан», датированным 1836 годом.

Смотри, как облаком живым

Фонтан сияющий клубится;

Как пламенеет, как дробится

Его на солнце влажный дым.

Лучом поднявшись к небу, он

Коснулся высоты заветной –

И снова пылью огнецветной

Ниспасть на землю осужден.

О смертной мысли водомет,

О водомет неистощимый!

Какой закон непостижимый

Тебя стремит, тебя мятет?

Как жадно к небу рвешься ты!..

Но длань незримо-роковая

Твой луч упорный преломляя,

Свергает в брызгах с высоты.

Все та же «незримо-роковая длань» присутствует, как мы видим, и здесь.

Итак, человеку не дано подняться, возвыситься над своим земным существованием. Но еще страшнее то, что и здесь, на земле, он тоже полностью зависит от какой-то внешней силы. Это Тютчев наглядно показывает в стихотворении «Из края в край, из града в град…».

Судьба, как вихрь, людей мятет,

И рад ли ты, или не рад,

Что нужды ей?.. Вперед, вперед!

Знакомый звук нам ветр принес:

Любви последнее прости…

За нами много, много слез,

Туман, безвестность впереди!..

«О, оглянися, о, постой,

Куда бежать, зачем бежать?..

Любовь осталась за тобой,

Где ж в мире лучшего сыскать?

Любовь осталась за тобой,

В слезах, с отчаяньем в груди…

О, сжалься над своей тоской,

Свое блаженство пощади!

Блаженство стольких, стольких дней

Себе на память приведи…

Все милое душе твоей

Ты покидаешь на пути!..»

Не время выкликать теней:

И так уж этот мрачен час.

Усопших образ тем страшней,

Чем в жизни был милей для нас.

Из края в край, из града в град

Могучий вихрь людей мятет,

И рад ли ты, или не рад,

Не спросит он…Вперед, вперед!

Стихотворение написано между 1834 г. и апрелем 1836 г. Оно поражает чувством безысходности и отчаяния. Явно выраженных христианских мотивов в нем мы уже не найдем, зато можно обнаружить некоторую его связь с философией Шопенгауэра. Мы видим здесь картину противостояния одинокого и бессильного человека могущественной силе этого жестоко мира. И обреченности человека всегда этой силе подчиняться. Даже такое, казалось бы, катастрофичное стихотворение, как «Последний катаклизм», не производит столь тяжелого впечатления:

Когда пробьет последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Все зримое опять покроют воды,

И божий лик изобразится в них!

Данное стихотворение напрямую связано с христианской эсхатологией. Учение о Конце Света подано поэтом в предельно сжатой и доступной форме. Присутствие христианских идей в некоторых стихотворениях Тютчева дало основание некоторым исследователям утверждать, что его лирический пантеизм – не вне-, а внутрихристианская ступень восхождения к богу. С чем вряд ли можно согласиться. Зато нельзя не согласиться с Владимиром Кантором в том, что «изображение конца света поражает своим эпическим спокойствием, оно дано как некая констатация факта, как своего рода знание космической судьбы Земли».

Другие литературоведы утверждают, что мотивы неуверенности, разочарования в жизни, непрочности бытия являются определяющими в творчестве Тютчева. «Мысль о непрочности всего в жизни – один из лейтмотивов поэзии Тютчева». Бухштабу вторит Л.А. Озеров: «Предчувствие «роковых минут» было в Тютчеве так велико, что оно наполняет и пронизывает всю его лирику, от политической до пейзажной…». Несмотря на то, что это мнение высказано столь авторитетными литературоведами, хотелось бы с ним не согласиться. Да, в творческом наследии Тютчева присутствует некоторое количество стихотворений подобных тем, что были приведены выше, однако совсем не они определяют генеральную линию мировоззрения и творчества великого поэта.

Следует заметить, что в поэзии Тютчева христианские мотивы встречаются нередко. Вот один из примеров:

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, Свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?..

Блеснет твой луч и оживит,

И сон разгонит и туманы…

Но старые, гнилые раны,

Рубцы насилий и обид,

Растленье душ и пустота,

Что гложет ум и в сердце ноет, -

Кто их излечит, кто прикроет?..

Ты, риза чистая Христа.. .

Другое похожее стихотворение – «Наш век».

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит…

И сознает свою погибель он,

И жаждет веры… но о ней не просит.

Не скажет ввек, с молитвой и слезой,

Как ни скорбит перед замкнутой дверью:

«Впусти меня! – Я верю, боже мой!

Приди на помощь моему неверью!..» .

Правда большинство произведений, в которых наблюдается связь с христианским вероучением, достаточно сильно политизировано:

Не в первый раз кричит петух;

Кричит он живо, бодро, смело;

Уж месяц на небе потух,

Струя в Босфоре заалела.

Еще молчат колокола,

А уж восток заря румянит;

Ночь бесконечная прошла,

И скоро светлый день настанет.

Вставай же, Русь! Уж близок час!

Вставай Христовой службы ради!

Уж не пора ль, перекрестясь,

Ударить в колокол в Царьграде?

Раздайся благовестный звон,

И весь Восток им огласися!

Тебя зовет и будит он, -

Вставай, мужайся, ополчися!

В доспехи веры грудь одень,

И с богом, исполин державный!..

О Русь, велик грядущий день,

Вселенский день и православный! («Рассвет»).

В свое время немало было сказано о принадлежности творчества Тютчева к романтическому направлению. Подобное мнение основывалось не только на связи мировоззрения поэта с философией Шеллинга, но и на характерном для романтиков образе двоемирья изредка встречающемся в его стихотворениях. Вот один из примеров:

Сентябрь холодный бушевал,

С деревьев ржавый лист валился,

День потухающий дымился,

Сходила ночь, туман вставал.

И все для сердца и для глаз

Так было холодно бесцветно,

Так было грустно-безответно, -

Но чья-то песнь вдруг раздалась…

И вот каким-то обаяньем,

Туман, свернувшись, улетел,

Небесный свод поголубел

И вновь подернулся сияньем…

И все опять зазеленело,

Все обратилося к весне…

И эта греза снилась мне,

Пока мне птичка ваша пела. («Н.И. Кролю»).

Это мнение не кажется мне достаточно убедительным. На мой взгляд, поэзия Тютчева также отличается от произведений романтиков (Жуковского, например), как и от творчества авангардистов. Кроме того, не всегда следует принимать за образ «двоемирья» воспоминания автора о прежних, лучших, временах:

Здесь некогда, могучий и прекрасный,

Шумел и зеленел волшебный лес, -

Не лес, а целый мир разнообразный,

Исполненный видений и чудес.

Лучи сквозили, трепетали тени;

Не умокал в деревьях птичий гам;

Мелькали в чаще быстрые олени,

И ловчий рог взывал по временам.

На перекрестках, с речью и приветом,

Навстречу нам, из полутьмы лесной,

Обвеянный каким-то чудным светом,

Знакомых лиц слетался целый рой.

Какая жизнь, какое обаянье,

Какой для чувств роскошный светлый пир!

Нам чудились нездешние созданья,

Но близок был нам этот дивный мир.

И вот опять к таинственному лесу

Мы с прежнею любовью подошли.

Но где же он? Кто опустил завесу,

Спустил ее от неба до земли?

Что это? Призрак, чары ли какие?

Где мы? И верить ли глазам своим?

Здесь дым один, как пятая стихия,

Дым – безотрадный, бесконечный дым!

Кой-где насквозь торчат по обнаженным

Пожарищам уродливые пни,

И бегают по сучьям обожженным

С зловещим треском белые огни…

Нет, это сон! Нет, ветерок повеет

И дымный призрак унесет с собой…

И вот опять наш лес зазеленеет,

Все тот же лес, волшебный и родной. («Лес»)

Некоторые исследователи также отмечают сходство определенных образов и даже целых произведений Тютчева с поэзией символистов. Естественно, имеется в виду, что символисты заимствовали у Тютчева темы близкие их мировоззрению. И действительно, такое, например, стихотворение как «Еще шумел веселый день…», очень похоже на некоторые произведения Блока.

Еще шумел веселый день,

Толпами улица блистала –

И облаков вечерних тень

По светлым кровлям пролетала –

И доносилися порой

Все звуки жизни благодатной, -

И все в один сливались строй,

Стозвучный, шумный – и невнятный.

Весенней негой утомлен,

Я впал в невольное забвенье…

Не знаю, долог ли был сон,

Но странно было пробужденье…

Затих повсюду шум и гам

И воцарилося молчанье –

Ходили тени по стенам

И полусонное мерцанье…

Украдкою в мое окно

Глядело бедное светило,

И мне казалось, что оно

Мою дремоту сторожило.

И мне казалось, что меня

Какой-то миротворный гений

Из пышно-золотого дня

Увлек, незримый, в царство теней.

Кроме того, образы хаоса, бездны, полумрака, тьмы являются основными в творчестве многих символистов.

* * *

Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.

Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать? О чем тужить?
День пережит - и слава Богу!

1850?

Silentium! *

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими - и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими - и молчи.

Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью - и молчи!..

* Молчание! (лат.).
<1829>, начало 1830-х годов

Близнецы

Есть близнецы - для земнородных
Два божества,- то Смерть и Сон,
Как брат с сестрою дивно сходных -
Она угрюмей, кротче он...

Но есть других два близнеца -
И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней
Ей предающего сердца...

Союз их кровный, не случайный,
И только в роковые дни
Своей неразрешимой тайной
Обворожают нас они.

И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений -
Самоубийство и Любовь!

<1852>

* * *

Так, в жизни есть мгновения -
Их трудно передать,
Они самозабвения
Земного благодать.

Шумят верхи древесные
Высоко надо мной,
И птицы лишь небесные
Беседуют со мной.

Все пошлое и ложное
Ушло так далеко,
Все мило-невозможное
Так близко и легко.

И любо мне, и сладко мне,
И мир в моей груди,
Дремотою обвеян я -
О время, погоди!

1855 (?)

* * *

Не всё душе болезненное снится:
Пришла весна - и небо прояснится.

* * *

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется,-
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

* * *

Две силы есть - две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы,-
Одна есть Смерть, другая - Суд людской.

И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста...

Но Смерть честней - чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью -
Своей косой равняет всех она.

И горе ей - увы, двойное горе,-
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах - в неравный бой.

Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаяньи
Идет сама навстречу клеветы,

Личиною чела не прикрывает,
И не дает принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу,-

Да, горе ей - и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она...
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.

Март 1869

* * *

Какое дикое ущелье!
Ко мне навстречу ключ бежит -
Он в дол спешит на новоселье...
Я лезу вверх, где ель стоит.

<1836>

* * *

Не знаешь, что лестней для мудрости людской:
Иль вавилонский столп немецкого единства,
Или французского бесчинства
Республиканский хитрый строй.

1848

Проблеск

Слыхал ли в сумраке глубоком
Воздушной арфы легкий звон,
Когда полуночь, ненароком,
Дремавших струн встревожит сон?..

То потрясающие звуки,
То замирающие вдруг...
Как бы последний ропот муки,
В них отозвавшися, потух!

Дыханье каждое Зефира
Взрывает скорбь в ее струнах...
Ты скажешь: ангельская лира
Грустит, в пыли, по небесах!

О, как тогда с земного круга
Душой к бессмертному летим!
Минувшее, как призрак друга,
Прижать к груди своей хотим.

Как верим верою живою,
Как сердцу радостно, светло!
Как бы эфирною струею
По жилам небо протекло!

Но, ах! не нам его судили;
Мы в небе скоро устаем,-
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем.

Едва усилием минутным
Прервем на час волшебный сон
И взором трепетным и смутным,
Привстав, окинем небосклон,-

И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.

<1825>

Бессонница

Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!

Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?

Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг -
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих.

И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...

И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!

Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!

<1829>

Последний катаклизм

Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Всё зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!

<1829>

* * *

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...

. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вы зрите лист и цвет на древе:
Иль их садовник приклеил?
Иль зреет плод в родимом чреве
Игрою внешних, чуждых сил?..

. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах,
Для них и солнцы, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах.

Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили
И ночь в звездах нема была!

И языками неземными,
Волнуя реки и леса,
В ночи не совещалась с ними
В беседе дружеской гроза!

Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь глухонемой!
Души его, ах! не встревожит
И голос матери самой!..

<1836>

* * *

Душа моя - Элизиум теней,
Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины буйной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных.

Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших, лучших дней,
И сей бесчувственной толпою?..

<1836>

* * *

Когда в кругу убийственных забот
Нам все мерзит - и жизнь, как камней груда,
Лежит на нас,- вдруг, знает Бог откуда,
Нам на душу отрадное дохнет,

Минувшим нас обвеет и обнимет
И страшный груз минутно приподнимет.
Так иногда, осеннею порой,
Когда поля уж пусты, рощи голы,

Бледнее небо, пасмурнее долы,
Вдруг ветр подует, теплый и сырой,
Опавший лист погонит пред собою
И душу нам обдаст как бы весною...

Море и утёс

И бунтует, и клокочет,
Хлещет, свищет, и ревет,
И до звезд допрянуть хочет,
До незыблемых высот...
Ад ли, адская ли сила
Под клокочущим котлом
Огнь геенский разложила -
И пучину взворотила
И поставила вверх дном?
Волн неистовых прибоем
Беспрерывно вал морской
С ревом, свистом, визгом, воем
Бьет в утес береговой,-
Но, спокойный и надменный,
Дурью волн не обуян,
Неподвижный, неизменный,
Мирозданью современный,
Ты стоишь, наш великан!
И, озлобленные боем,
Как на приступ роковой,
Снова волны лезут с воем
На гранит громадный твой.
Но, о камень неизменный
Бурный натиск преломив,
Вал отбрызнул сокрушенный,
И клубится мутной пеной
Обессиленный порыв...
Стой же ты, утес могучий!
Обожди лишь час-другой -
Надоест волне гремучей
Воевать с твоей пятой...
Утомясь потехой злою,
Присмиреет вновь она -
И без вою, и без бою
Под гигантскою пятою
Вновь уляжется волна...

1848

* * *

Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный,
Как золотой покров, она свила,
Покров, накинутый над бездной.

И, как виденье, внешний мир ушел...
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.

На самого себя покинут он -
Упразднен ум, и мысль осиротела -
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела...

И чудится давно минувшим сном
Ему теперь всё светлое, живое...
И в чуждом, неразгаданном ночном
Он узнает наследье родовое.

* * *

Как над горячею золой
Дымится свиток и сгорает
И огнь сокрытый и глухой
Слова и строки пожирает -

Так грустно тлится жизнь моя
И с каждым днем уходит дымом,
Так постепенно гасну я
В однообразье нестерпимом!..

О небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле -
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы - и погас!

<1829>, начало 1830-х годов

Одиночество

(Из A.Ламартина)

Как часто, бросив взор с утесистой вершины,
Сажусь задумчивый в тени древес густой,
И развиваются передо мной
Разнообразные вечерние картины!

По темной зелени дерев
Зари последний луч еще приметно бродит,
Луна медлительно с полуночи восходит
На колеснице облаков,

И с колокольни одинокой
Разнесся благовест протяжный и глухой;
Прохожий слушает,- и колокол далекий
С последним шумом дня сливает голос свой.

Прекрасен мир! Но восхищенью
В иссохшем сердце места нет!..
По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,
И мертвого согреть бессилен солнца свет.

С холма на холм скользит мой взор унылый
И гаснет медленно в ужасной пустоте;
Но, ах, где встречу то, что б взор остановило?
И счастья нет, при всей природы красоте!..

И вы, мои поля, и рощи, и долины,
Вы мертвы! И от вас дух жизни улетел!
И что мне в вас теперь, бездушные картины!..
Нет в мире одного - и мир весь опустел.

Встает ли день, нощные ль сходят тени,-
И мрак и свет противны мне...
Моя судьба не знает изменений -
И горесть вечная в душевной глубине!

Но долго ль страннику томиться в заточенье.
Когда на лучший мир покину дольный прах,
Тот мир, где нет сирот, где вере исполненье,
Где солнцы истинны в нетленных небесах?..

Как светло сонмы звезд пылают надо мною,
Живые мысли Божества!
Какая ночь сгустилась над землею,
И как земля, в виду небес, мертва!..

Встает гроза, и вихрь, и лист крутят пустынный!
И мне, и мне, как мертвому листу,
Пора из жизненной долины,-
Умчите ж, бурные, умчите сироту!..

Между 1820 и первой половиной марта 1822; <1823>

В деревне

Что за отчаянные крики,
И гам, и трепетанье крыл?
Кто этот гвалт безумно дикий
Так неуместно возбудил?

Ручных гусей и уток стая
Вдруг одичала и летит.
Летит - куда, сама не зная,
И как шальная голосит.

Какой внезапною тревогой
Звучат все эти голоса!
Не пес, а бес четвероногий,
Бес, обернувшийся во пса,

В порыве буйства, для забавы,
Самоуверенный нахал,
Смутил покой их величавый
И их размыкал, разогнал!

И словно сам он, вслед за ними,
Для довершения обид,
С своими нервами стальными,
На воздух взвившись, полетит!

Какой же смысл в движенье этом?
Зачем вся эта трата сил?
Зачем испуг таким полетом
Гусей и уток окрылил?

Да, тут есть цель! В ленивом стаде
Замечен страшный был застой,
И нужен стал, прогресса ради,
Внезапный натиск роковой.

И вот благое провиденье
С цепи спустило сорванца,
Чтоб крыл своих предназначенье
Не позабыть им до конца.

Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков,-
Но тот же современный гений
Всегда их выяснить готов.

Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг -
Он, осмысляя, развивает
Утиный и гусиный толк.

* * *
Est in arundineis modulatio musica ripis*

Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.

Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе,-
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.

Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?

* Есть музыкальная стройность
в прибрежных тростниках (лат.)
11 мая 1865

Когда дряхлеющие силы
Нам начинают изменять
И мы должны, как старожилы,
Пришельцам новым место дать,-

Спаси тогда нас, добрый гений,
От малодушных укоризн,
От клеветы, от озлоблений
На изменяющую жизнь;

От чувства затаенной злости
На обновляющийся мир,
Где новые садятся гости
За уготованный им пир;

От желчи горького сознанья,
Что нас поток уж не несет
И что другие есть призванья,
Другие вызваны вперед;

Ото всего, что тем задорней,
Чем глубже крылось с давних пор,-
И старческой любви позорней
Сварливый старческий задор.

Начало сентября 1866

1856

Стоим мы слепо пред Судьбою,
Не нам сорвать с нее покров...
Я не свое тебе открою,
Но бред пророческий духов...

Еще нам далеко до цели,
Гроза ревет, гроза растет,-
И вот - в железной колыбели,
В громах родится Новый год...

Черты его ужасно строги,
Кровь на руках и на челе...
Но не одни войны тревоги
Принес он людям на земле.

Не просто будет он воитель,
Но исполнитель божьих кар,-
Он совершит, как поздний мститель,
Давно задуманный удар...

Для битв он послан и расправы,
С собой принес он два меча:
Один - сражений меч кровавый,
Другой - секиру палача.

Но для кого?.. Одна ли выя,
Народ ли целый обречен?..
Слова неясны роковые,
И смутен замогильный сон...

Так тяжко на груди,
И сердце изнывает,
И тьма лишь впереди;
Без сил и без движенья,
Мы так удручены,
Что даже утешенья
Друзей нам не смешны,-
Вдруг солнца луч приветный
Войдет украдкой к нам
И брызнет огнецветной
Струею по стенам;
И с тверди благосклонной,
С лазуревых высот
Вдруг воздух благовонный
В окно на нас пахнет...
Уроков и советов
Они нам не несут,
И от судьбы наветов
Они нас не спасут.
Но силу их мы чуем,
Их слышим благодать,
И меньше мы тоскуем,
И легче нам дышать...
Так мило-благодатна,
Воздушна и светла,
Душе моей стократно
Любовь твоя была.

[ИЗ МИКЕЛАНДЖЕЛО]

Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать - удел завидный...
Отрадно спать, отрадней камнем быть.

От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?
Два-три кургана, видимых поднесь...
Да два-три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело.
Красуются, шумят,- и нет им дела,
Чей прах, чью память роют корни их.
Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаем
Себя самих - лишь грезою природы.
Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.

Всесилен я и вместе слаб,
Властитель я и вместе раб,
Добро иль зло творю - о том не рассуждаю,
Я много отдаю, но мало получаю,
И в имя же свое собой повелеваю,
И если бить хочу кого,
То бью себя я самого.

1810-е годы

Как птичка, раннею зарей
Мир, пробудившись, встрепенулся...
Ах, лишь одной главы моей
Сон благодатный не коснулся!
Хоть свежесть утренняя веет
В моих всклокоченных власах,
На мне, я чую, тяготеет
Вчерашний зной, вчерашний прах!..
О, как пронзительны и дики,
Как ненавистны для меня
Сей шум, движенье, говор, крики
Младого, пламенного дня!..
О, как лучи его багровы,
Как жгут они мои глаза!..
О ночь, ночь, где твои покровы,
Твой тихий сумрак и роса!..
Обломки старых поколений,
Вы, пережившие свой век!
Как ваших жалоб, ваших пеней
Неправый праведен упрек!..
Как грустно полусонной тенью,
С изнеможением в кости,
Навстречу солнцу и движенью
За новым племенем брести!..

Веленью высшему покорны,
У мысли стоя на часах,
Не очень были мы задорны,
Хоть и со штуцером в руках.
Мы им владели неохотно,
Грозили редко - и скорей
Не арестантский, а почетный
Держали караул при ней.

Сижу задумчив и один,
На потухающий камин
Сквозь слез гляжу...
С тоскою мыслю о былом
И слов в унынии моем
Не нахожу.
Былое - было ли когда?
Что ныне - будет ли всегда?..
Оно пройдет -
Пройдет оно, как всё прошло,
И канет в темное жерло
За годом год.
За годом год, за веком век...
Что ж негодует человек,
Сей злак земной!..
Он быстро, быстро вянет - так,
Но с новым летом новый злак
И лист иной.
И снова будет всё, что есть,
И снова розы будут цвесть,
И терны тож...
Но ты, мой бедный, бледный цвет,
Тебе уж возрожденья нет,
Не расцветешь!
Ты сорван был моей рукой,
С каким блаженством и тоской,
То знает бог!..
Останься ж на груди моей,
Пока любви не замер в ней
Последний вздох.

Творческое наследие Федора Ивановича Тютчева невелико: оно составляет всего несколько публицистических статей и примерно 50 переводных и 250 оригинальных стихотворных произведений, довольно много среди которых неудачных. Зато некоторые творения этого автора представляют собой настоящие жемчужины поэзии. Философский характер лирики Тютчева способствует тому, что интерес к его творчеству не ослабевает, ведь оно затрагивает вечные темы. Стихотворения эти и по сей день неповторимы по силе и глубине мысли, благодаря чему бессмертны.

Которого будет рассмотрена в данной статье, как поэт сложился примерно на рубеже 1820-1830 годов. К этому периоду относятся шедевры его творчества: "Летний вечер", "Бессонница", "Последний катаклизм", "Видение", "Цицерон", "Осенний вечер", "Весенние воды" и др.

Общая характеристика поэзии

Проникнутая напряженной страстной мыслью и одновременно острым ощущением трагизма жизни, поэзия Тютчева выразила в художественном слове всю противоречивость и сложность действительности. Его философские взгляды формировались под влиянием натурфилософских воззрений Ф. Шеллинга. Лирика пропитана тревогой. Природа, человек, мир предстают в его творениях в вечном столкновении различных противоборствующих сил. Человек по своей природе обречен на "неравный", "безнадежный" бой, "отчаянную" борьбу с роком, жизнью и самим собой. В особенности поэт тяготел к изображению гроз и бурь в человеческой душе и мире. Пейзажные образы в его поздних стихах окрашиваются русским национальным колоритом, в отличие от ранних творений.

Особенности философской лирики

Вместе с Е. А. Баратынским Ф. И. Тютчев - виднейший представитель философской лирики в нашей стране в 19 веке. Его отражает характерное для поэзии того времени движение от романтизма к реализму. Талант Федора Ивановича, поэта, который обращался охотно к хаотичным силам бытия, был сам по себе чем-то стихийным. Философская лирика Тютчева в своем идейном содержании характеризуется не столько разнообразием, сколько большой глубиной. Последнее место при этом занимает мотив сострадания, который можно найти в таких стихотворениях, как "Пошли, Господь, свою отраду" и "Слезы людские".

Уникальность поэзии Тютчева

Поставленные познавательным возможностям человека пределы, ограниченность людских знаний, описание природы, слияние с ней, безотрадное и нежное признание ограниченности любви - вот основные мотивы философской лирики Тютчева. Еще одна тема - мотив мистической и хаотической первоосновы всего живого.

Тютчев, философская лирика которого весьма интересна, действительно является самобытным и своеобразным поэтом, если не сказать, единственным во всей литературе. В таком преломлении отражается вся его поэзия. Так, например, стихотворения "О, вещая душа моя", "Святая ночь", "Ночное небо", "Ночные голоса", "Безумие", "День и ночь" и другие представляют собой уникальную в своем роде поэтическую философию стихийного безобразия, хаоса и безумия. И отзвуки любви, и описания природы проникнуты у этого автора сознанием, что за всем этим скрыта таинственная, роковая, страшная, отрицательная сущность. Поэтому философское раздумье Федора Ивановича всегда проникнуто грустью, преклонением перед роком, сознанием своей ограниченности.

Периодизация творчества Федора Ивановича Тютчева

Урок "Философская лирика Тютчева" в школе обычно начинается с периодизации его творчества. Говоря о ней, можно отметить следующие этапы развития поэзии этого автора.

1-й период - 20-е годы. Это начальный период. Стихотворения Федора Ивановича в это время в основном умозрительны, условны. Однако уже в 1820 годы поэзия автора постепенно проникается философской мыслью. Основная тема: слияние всего воедино - и философии, и природы, и любви.

2-ой период - 30-40-е годы. В это время Федор Иванович продолжает быть поэтом мысли. Темы природы и любви по-прежнему актуальны в его творчестве, но в них звучат тревожные мотивы. Они выражаются разной окраской и акцентами, например в стихотворениях на тему странничества ("Из края в край..." и др.).

3-й период - 1850-1860 годы. Наблюдается углубление тревожных мотивов, которые перерастают в безысходное и мрачное восприятие жизни.

Тютчев, философская лирика которого была очень сильна, что признавали многие современники, никогда не заботился о том, чтобы издать свои сочинения. Первая большая группа его творений вышла в свет с помощью И. С. Гагарина в пушкинском "Современнике" в 1836-37 годах. Следующая крупная публикация тоже связана с "Современником", она была в 1854 году, подготовил выпуск И. С. Тургенев. 1868 год - последнее прижизненное издание сочинений. И вновь Тютчев устраняется от его подготовки, ей занимается его зять И. С. Аксаков.

Парадоксальность личности и творчества Тютчева

Этот автор никогда не писал в жанрах, в которых создавали свои произведения литераторы его времени. Он больше любил прозу, чем стихи. Федор Иванович рано оценил Льва Николаевича Толстого, являлся поклонником Тургенева.

Многих исследователей занимала философская лирика Тютчева. Сочинение по этой теме создал, например, Ф. Корнило. В книге "Тютчев. Поэт-философ" автор берет высказывания Федора Ивановича из писем и по ним строит систему его взглядов. Но из тех же записей можно извлечь и другие, диаметрально противоположные, мнения. Люди, знавшие Тютчева довольно близко, отмечали, что он вызывал у них недоумение (ср. высказывания И. С. Аксакова, зятя поэта, и письма дочери Анны). Личность Федора Ивановича характеризовалась двойственностью: он стремится быть один, но в то же время боится этого. Характер автора отражает, в частности, и философская тема в лирике Тютчева.

Влияние происхождения и окружения на лирику Тютчева

Федор Иванович родился в имении Овстуг, расположенном в Брянском уезде, в семье небогатых родителей. В родительском доме говорили по-французски. Мать поэта была очень набожна, поэтому он рано усвоил архаическую речь. Обучение будущего поэта проходило под руководством С. Е. Раича в Москве. Этот человек был профессором и посредственным поэтом, входившим в Московскую поэтическую группу: Буринский, Мерзляков, Милонов. У них считался идеалом поэт-ученый, а лирика в их представлении - это всего лишь плод упорного труда.

Федор Иванович писать стихи начал очень рано. Ранние творения поэт создавал в Мюнхене. Он присылал их в Россию, печатал в альманахах, издаваемых Раичем. Имя Тютчева в то время мелькает среди второстепенных поэтов.

Место Тютчева в литературном процессе

Федор Иванович находится как бы вне литературы, поскольку он не примыкал ни к каким литературным лагерям, не участвовал в спорах.

Карамзинская эпоха выдвинула следующую оппозицию: поэт-дилетант - поэт-ученый. В ней Тютчев принадлежал скорее к первым.

В отличие от представителей Московского кружка, поэт-дилетант ведет уединенную жизнь, он является ленивцем, невеждой, эпикурейцем, не должен никому служить. "Ленивец" - обрубивший традицию человек, с принципиальной установкой на творческое новаторство.

Федора Ивановича часто сопоставляют с другим русским поэтом - Афанасием Афанасьевичем Фетом. И это неслучайно. Философская и Тютчева сильно перекликается. Афанасий Афанасьевич - импрессионист, его мир - это мир сиюминутных впечатлений: запахов, звуков, цвета, света, переходящий в другое, в размышления о бытии. Тютчева также нередко соотносят с Баратынским из-за общности тематики (философская лирика), однако его мир стремится к однозначности, терминологичности, чего нельзя сказать о Федоре Ивановиче.

Тютчевский мир

Любая суммарная картина мира Тютчева, в особенности созданная по дневникам, письмам или же в результате анализа его творческого наследия, условна. Федору Ивановичу нужна система для того, чтобы уходить от нее. Горизонты его лирики расширяются при одновременной проекции нескольких взглядов.

По мнению Тынянова, этот автор был поэтом короткой формы, в отличие от своих предшественников-учителей (Тредиаковский, Бобров). На самом деле Федор Иванович принимает европейскую традицию написания коротких стихов выборочно и частично, существенно трансформируя ее.

Центром мироощущения поэта является ощущение существования/несуществования. И в стихах, и в письмах Федор Иванович вновь и вновь возвращается к вопросу о хрупкости жизни. Художественная система поэта строится на противопоставлениях присутствие/отсутствие, реальность/ирреальность, пространство/время.

Как мы уже отмечали, Тютчев боится разлуки. Он ненавидит пространство, говоря о том, что оно "пожирает нас". Именно поэтому поэт горячо приветствует железные дороги, для него это победители пространства.

В то же время есть много стихотворений Тютчева, посвященных пространству. Одно из них - "На возвратном пути", созданное в 1859 году. В этом произведении у поэта присутствуют одновременно и жажда бытия, и чувство его хрупкости, а с другой стороны - мысль о разрушении. Тютчев, философская лирика которого непроста, не чувствовал себя вполне живым. Федор Иванович сравнивает свою личность с домом, окна которого замазаны мелом.

Бытие, таким образом, у этого автора - основа всего. Но важна при этом и другая грань существования, противоположная ей, - уничтожение себя, разрушение (любовь, например, это самоубийство). В данном отношении интересно стихотворение "Близнецы", последняя строчка которого - "самоубийство и любовь!" - объединяет два этих понятия в неразрывное целое.

В тютчевском мире важно наличие границы: грань, черта и отпугивают, и организуют. Мысль об уничтожении в качестве лейтмотива организует весь "денисьевский" цикл, в котором соединяется любовная и философская лирика Тютчева.

Понятие "смерть" для поэта весьма многогранно. Его внутренне рифмует с любовью Тютчев. Философская лирика, стихотворения, построенные на контрасте, в частности, это целый мир. Мир границ, перехлестов. Одна строфа объединяет и свет, и тень. Это характерно, например, для начала стихотворения "Весенние воды". В нем говорится о том, что в полях еще лежит снег, но воды уже шумят.

Интересно, что Л. В. Пумплянский считал Тютчева представителем бодлеризма. Эстетическую красоту смерти изображает стихотворение "Mal"aria" (в переводе - "Зараженный воздух"). В системе этого произведения присутствуют негатив и позитив: прекрасный мир (благоухание роз, звенящие ручьи, прозрачный небосвод) - это одновременно и мир смерти.

Для Тютчева бытие - это сиюминутная непосредственная реальность, которая противостоит разрушению. Оно в этом смысле находится на противоположном полюсе понятия "время", поскольку все прошедшее - это все умершее. Но есть и особая сила - память (не случайно так много стихотворений посвящено ей). Философская лирика в творчестве Тютчева очень подробно раскрывает эту тему.

Мотив памяти в лирике Тютчева

К памяти у поэта отношение болезненное, которое характеризуется множеством императивов: "Помни!", "Вспомни!" и др. Она может оживить прошлое, но оно от этого не становится реальнее. В письмах поэт неоднократно упоминает о том, что не любит вспоминать, поскольку чувствует, что память нереальна. По возвращении в Россию из Германии после двадцати лет отсутствия он повстречал своих старых знакомых, и это столкновение знания и зрения с воспоминаниями было для поэта мучительным.

Для Тютчева мир памяти двойной: он страшен и поэтичен одновременно (поскольку реальное в прошлом не так реально в настоящем).

Чем вещи неподвижнее, тем отчетливее слышен стон, гул времени. Как и жизнь, смерть течет. Настоящее хрупко, а прошедшего нет, поскольку оно - лишь тень. Но ведь и на сегодняшний день можно смотреть как на тень ушедшего. Таким образом, реальное оказывается в тени. Бытие не может существовать без тени, считает Тютчев. Философская лирика, стихотворения, посвященные бытию (в частности, - это и важнейший мотив жизни и смерти, не только человеческой, но и всего мира. Тютчев предсказывает, что когда-нибудь наступит конец природы, землю покроют воды, в которых отобразится "Божий лик".

Пространство и пейзаж в творчестве поэта

Рядом с временем у Федора Ивановича существует пространство, но оно - это именно время в пространственном значении. Это лишь постоянное сужение и расширение. Существует и другое - бытовое (горизонталь). Его следует преодолеть как отрицательное, античеловечное, считает Тютчев. Философская лирика анализирует пространство и с другой стороны. Направленное вверх, в бесконечность всегда положительно оценивается. Но еще важнее - направление вниз, поскольку там - глубина бесконечности.

Пейзажно-философская лирика Тютчева имеет свои особенности. В пейзаже у поэта отчетливо противопоставляются горы и равнины. Плоское пространство страшно и ужасно. Поэт счастлив тем, что есть еще горы в мире ("На возвратном пути"), тема их музыкальности занимает особое место в пейзаже данного автора.

Мотив дороги в творчестве Федора Ивановича Тютчева

Философская лирика Ф. И. Тютчева включает в себя и этот мотив. В стихотворении "Странник" появляется дорога, и вовсе не метафорическая, в произведении "Я лютеран люблю богослуженье" она отождествляется с одним моментом: нахождение в некоторой точке дороги является единственным.

Для Тютчева все виды встреч, свиданий - это жизнь, а разлука - смерть. Дорога обозначает уход. Хотя она и соединяет две эти точки, но отрывает от первой, поэтому обозначена отрицательно.

Философская система в творчестве Тютчева

Как вы видите, тютчевский мир довольно сложен. Однако это не делает его бессистемным. Напротив, в основе лежит глубокое смысловое единство, которое понимается как соединение и разнообразие. Это отражается во многих произведениях. Так, в стихотворении "Странник" присутствует мысль о соединенности (странник и Зевс) и о единстве разнообразия. Мир, подвижный для путника, является недвижимым для Зевса. Он богат разнообразием и представляет собой единство соединенного, где контрасты составляют одно целое. В ряде других стихов, однако, слияние это оценивается отрицательно, имеет признаки опустошенного, мертвого мира. То, что обозначает полноту, богатство, одновременно есть и опустошение.

Итак, философская лирика Ф. И. Тютчева характеризуется тем, что основные слова имеют порой противоположную оценку и семантику. Для каждого ключевого понятия у этого поэта есть ряд смыслов. Любое произведение Федора Ивановича построено именно как затемнение мысли, а не ее прояснение. Понятие может обозначать и смерть, и жизнь.

Пророчество

Тема пророчества является важной в Но и она раскрывается по-особенному. Но это не предсказания пушкинского или библейского провидца - это прорицания пифии. Между ней и людьми должен существовать посредник, другими словами жрец. Поэт занимает скользящую позицию: он то жрец, то пифия. Тютчев иногда дает пророчествам истолкования, но они, как и жреческие, далеко не однозначны, не до конца ясны. Читатель должен мыслить самостоятельно, истолковывать (как в античности).

Мир и поэзия

Для Федора Ивановича мир - загадка, а поэзия - это тайна вдвойне. Она греховна, поскольку, по мысли автора, удваивает греховность земли. Загадку можно разгадать, но это надо еще суметь сделать. Реалии у поэта - это эмблемы (то есть однозначно истолковываются), а не символы (многозначные). Хотя следует отметить множественность самого значения. Тютчев предполагает, что сам мир есть загадка, он имеет смысл, значение. Мир кем-то задан. Но кем же? Возьмем стихотворение Тютчева "Не то, что мните вы, природа...". Из него видно, что в природе есть смысл. Мир разговаривает с нами, но не все его слышат. Бытие - это Слово, сказанное кем-то для кого-то. А люди не могут понять этого неземного языка и остаются глухонемыми ("Природа - сфинкс...", написанное в 1869 году, и др.).

Философская лирика Тютчева кратко была рассмотрена в данной статье. При ее написании были использованы наблюдения - известного литературоведа. Вы можете обратиться к его трудам и дополнить свои знания, отметив и некоторые другие особенности философской лирики Тютчева, в этой статье не рассмотренные. Можно использовать и другие источники для изучения творчества Федора Ивановича, например книгу Ирины Ильиничны Ковтуновой "Очерки по языку русских поэтов", в которой можно найти главу, посвященную творчеству Тютчева. Или же обратиться к изданной еще в 1962 году книге "Жизнь и творчество Тютчева", написанной Кириллом Васильевичем Пигаревым. Мы же постарались хоть и кратко, но по возможности емко осветить заданную тему.