Еще об изменениях в языке: изменения в грамматике. Изменения в морфологии

Набор и состав грамматических категорий в каждом языке изменяются исторически. Грамматические категории формируются в процессе граммати-кализации , то есть превращения лексических единиц в грамматические. Само-стоятельная лексическая единица постепенно становится грамматическим пока-зателем – аффиксом или служебным словом. Так, например, определенный ар-тикль во многих языках возник из указательного местоимения: le, la во фран-цузском из латинских ille, illa – ‘тот’, ‘та’; неопределенный артикль часто про-исходит от слова «один» - как французские un, une ; немецкое ein ; английское a прежде значило ‘one’. Впоследствии местоимение стало грамматическим пока-зателем, то есть его употребление стало обязательным : употребление сущест-вительного без артикля уже не допускалось. Таким образом, свободное сочета-ние существительного с указательным или неопределенным местоимением превратилось в существительное с грамматическим показателем. Другой пример грамматикализации: в английском языке прежде свобод-ное сочетание глаголов shall (должен) и will (хотеть) с инфинитивом стало ана-литической формой будущего времени; самостоятельный глагол, утратив свое лексическое значение, стал грамматическим показателем. Аналогичный про-цесс происходит в настоящее время во французском языке с глаголами aller и venir в формах futur proche и passé immédiat, статус которых – устойчивое соче-тание или форма времени – является спорным (вообще же глаголы со значени-ем «идти», как и глаголы со значениями ‘быть’ и ‘иметь’, часто подвергаются грамматикализации в разных языках). Грамматикализация – это постепенно разворачивающийся процесс, занимающий достаточно длительные периоды, активно идущий и в живых современных языках, и мы можем наблюдать его промежуточные стадии. Грамматикализация сопровождается утратой семантической сложности , прагматической значимости, синтаксической свободы соответствую-щих единиц, а часто и фонетической редукцией. Это выражается, в частности, в том, что значения will, aller, venir как вспомогательных глаголов беднее, нежели значения соответствующих полнозначных глаголов (‘хотеть’, ‘идти’, ‘прихо-дить’): вспомогательный глагол уже не называет никакого действия или со-стояния, а только указывает на время действия. Вторая особенность заключает-ся в том, что грамматические значения имеют меньшую коммуникативную зна-чимость в высказывании; грамматические показатели меньше выделяют соот-ветствующие значения, нежели отдельные слова с тем же значением. Так, ука-зательные местоимения по сравнению с определенным артиклем в большей степени акцентируют значение определенности. Числительное «один» больше подчеркивает единичность, нежели форма единственного числа (ср. Он выпил стакан молока – Он выпил один стакан молока). Грамматическая информация, как правило, является попутной, а не основной, на грамматические показатели редко падает логическое ударение. Утрата синтаксической свободы нагляднее всего проявляется в том случае, когда прежде отдельное слово становится аффиксом. Так, формы француз-ского будущего времени futur simple образовались в результате присоединения глагола avoir, который слился с предыдущим словом и стал флексией: je parler–ai , tu parler-as , и в этом качестве показатель не может занимать иное место в предложении, переставляться, не может быть отделен от другой части формы (бывшего инфинитива) другим словом и т.д. Фонетическая редукция граммати-ческого показателя наглядна в примере с французским определенным артик-лем:ille – le, illa – la. Естественно, в истории различных языков происходит и обратный про-цесс – разрушение существующих грамматических категорий или отдельных грамматических значений. Деграмматикализация выражается в утрате регулярности в употреблении грамматических форм с их последующим отмиранием. Часто они вытесняются другими формами, и уход одних значений нередко связан с расширением других; таким образом, перестраивается вся система. Так, утрата звательного падежа в русском языке сопровождалась расширением функций именительно-го, утрата двойственного числа – расширением значения множественногоОтмиранию грамматической категории может способствовать ее чисто формальный характер, отсутствие семантической мотивировки (о чем говори-лось в предыдущем разделе). Не случайно разрушение родовых систем обычно начинается с отмирания семантически немотивированного среднего рода, как это произошло в романских языках. При разрушении грамматической категории отдельные формы могут со-храняться и продолжать свое существование в языке уже не как грамматиче-ские формы, а как самостоятельные лексические единицы – происходит лексикализация. Так, например, междометные глаголы в русском языке (прыг, хвать и тому подобные) исторически являются формой аориста (от прыгать, хватать ), но после утраты аориста стали восприниматься как особая группа глаголов и уже в этом качестве продолжает пополняться.

ЧАСТИ РЕЧИ - классы слов языка, выделяемые на основании общности нх синтаксических, морфологических и семантических свойств. Различаются знаменательные Ч. р. (существительное, глагол, прилагательное, наречие) и служебные (союз, предлог, частицы, артикль и др.). К знаменательным Ч. р. традиционно относят также числительные и местоимения. Иерархия признаков, лежащих в основе выделения Ч. р., по-разиому понимается в разных лингвистич. школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологич. признаки, что обусловлено ориентацией европ. яз-знаиия на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологич. перспективы привело к осознанию неуинверсального характера морфологич. признаков. При типологич. анализе универсальное определение Ч. р. основывается на синтаксич. характеристиках, тогда как морфологич. параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантич. свойства, существенные прежде всего для идентификации Ч. р. в разных языках. При типологич. анализе к одной Ч. р. относят слова, способные стоять в предложении в одинаковых синтаксич. позициях или выполнять одинаковые синтаксич. функции. Напр., одним из признаков, различающих существительное и глагол в рус. яз., является возможность быть главным членом атрибутивной конструкции с прилагательным («быстрый шаг» при невозможности «быстрый шагать»). При этом важен не только набор синтаксич. функций, но и степень характерности каждой из функций для данной Ч. р. Эти функции распадаются на первичные и вторичные (связанные с определ. морфологич. и синтаксич. ограничениями). Так, в рус. яз. и существительное, и глагол могут выступать как в функции подлежащего («Человек любит», «Курить - здоровью вредить»), так и в функции сказуемого («Иванов - учитель», «дерево горит»), однако для глаголов функция сказуемого первична, а функция подлежащего вторична, для существительного же функция подлежащего первична, а сказуемого - вторична, что и выражается в ряде ограничений, налагаемых на употребление существительного и глагола во вторичных функциях. В типологич. перспективе оказывается сомнительной правильность выделения в качестве отд. Ч. р. местоимений и числительных (для большинства языков), т. к. принципы выделения этих классов отличаются от принципов выделения других Ч. р. Слова этих классов обычно разнородны по своим синтаксич. функциям и примыкают с этой точки зрения к разл. классам слов (см. Местоимение, Числительное). Поэтому их часто рассматривают как подклассы внутри др. Ч. р. (ср. существительные-числительные «три >, «четыре», прилагательные-числительные «первый», «второй»). Хотя синтаксич. признаки выделения Ч. р. типологически универсальны, а морфологич. признаки таковыми не являются, именно морфологич. признаки, имеющие явное (эксплицитное) выражение, могут быть определяющими для языкового сознания носителей флективных и агглютинирующих языков.Для глагола устанавливается общее значение действия или состояния, для прилагательного - каче- ства, для наречия - признака действия или качества. Семантич. признаки лежат в основе типологич. идентификации Ч. р. в разных языках. Так, мы можем говорить, что существительное имеется и в рус, и во Вьетнам, языках потому, что в иих выделяется (по разным синтаксич. признакам) класс слов, содержащий наименования предметов. Состав Ч. р. в разных языках различен. Различия касаются как самого состава, так и объема отд. Ч. р. Так, в рус, франц., лат. языках выделяются существительное, прилагательное, глагол, наречие. В ряде языков Сев. Америки и Африки наречия и прилагательные не различаются. В кит. яз. различаются имя, предикатив (глагол, прилагательное), наречие. В нек-рых языках вычленяются только имя и глагол (напр., в индейском языке йума). Наиболее постоянным в языках является противопоставление имени и глагола. Ломоносов в «Российской грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (собственно имя, прилагательное и числительное), местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. Смот-рицкий и Ломоносов пользовались термином «части слова»; в 19 в. его сменил термин «части речи».Проблема, касающаяся сущности Ч. р. и принципов их выделения в разл. языках мира,-одна из наиболее дискуссионных проблем общего яз-знания. На протяжении 19 в. к этой проблеме обращались А. X. Востоков, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и др. В кон. 19 в. А. А. Потебня и Ф.Ф. Фортунатов выдвинули разные принципы классификации Ч. р. Потебня на первое Mecto поставил семантику Ч. р., указав также и на их синтаксич. роль. Фортунатов построил классификацию Ч. р. на последовательном проведении морфологич. припципа, назвав классы слов (Ч. р.) формальными классами. Дальнейшие классификации Ч. р. в рус. яз-знании строились на совмещении принципов, предложенных Потебней и Фортунато- вым. По мнению Щербы, к-рый первостепенное значение придавал семантич. признаку, основанием для классификации Ч. р. являются общие для всех языков мира категории: предметность, действие, качество. Многоступенчатую классификацию Ч. р. для рус. яз. предложил В. В. Виноградов, относя к Ч. р. ие все слова, а лишь те, к-рые являются членами предложения. Наряду с системой Ч. р. Виноградов выделил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и образующие особые структур-но-семантич. разряды слов модальные слова и междометия. с точки зрения языковых универсалий Ч. р. определяются как функционально-семантич. классы слов. Др. лингвисты считают, что Ч. р.- это логич. разряды слов и поэтому решающее значение при выделении Ч. р. имеют их морфологич. признаки. Ч. р. рассматриваются как лекси-ко-грамматич. разряды слов, к-рые отличаются друг от друга не только рядом грамматич. черт (морфологически - изменяемостью и неизменяемостью, способом изменения, парадигматикой; синтаксически - способами связи с др. словами н сиитаксич. функцией), но и лексически. Эта точка зрения является наиболее принятой в совр. сов. яз-знании. Существуют разл. точки зрения по поводу того, являются ли категориальные значения Ч. р. изначальными или оии возникли под влиянием синтаксиса. В сов. лингвистике высказывалось мнение, что Ч. р.- это морфологизиров. члены предложения (Мещанинов, Дегтярев). Функционально-семантич. разряды слов не обладают мобильностью. В этом смысле каждый язык имеет «секторную» структуру, т. е. каждый элемент языка имеет собств. строго очерченную и строго определ. сферу действия, несмотря иа случаи тождественности по форме с к.-л. др. элементом языка, выступающим в др. функции.

У глухого ребенка, как и у слышащего, усвоение значений слов опережает осмысление особенностей строения слов и норм их грамматического изменения. Прямой, понятной глухому ре­бенку целью является накопление названий предметов, действий, их сохранение в памяти, надлежащее их.использование. В пре­дыдущей главе было показано, что глухие затрачивают немало усилий, чтобы добиться успеха в усвоении словарного состава языка.

Определяющая особенность русского языка, представителя флексирующих языков, - грамматическое изменение окончаний существительных, глаголов, прилагательных, местоимений. Изме­нения, присущие каждой из категорий слов, своеобразны и харак­теризуются значительной вариативностью. Отсутствие слуха и живого общения с особой силой проявляется в трудностях, кото­рые испытывают глухие при овладении грамматическими изме­нениями слов, их сочетанием в предложении. Своеобразие рече­вого развития глухого ребенка помимо прочего заключается в интенсивной умственной деятельности над морфологическим и синтаксическим строем языка при его усвоении. Начиная поль­зоваться речью, он должен обдумывать не только, какие слова применить, чтобы выразить свою мысль, но и как их изменить, сочетать в предложении, т. е. осмыслять их грамматические осо­бенности.

Исследования показали, что вначале глухие дети научаются дифференцировать друг от друга окончания, присущие разным частям речи. Это опирается на различение значений, на противо­поставление названия предмета (имени существительного) на­званию действия (глаголу), качества (прилагательному). Разли

чение частей речи достигается рано, так как грамматические осо­бенности слов тесно связаны с лексическими, оформляют их Труднее достигаются более тонкие по своей природе различения многообразных грамматических форм, характерных для каждой из изменяемых частей речи (например, различение склонений и норм пользования падежами, различение форм образования множественного числа, спряжений и норм пользования видами и временами глаголов и т. д.).

Способы образования множественного числа имен существительных

Для рассмотрения ранних этапов усвоения глухими детьми изменяемости слов и проявляющихся при этом особенностей их мышления исследовали, как они научаются образовывать мно­жественное число имен существительных.

Наблюдения многих авторов (К. и В. Штерн [К. и W. Stern], 1928; К. Бюлер [К. Bühler], 1930; A. H. Гвоздев, 1949; и др.) по­казали, что слышащие дети уже в 1 год 8 месяцев - 2 года поль­зуются в своей речи множественным числом имен существитель­ных. Этот факт справедливо объяснили тем, что данная грамма­тическая категория непосредственно связана с чувственным по­знанием, так как отражает воспринимаемое зрением противопо­ставление одного объекта многим. Грамматическое изменение слова мотивировано; грамматика связана с лексикой тем, что выражает дополнительное значение, которое приобретает имя существительное во множественном числе. Изменение «конца» существительного, отличающее его от единственного числа, до­ступно наглядному анализу, сравнению и обобщению. Все это было веским доводом в пользу изучения того, как глухие дети овладевают этой категорией.

С конца 30-х до середины 60-х годов было проведено много констатирующих экспериментов, позволивших изучить, как обра­зуют глухие дети множественное число имен существительных (Ж. И. Шиф, 19406, 1954, 1968).

Это были дети, которые знали много существительных в един­ственном числе, 10-15 существительных, а также многие гла голы во множественном числе. В экспериментах участвовали 146 школьников (образовали множественное число 2480 слов) и 53 дошкольника (940 слов). Опыты проводили с каждым ребенком отдельно. Он должен был назвать 20-30 показываемых ему предметов или изображений, а затем назвать показанные ему совокупности этих предметов.

В таблице дается общая характеристика образования мно­жественного числа 30 имен существительных, хорошо знакомых глухим школьникам в единственном числе. Эти данные отно­сятся к. началу 40-х годов.

Таблица 10

В середине 60-х годов, когда расширилась сеть дошкольных учреждений для глухих и улучшились методы их обучения речи, аналогичная задача была предложена глухим дошкольникам и небольшой группе школьников. Эксперименты проводились с каждым ребенком отдельно по типу занятий «Будем говорить», которые постоянно проводятся в детских садах для глухих детей. После того как ребенок называл предъявленный предмет, ему показывали группу из трех или пяти, семи, десяти тех же пред­метов и просили назвать их совокупность устно и дактильно. Воспользовались 20 различными предметами. Это были игрушки из пластмассы и металла - разные звери, поезда, автобусы, трамваи, которые стояли на столике. Тут же стояли чашки, ста­каны и блюдца, лежали шапки детей, пояса. Кровати с подуш­ками и одеялами находились рядом в спальне (туда переходили с детьми, когда предстояло образовать множественное число названий этих предметов). Стулья и буфеты (подлинные и игру­шечные) находились в учебной комнате, платья были надеты на девочках и куклах.

Таблица 11

Решения глухих детей дошкольного и школьного возраста, обучавшихся речи второй год, однотипны. И те и другие в неко­тором количестве случаев пользовались лексическими, а не грам­матическими способами решения.

Расположив лексические решения в порядке усложнения, можно говорить о ступенях перехода от лексических через лек-сико-грамматические к грамматическим решениям. Изучение этих ступеней показывает своеобразие наглядных обобщений, ранние этапы лексических обобщений и переход к пользованию грамматическими средствами обобщения.

Наиболее элементарная форма сообщения о множестве одно­родных предметов-это многократное повторение названия предмета («кукла, кукла, кукла», «мяч, мяч, мяч, мяч»), отражающее их последовательное восприятие и име­нование. Иногда дети различно именовали однородные, но не вполне тождественные объекты («кот, кошка, котенок, кот, кот») ; иногда они давали совокупности однородных предметов родовое обозначение: чашки называли «посуда», игрушечных слонов - «игрушки», «звери». Применение более общих и более частных обозначений показывало, что на этом этапе речевого развития у детей уже имеются начатки системы иерархических лексических связей между усвоенными существительными, но грамматиче­ским изменением слов они еще не пользуются. Были случаи, когда привлекали союз и как звено, вклинивающееся в цепь пов­торяющихся существительных («кошка, и кошка, и кошка, и кошка, и кошка»); встречались словосочетания, состоящие из грамматически неизменных существительных с числительным («пять мяч», «петух четыре», «много чашка»). Это показывало, что дети уже систематизируют заученные слова и по значениям, и по их принадлежности к разным разрядам слов. Объединяя слова, относящиеся к разным частям речи, они образовывали словосочетания, в которых лексические обобщения сочетаются с начатками грамматических обобщений. Использование этих словосочетаний - симптом расчленения наглядных обобщений речевыми средствами.

У слышащих детей психологами отмечен этап лексических решений (в 1 год 6 месяцев- 1 год 8 месяцев), когда, еще не изменяя слов, они используют наречие много. Но у них это быст­ро проходящий этап, а глухие пользуются этим способом дейст­вия гораздо шире и сохраняют его длительнее.

Обнаружилось, что глухие дошкольники, уже применявшие грамматический способ образования множественного числа имен существительных, «возвращались» к лексическим решениям в тех случаях, когда однородные предметы не составляли компакт­ных групп, были пространственно разделены. Например, буфеты стояли в комнате на расстоянии друг от друга; платья были надеты на разных куклах; кровати, находившиеся в детской спальне, были расположены в несколько рядов на известном рас

стоянии друг от друга, то же касалось лежавших на них одеял и подушек.

Чтобы проверить, действительно ли «спуск» от грамматиче­ского к лексическому выражению множественности вызван про­странственным разделением однородных объектов, подушки и одеяла положили стопками, кровати придвинули друг к другу, буфеты тоже. Изменение расположения предметов изменило ус­ловия их наглядного обобщения. Теперь, когда одеяла, кровати, подушки и т. д. составляли подобно всем остальным предметам нашей серии компактные группы, те же дети без труда пользо­вались грамматическими средствами.

Галя М. В первый раз: «Одеяло, одеяло, одеяло». После побуждения экзаменатора назвать иначе: «Много одеяло». После показа ей лежавших стопкой одеял: «Одеялья».

Лена С. «Подушка, подушка, подушка, подушка». Вторич­но: «Пять подушка». Когда подушки были положены друг на друга: «Подушки».

Шурик К. «Буфет, буфет...» Повторно: «Буфет два...» Когда буфеты были придвинуты друг к другу: «Буфеты...».

Так, в условиях эксперимента выявилось, что дети пользуются грамматическими обобщениями в том случае, когда их нагляд­ные обобщения достигают определенного уровня. В данном слу­чае их надо было научить обобщать однородные предметы не­зависимо от их расположения в пространстве; этому помогло грамматическое средство.

В преобладающем большинстве случаев глухие дошкольники и школьники на втором году обучения речи, т. е. примерно на том же этапе речевого развития, что и слышащие, грамматически из­меняли слова, образуя их множественное число. В их речи тогда уже имелись существительные разной меры общности, начала формироваться система лексических обобщений, возникли лек сико-грамматические обобщения в виде словосочетаний из слов, принадлежащих к разным частям речи. Тогда впервые восприни­мается дополнительное значение, которое приобретает слово, грамматически измененное для того, чтобы представлять мно­жество однородных предметов независимо от варьирования их свойств, пространственного положения, количества. В данном случае грамматическое изменение слов не только оформляет смысловое обобщение, но и продвигает его вперед.

Вместе с появлением грамматического изменения слов у глу­хих детей начинает развиваться принципиально новый способ их восприятия и обобщения, при котором умственная деятельность детей направлена на выделение и сравнение морфологических компонентов слов.

Ранние грамматические обобщения глухих при образовании множественного числа проявляются в своеобразных изменениях конца слова (рис. 34). Самостоятельно образуя множественное число новых слов, глухие дети вначале обычно пользуются пер

вым способом действия: они наращивают слова, т. е. к лю­бому существительному в единственном числе присоединяют окончание -и, свойственное множественному числу широко из­вестных им глаголов и ряда имен существительных («чашкаи», «партаи», «окнои»). Самостоятельно пользоваться вторым способом действия, т. е. заменять последний гласный звук в су­ществительных единственного числа женского рода, а затем в су­ществительных среднего рода окончанием множественного чис­ла, они начинают позднее. Второй способ действия появляется тогда, когда часто повторяющиеся в речи существительные жен­ского рода дети научаются обобщать по признаку последней тождественной гласной а.

Эти же эксперименты показали, что, подметив эту законо­мерность, глухие дети изредка заменяли окончанием множест­венного числа последнюю согласную в словах мужского рода («май» вместо маки, «стакаи» вместо стаканы). Эти решения, как и присоединения окончания множественного числа к сло­вам, оканчивающимся гласными («кошкаи»), показывают ак­тивный и самостоятельный характер интеллектуальной деятель­ности глухих детей, направленный на грамматическое изменение слов. Такие решения никогда не встречались у слышащих детей, которым они резали бы слух, а лишенным общения и слухового контроля глухим детям, воспринимающим речь в основном на оптической основе, они «глаз не режут». Способ грамматическо­го действия, применяемый для образования множественного числа, подмечается и осмысляется вначале глухими детьми в самом общем виде (нужно присоединить к концу слова опреде­ленную букву!). Затем дифференцируются два способа действия (последние а, о заменить, в остальных случаях присоединить!).

Подметив эту закономерность, глухие дети довольно быстро и относительно самостоятельно начинают пользоваться двумя грамматическими способами образования множественного числа.

Выбор окончания множественного числа

Гораздо больше затруднений испытывают глухие при вы­боре звуковой формы окончания множественного числа. Так, исследованные в 40-е годы ученики приготовительного и первого классов (см. табл. 10) в 85-90% случаев грамматически изме­няли существительные, образуя их множественное число, но правильно выбирали нужные окончания только 43-45%, да и это в ряде случаев происходило случайно, что будет показано дальше.

Эти дети, образуя множественное число 30 слов, из которых каждые 10 требовали окончаний -и, -ы, -а, приблизительно в 80% случаев пользовались окончанием -и, в остальных -ы.

Ошибки заключались преимущественно в неуместном использовании окончаний множественного числа имен существи­тельных; привлечение окончаний, присущих другим категориям имени существительного или другим частям речи встречалось редко.

Несмотря на то что между глухими детьми, обучающимися в одном классе, различия в успешности продвижения значитель­нее, чем у слышащих, так как условия речевого развития глухих не единообразны, у всех исследованных детей выявилась единая линия овладения формой звукового выражения множественного числа. Сперва доминирует -и, затем его неправомерная распрост­раненность начинает ограничиваться окончанием -ы, которым дети пользуются в заученных словах и которое применяют на­угад, ошибочно, «недораспространяя» в одних случаях и «пере­распространяя» в других.

В связи с этим у глухих детей накапливается значительное количество нерасчлененного и необобщенного «отрицательного» речевого опыта (Л. В. Щерба, 1947), который становится своего рода грузом, тормозящим их развитие.

В исследовании, проведенном в 60-е годы, обнаружилось, что старшие дошкольники в 90% случаев грамматически изменяли слова, но выбор правильных окончаний не превышал 45%, а у школьников достигал только 60%. Ход деятельности и правиль­ность решений оказались такими же, как у шнольников, исследо­ванных в 40-е годы. Вначале заученные существительные с окон­чанием -и, имеющимся также у глаголов в множественном числе, служили детям во всех случаях образцами для самостоятельных действий по подобию с ними. Допущенные детьми ошибки были исправлены, но без их объяснения. После этого неспецифиче­скими образцами стали также существительные с окончанием -ы

во множественном числе. (Следует отметить, однако, что оконча­ние -ы не распространялось на глаголы.)

Обе звуковые формы множественного числа -и и -ы ошибоч­но «перераспространялись» в одних случаях («парти», «слони», «флагы», «макы») и «недораспространялись» в других, потому что дети действовали наугад, опираясь на широкое, нерасчле­ненное обобщение. Это сопровождалось накоплением «отрица­тельного» речевого опыта, что вызывало переживание неуспеха и проявилось у глухих детей на втором году их обучения речи в не­желании действовать самостоятельно, колебаниях в выборе окончания. У них возникало недоумение - интеллектуальное переживание, порождавшее вопросы о том, как действовать.

Самостоятельно глухие дети могли осуществить грамматиче­ские обобщения, опиравшиеся на наиболее очевидные связи, те, которые им удавалось подметить, опираясь на зрительное вос­приятие, и закрепить благодаря частому повторению в речи (на­пример, устранение последних гласных в именах существитель­ных при образовании множественного числа, связь между последним о в существительных единственного числа и а во мно­жественном). Лишенные слухового восприятия и контроля, глу­хие дети не могут самостоятельно ни подметить, ни обобщить, в каких случаях следует воспользоваться окончанием -ы, а когда требуется смягчение согласных и привлечение окончания -и. Обходные сенсорные пути восприятия и развития речи не дают им необходимой для этого информации. В отличие от слышащих их этому надо специально обучать, иначе отрицательный речевой опыт возьмет перевес над положительным.

Специальное обучение - условие формирования практических грамматических обобщений

Применение различных вариантов обучающего эксперимента показало, что если определенным образом организовать умствен­ную деятельность глухих, то можно очень рано направить их на анализ и объединение написанных существительных по некото­рым морфологическим признакам. Обучение глухих детей ана­лизу строя написанного слова, при котором акцентируется его конец, помогает им сравнивать слова по этому признаку, уста­навливать их сходство, обобщать слова в группы, противопо­ставлять и связывать на этом основании с определенной формой множественного числа. Это в зоне их возможностей уже на вто­ром году обучения их речи в дошкольном возрасте (в 5 лет). Дети научаются выполнять эту деятельность, если им оказывают достаточную помощь и если сама деятельность для них ярко мотивирована. Для дошкольников это дидактические игры, для школьников - решение занимательных задач. Материалом дол­жны служить слова, которые дети знают и которыми часто поль­зуются. Если педагог поможет ребенку установить связь между

последним согласным к в нескольких знакомых словах и окон­чанием -и во множественном числе этих слов, а затем дети уста­новят связи с окончанием -и в знакомых словах, оканчивающихся на г, к, ж, ч, ш, щ и ь, то у них постепенно сформируется обоб­щенное умение действовать с вновь усваиваемыми словами по аналогии со знакомыми. Правильные, осознанные действия по аналогии обеспечивают накопление положительного речевого опыта. Дети приобретут в этих условиях и нечто большее, они начнут понимать, что во всех остальных случаях использование окончания -и является ошибочным и требуется применить окон­чание -ы (кроме слов среднего рода на -о, требующих оконча­ния -а).

Обучение определенному приему умственной деятельности над словом влечет за собой формирование системы приемов, в которую как звено входит данный прием. Устойчивость и гиб­кость пользования усваиваемыми приемами умственной дея­тельности зависят от многих условий, и прежде всего от их под­крепления речевой практикой.

Наблюдения показали, что после обучения глухих детей оп­ределенным приемам интеллектуальной деятельности над сло­вами приобретают значимость наглядные пособия (таблицы, на которых окончания выделены цветом, шрифтом, и т. д.).

Слова во множественном числе становятся своего рода обобщениями в том случае, если в них отражены и закреплены результаты умственной деятельности глухих детей над строем слов. Они становятся специфическими образцами, ориентируясь на которые дети правильно выполняют грамматические решения. Специальное обучение грамматическим обобщениям мотивиро­вано в рассматриваемом случае очень ранней готовностью глухих к приобретению знаний и потребностью в них (что обнаружи­лось при изучении глухих детей среднего дошкольного возраста), не только дает им нужные сведения, но и развивает приемы поз­навательной деятельности. Наблюдения показали, что анализ слова труднее для глухих в том случае, когда часть слова, кото­рую надо акцентировать, расположена в начале (приставка); особенно трудно выделить корень слова, когда он находится между приставкой и окончанием.

Так называемые ошибочные аналогии (например, «окнои», «партаи» и др.) - ступень в развитии правильных аналогий. Правильные действия по аналогии представляют собой грамма­тические обобщения высокого уровня, содействующие расчлене­нию и преодолению первичных, неправомерно широких обобще­ний. Они интенсивно формируются у глухих детей благодаря организованной педагогом умственной деятельности этих детей над строем слов.

Глухие постепенно в процессе специального обучения овладе­вают умением многоаспектно анализировать морфологический строй слов, т. е. выделять в словах различные составляющие их

морфологические компоненты, и благодаря этому научаются глубже осмыслять слова, точнее понимать их значение. Образ воспринимаемого слова становится при этом гибким и подвиж­ным, что обогащает не только речевую, но и интеллектуальную деятельность глухих детей. Гибкость и подвижность приобре­тают также представления слов, которые И. М. Сеченов называл «скрытыми следами» воспринятого.

В речевой деятельности следует различить непосредственное воздействие словом в момент его восприятия или произнесения и «след», остающийся от этого воздействия. Эти следы являются материальной базой представлений.

При самостоятельной устной и письменной речи, выполнении грамматических упражнений глухой ребенок не имеет перед глазами наглядных образцов, по подобию с которыми он мог бы анализировать и изменять нужные ему слова. Если учитель проводит с глухими детьми соответствующий их возрастным возможностям морфологический анализ строя слов, у них оста­ются «следы», являющиеся надежной материальной базой их речевых представлений. Так как формулированных правил, каса­ющихся изменений слов, учащимся младших классов не сооб­щают, да они и не могли бы их усвоить из-за недостаточного владения речью, представления измененных слов играют сущест­венную роль в их самостоятельной речевой деятельности. Они воплощают в себе результат работы, проделанной над словом под руководством учителя, являются реальными носителями практического анализа строя слов, их сравнения и обобщения.

Можно полагать, что грамматическое изменение новых слов происходит при участии представлений ранее измененных слов, что грамматический строй новых слов распознается как подоб­ный грамматическому строю имеющихся у детей представлений слов или отличный от них. Правильное использование отдель­ных заученных ранее слов в качестве образцов для грамматиче-"ского изменения новых слов показывает, что глухие дети могут привлекать их, выполняя новую деятельность, благодаря тому, что в этих образцах предшествующим анализом акцентированы определенные части.

Постепенное накопление в процессе обучения слов-образцов представляет собой значительное продвижение в практическом усвоении грамматического строя языка, так как они служат осно­ванием для все более правильных грамматических изменений слов по аналогии с собой. Сохраняемые памятью, они способст­вуют усвоению детьми грамматической системы языка и подго­тавливают их к усвоению грамматических правил.

Замечено, что, когда глухие дети уже несколько продвину­лись в усвоении грамматического строя языка, они чрезмерно широко распространяют грамматические формы, продуктив­ные в языке. Уже указывалось на использование окончания -и для образования множественного числа; это окончание продук

тивно в языке, встречается у существительных и глаголов. Ча­сты случаи изменения слов-исключений сообразно обычным языковым нормам, свойственным данной категории («домы», "деревы»).

Исследователями речи слышащих детей подмечено, что, ког да дети еще не овладели языком, именно продуктивные языко­вые формы встречаются в их «ошибочных аналогиях». Очевид­но, широкая распространенность продуктивных форм в языке, их выразительность и успешность применения способствуют неправомерному преобладанию этих форм у слышащих детей йад другими. Изменение глухими детьми формы слов по подобию с продуктивными в языке грамматическими формами рассмат­ривается нами как практическое обобщение ими основных грам­матических тенденций языка. Это обобщение нуждается в даль­нейшей дифференциации, возникающие же при этом ошибки- «умные ошибки», в которых проявляются приобретенные деть­ми знания, существенные для овладения языком. Причиной ошибок может быть забывание. Если новое зна­ние, приобретенное детьми, о строе слов и особенностях их из­менения недостаточно закреплено речевой практикой и неточно отграничено от имевшихся знаний, оно забывается и дети изме­няют слова соответственно старому, закрепленному памятью об­разцу.

Можно наблюдать также, что приобретаемые в данный пери­од времени знания об изменении слов оказывают уподобляющее влияние на заученные ранее правильные изменения формы слов. Так, узнав, что множественное число существительных образу­ется в ряде случаев присоединением окончания -ы, учащиеся стали пользоваться им при образовании множественного числа слов, требующих окончания -и, в которых они раньше не дела­ми ошибок. Из наблюдений известно, что усвоение 3-го склоне-»ия на известный промежуток времени приводит к тому, что раньше правильно изменявшиеся по падежам имена существи­тельные 1-го склонения изменяются как принадлежащие к 3-му склонению, т. е. уподобляются им. В специальных эксперимен­тах было обнаружено, что, научившись выделять приставки, глухие дети иногда ошибочно усматривали их в словах, началь-йые буквы которых совпадают с приставками: они членили сло­ва «по-лка», «по-года»; хорошо известное детям слово считать неожиданно было воспринято как "с-читать» и истолковывалось Как «читать с кем-нибудь». Прежде приобретенные знания как бы забылись, вытеснились вновь усвоенными.

Слишком широкое пользование новыми знаниями говорит о том, что они еще не нашли себе должного места в системе при­обретаемых детьми знаний, что связи между старыми и новыми знаниями вырабатываются постепенно (И. М. Соловьев).

Разного рода уподобления широко распространены при ус­воении грамматического строя языка глухими детьми, потому

что усваиваемые ими знания не закрепляются речевой прак­тикой.

Своеобразие грамматических изменений слов ярко проявля­ется на начальных этапах приобщения глухих к речи и сгла­живается по мере обучения и овладения речью. Исследования показали, что, несмотря на отсутствие слуха, глухой ребенок, как и слышащий, но обходными путями, способен «производить над словами, как символическими знаками предметов и их отно­шений, те же самые умственные операции, как над любым ря­дом реальных предметов внешнего мира» (И. М. Сеченов, 1947, стр. 250). Иначе говоря, доказано, что глухой ребенок обладает интеллектуальными возможностями, необходимыми для овладе­ния грамматическим строем языка.

I. Фонетические изменения.

Произносительная сторона каждого языка непрестанно меняется, однако в большинстве случаев фонетисты бессильны объяснить, почему произошло каждое данное изменение.

Язык полноценно выполняет свое назначение в том случае, если остается (в области произношения) неизменным. То, что изменение произношения - помеха для функционирования языка, особенно если он обслуживает высшие общественные потребности, доказывают литературные языки. У них процесс звуковых изменений замедлен, тормозится именно потому, что они - орудия культуры.

Существует множество теорий по поводу причин фонетических изменений. Изменения звуков в языке либо порча (но их повсеместность не позволяет согласиться с такой оценкой) или они имеют смысл, т.е. определяются самой сутью языка, его работой.

Было немало попыток понять общие причины фонетических изменений. Вот некоторые из этих попыток.

1. Принцип экономии произносительных усилий. Некоторые изменения отвечают такому принципу. Но многие изменения в произношении требовали, наоборот, увеличения мускульной работы.

Представление, что суть фонетических процессов в упрощении артикуляций, предполагает ряд изменений, в котором каждый последующий член проще предыдущего и требует меньше энергии. Этот ряд, уходя в дали прошлого, должен приводить к изрядно сложным артикуляциям. Как же такие артикуляции, в древности очень сложные, могли возникнуть? Почему язык начинал с невероятной сложности? И могла ли эта сложность быть такой мощной, что ее упрощение и составило фонетическую историю человеческих языков? Пока не будет выяснено, почему язык древнейших эпох обладал такой артикуляционной сложностью, что ее упрощение затянулось на века, до тех пор гипотеза экономии артикуляционных усилий не может считаться средством объяснить причины языковой произносительной эволюции.

2. Принцип экономии фонем и их различительных признаков. Предполагается, что исчезновение фонем, которые по каким-либо обстоятельствам оказались слабыми: либо они редки в речевом потоке, либо слаба их различительная нагрузка, либо мало слов, включающих такие звуки, либо они слабы, потому что сформированы признаками, не представленными в других фонемах.

3. Принцип симметрии. После И. А. Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра в лингвистике стали говорить о системных связях между единицами языка. Системой назвали совокупность взаимосвязанных единиц, так что статус каждой единицы определяется наличием всех остальных единиц данной совокупности. Понятие сложное и оно вовсе не сводится к симметрии.

Было истрачено много усилий, чтобы доказать склонность звуков к симметричному размещению. Но если не вульгаризировать понятие системы, то остается совершенно необъяснимой такая тяга звуков языка становиться в строй. Видимо, в действительности такого стремления и нет.

Общественная жизнь, в ее повседневных проявлениях, в бытовых действиях, постепенно убыстряется. Не влияет ли это на произношение? Некоторые русские диалекты имеют высокий темп речи, но сохраняют всю четкость артикуляций. Таким образом, быстрый темп речи вовсе не влечет размытости, ослабленности, упрощения артикуляций.

Вначале фонетическое изменение наступает в определенной позиции. Потом оно может распространиться на другие позиции. В некоторых случаях оно охватывает все возможные позиции, и тогда звук изменяется в языке в целом. Перестал существовать старый звук, на его месте появился новый. Таким образом, фонетическое изменение имеет позиционный характер. Позиционные же изменения хочется рассматривать как обусловленные артикуляторно.

Если бы такие случаи были, то надо признать, что в основе всех позиционных взаимодействий лежит вовсе не артикуляционная потребность, не физиология ”заводит” этот механизм.

II. Грамматические изменения.

Наиболее устойчивая часть языка – грамматика – тоже, конечно, подвержена изменениям. И эти изменения могут иметь разный характер. Они могут касаться и всей грамматической системы в целом, как, например, в романских языках, где прежняя латинская система словоизменительной морфологии (склонение, спряжение) уступила место аналитическим формам выражения через служебные слова и порядок слов, или же отражаться на частных вопросах и лишь определенных грамматических категориях и формах, как, например, это было в течение XIV–XVII вв. в истории русского языка, когда перестроилась система глагольного словоизменения и вместо четырех славянских прошедших времен (имперфекта, перфекта, аориста и плюсквамперфекта) получилось одно прошедшее время (из бывшего перфекта).

Грамматический строй, как правило, в любом языке очень устойчив и подвергается изменениям под влиянием чужих языков только в очень редких случаях. Здесь возможны такие случаи.

Во-первых, переносится из одного языка в другой несвойственная данному языку грамматическая категория, например видовые различия глагола из русского языка в коми язык, но оформляется это явление грамматическими средствами заимствовавшего языка.

Во-вторых, переносится из одного языка в другой словообразовательная модель, что часто именуют «заимствованием аффиксов», например, суффиксов -изм-, -ист- в русский язык в словах: ленинизм, ленинист, отзовизм, отзовист и т. п. Дело здесь не в том, что мы заимствовали суффиксы -изм-, -ист-, а в том, что в русский язык внедрились модели слов на -изм- и -ист- с определенными грамматическими значениями, независимо от значения корня.

В-третьих, гораздо реже, почти как исключение, можно обнаружить в языках заимствование словоизменительных форм, т. е. тех случаев, когда выражение отношения (реляционное значение) перенимается из другого языка; как правило, этого не бывает, так как каждый язык выражает отношения по внутренним законам своей грамматики.

В процессе грамматического развития языка могут появляться и новые грамматические категории, например деепричастия в русском языке, происшедшие из причастий, переставших согласоваться со своими определяемыми и «застывших» в какой-либо одной, несогласуемой форме и тем самым изменивших свой грамматический облик. Таким образом, в пределах групп родственных языков в процессе их исторического развития могут возникать существенные расхождения, связанные с утратой тех или иных прежних категорий и возникновением новых. Это можно наблюдать даже среди близкородственных языков.

В близкородственных немецком и английском языках в результате их самостоятельного развития возникла совершенно различная судьба склонения: в немецком, получившем некоторые черты аналитизма и переложившем всю «тяжесть» склонения на артикль, все-таки осталось четыре падежа, а в английском, где и артикль не склоняется, склонение существительных вообще исчезло, осталась лишь возможность образования от имен, обозначающих живые существа, «архаической формы» «Old English genetive» («древнеанглийский родительный») с "s: man"s hand – «рука человека», horse"s head – «голова лошади», вместо более обычных: the hand of the man, the head of the horse.

III. Лексические изменения.

Словарный состав языка изменяется непрерывно и обновляется гораздо быстрее, чем другие структурные ярусы языка. Это понятно, потому что словарный состав языка, непосредственно отражая в языке действительность с ее переменами, обязан включать новые слова для обозначения новых вещей, явлений, процессов и отстранять в запас старые. Этот процесс всегда является фактом развития лексики языка, ее пополнения и стилистической дифференциации, что обогащает выразительные средства языка. Иначе говоря, при изменении словарного состава прирост его всегда превышает убыль.

Это касается по преимуществу образования производных слов от уже имеющихся, заимствования и собственноязычного создания терминов и различных полисемических переносов значения, однако, мало касается основных пластов лексики, того, что называют основным словарным фондом или основным фондом лексики, который используется для образования новых производных слов и переносных значений.

Основной фонд лексики изменяется медленнее, чем периферийные и специальные пласты словарного состава, но и здесь происходят изменения либо путем образования новых производных слов от непроизводных, причем само производящее непроизводное слово может и утратиться. Либо путем заимствования слов из иных языков, что бывает и тогда, когда появляется новая вещь (в технике, в быту), и тогда, когда появляется необходимость выразить новое понятие в области общественных отношений или идеологии (интернациональные термины демократия, революция и т. п.), и тогда, когда данное слово хотя и дублирует уже имеющееся, но по тем или иным причинам оказывается нужным.

Причины такого дублирования (удвоения) слов в языке бывают разные; иногда это стремление к терминологичности, особенно когда заимствованное слово – международный термин, иногда стремление выделить какой-нибудь оттенок значения, неясный в своем слове, а иногда и просто мода на иноязычное, что характерно для жаргонных заимствований (не победа, а виктория, не вежливость, а политес и т. п. в русском языке XVIII в.).

Выпадение слов из словарного состава – это постепенный переход слов из активного словаря в пассивный; таковы все «исторические» слова, которые когда-то называли современные эпохе реалии (т. е. факты действительности), а затем уже утраченные, например боярин, подьячий, стрелец, кистень, а также нэпман, попутчик (в переносном значении применительно к писателям в 20-е гг. XX в.).

Эту категорию слов – «историзмы» – следует отличать от а р х а и з м о в, т. е. устарелых слов, которые обозначали реалии, не утраченные, но называющиеся по-другому (например, вепрь – кабан, стяг – знамя, стогна – площадь и т. п.).

Архаизмы могут в отличие от историзмов воскресать, т. е. из пассивного словаря возвращаться в активный; таковы слова совет, указ, майор, сержант, офицер и др.

Новые слова в языке называются неологизмами.

Словарный запас человека, отражающий словарь языка, подобен «кладовой», где «полки со словами» расположены в известной перспективе: одни – ближе, что нужно каждодневно; другие – дальше, что нужно только в известных случаях и ситуациях, к таким «далеким» словам относятся архаизмы, узкоспециальные термины, слова сугубо поэтические и т. д.

Новые слова появляются в языке разными путями и в связи с разными причинами.

1. Изобретение слов встречается крайне редко, что лишний раз подтверждает устойчивость языка и его словообразовательных элементов.

2. Создание новых слов по имеющимся моделям на базе существующих в языке слов – очень продуктивный способ обновления словаря. Слова на -изация обозначают мероприятия, направленные на осуществление того, что выражено корнем, отсюда по модели легализация, активизация возникли слова военизация, паспортизация, пастеризация, яровизация, советизация.

3.Заимствования. Обогащение словарного состава языка за счет словаря других языков – обычное следствие взаимодействия разных народов и наций на почве политических, торговых, экономических отношений.

При заимствовании новое слово чаще всего приходит вместе с новыми вещами (трактор, танк, комбайн), с введением новых организационных форм, учреждений, должностей (дивизия, батарея, офицер, генерал, канцелярия, секретарь, лазарет, ординатор, фельдшер, университет, консерватория, магистратура, доцент, деканат, декан, лекция, семинарий, семестр, консультация, экзамен, балл и т. п.).

При заимствованиях следует различать:

1) Происходит ли заимствование устным путем через разговорное общение или же письменным через книги, газеты, каталоги, инструкции, технические паспорта машин и т. п.

2) Происходит ли заимствование непосредственно или через посредников, т. е. через передаточные языки, отчего может сильно меняться и звуковой вид и значение заимствуемых слов.

Иногда одно и то же слово приходит двумя путями: непосредственно и через посредника, или приходит в язык дважды, через разных посредников, или дважды в разные эпохи (тогда в заимствующем языке получаются два разных слова вместо двух исторически разных форм того же слова в оригинале). Иногда заимствованное слово неузнанным возвращается обратно в свой язык с другим значением и с измененным звуковым видом.

3) Могут быть заимствования и внутри одного языка, когда общий литературный язык заимствует что-либо из диалектов, профессиональной речи, жаргонов, и наоборот.

4) Калькирование. Наряду с заимствованием иноязычных слов в единстве их значения и материального оформления (хотя бы и с изменениями того и другого), языки широко пользуются калькированием иноязычных слов и выражений.

5) Расширение словарного состава путем словообразования следует рассматривать в грамматике, потому что словообразование – явление грамматическое, хотя результаты этого процесса получают свое место в лексике; что же касается обогащения словарного состава путем переноса значений уже имеющихся слов, то это сфера лексики.

6) В лексике может происходить дифференциация по значениям в пределах даже близкородственных языков.

Исторические изменения в грамматическом строе языка

Основы грамматического строя менее всего подвержены изменениям,
все процессы в грамматике происходят медленно, постепенно.
Как свидетельствуют учёные, первоначально слова не обладали
грамматическими категориями и формами.
Самые древние слова – имя и глагол – формально долгое время не
различались. Система рода у существительных – явление позднее,
первоначально слова делились на одушевленные и неодушевленные.
Еще позже возникла категория падежа.
Исследователи предполагают, что в индоевропейских языках
категория вида глагола древнее грамматической категории времени:
сначала различались перфект как результативное действие, аорист
как мгновенное и имперфект в качестве длительного,
повторяющегося действия. Затем эти формы используются во
временном значении. Каждая категория начинает оформляться
определенным грамматическим показателем.

Перфее́ кт (от лат. perfectum - совершенное, совершённое) -
видовременная форма глагола, которая выражает тот факт, что
результат или следствие ситуации, имевшей место в прошлом,
сохраняется к моменту речи. В лингвистической литературе основной
семантический компонент перфекта - значимость для момента речи -
выражается понятием «текущая релевантность» (англ. current
relevance).

Аое́ рист (др.-греч. ἀ-όριστος - «не имеющий (точных) границ» от др.греч.. ἀ- (ᾰ) - приставка со значением отсутствия, соответствует в
русском «не-» или «без-» + др.-греч. ὁρίζω - устанавливать границу) -
временнаа я форма глагола, обозначающая законченное (однократное,
мгновенное, воспринимаемое как неделимое) действие, совершённое в
прошлом.
В английском языке соответствует форме Past Simple, а в русском -
сливается с совершенным глаголом прошедшего времени.

Имперфее́ кт (лат. imperfectum - «несовершённое, несовершенное») -
видо-временная глагольная форма ряда языков мира, означающая
несовершенный вид прошедшего времени. Имперфект имеет также
значение таксиса (одновременность действий), а также ряд
дополнительных значений в конкретных языках.

Что такое грамматика?

ГРАММАе́ТИКА - система способов
словообразования, морфологических категорий и
синтаксических конструкций какого-л. языка. б)
разг. Правильность образования и употребления
языковых форм и конструкций. 2) а) Раздел
лингвистики, связанный с изучением и описанием
законов языка, включающий словообразование,
морфологию и синтаксис. б) Учебник, книга,
содержащие такое описание грамматического строя
языка. 3) перен. Основные правила, исходные
положения какой-л. области знания.
Толковый словарь Ефремовой

Что происходит с грамматикой в процессе развития языка?

В процессе развития языков одни грамматические категории отмирают, а
новые возникают.
Например, в английском языке отмерла категория рода, в то время как
в современном немецком языке, входящем, как и английский, в
германскую группу языков, эта категория представлена тремя
родами. Во многих современных языках исчезла форма двойственного
числа, о существовании которой в русском языке свидетельствуют формы
«рукава», глаза» (множественное число именительного падежа «рукави»,
«глазы»).
В большинстве языков утрачена форма звательного падежа.

В русском языке произошла серьзная перестройка
глагольных времен: вместо 4 прошедших времен
осталось одно, однако сложились 2 вида (совершенный
и несовершенный).
Примерами возникновения новых категорий может
служить артикль, восходящий к местоимениям, для
выражения категории определенности / неопределенности. Служебные части речи образовались
из слов других частей речи, причём живым является
процесс образования предлогов, наречий в русском
языке из других частей речи.
Из исторических процессов, действовавших в
морфологии, следует обратить внимание на явления,
описанные русским учёным
В.А. Богородицким.

(7 (19) апреля 1857, Царевококшайск - 23 декабря 1941, Казань) - российский лингвист, профессор, член-корреспондент

Василий Алексеевич
Богородицкий
(7 (19) АПРЕЛЯ 1857, ЦАРЕВОКОКШАЙСК - 23 ДЕКАБРЯ 1941,
КАЗАНЬ) - РОССИЙСКИЙ ЛИНГВИСТ, ПРОФЕССОР, ЧЛЕНКОРРЕСПОНДЕНТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, ЧЛЕН
ПАРИЖСКОГО ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА; ОДИН ИЗ
ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КАЗАНСКОЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ. ТРУДЫ
ПО ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ФОНЕТИКЕ, ДИАЛЕКТОЛОГИИ, СЛАВИСТИКЕ,
ТЮРКОЛОГИИ, ИНДОЕВРОПЕИСТИКЕ, ОБЩЕМУ ЯЗЫКОЗНАНИЮ.
ВАСИЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ РОДИЛСЯ В СЕМЬЕ СВЯЩЕННИКА. НАЧИНАЯ С
1868 ГОДА ОН УЧИЛСЯ В КАЗАНСКОЙ ГИМНАЗИИ, А ЗАТЕМ -НА
ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКОМ ФАКУЛЬТЕТЕ КАЗАНСКОГО
УНИВЕРСИТЕТА. ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ПРЕПОДАВАЛ В КАЗАНСКОЙ
ТАТАРСКОЙ УЧИТЕЛЬСКОЙ СЕМИНАРИИ И В КАЗАНСКОМ
УНИВЕРСИТЕТЕ. В 1884 ГОДУ ВАСИЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ЗАЩИТИЛ
МАГИСТЕРСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ «ГЛАСНЫЕ БЕЗ УДАРЕНИЯ В
ОБЩЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ», А В 1888 ГОДУ - ДОКТОРСКУЮ
ДИССЕРТАЦИЮ «КУРС ГРАММАТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА. Ч.1.
ФОНЕТИКА».
БОГОРОДИЦКИЙ РАБОТАЛ ПРИВАТ-ДОЦЕНТОМ КАФЕДР
СРАВНИТЕЛЬНОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ, СРАВНИТЕЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ
ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ ЯЗЫКОВ, САНСКРИТА И СРАВНИТЕЛЬНОЙ
ГРАММАТИКИ. В 1888 ГОДУ ОН СТАНОВИТСЯ ЭКСТРАОРДИНАРНЫМ, А
В 1893 ГОДУ - ОРДИНАРНЫМ ПРОФЕССОРОМ.

Интересные факты
Помимо исследований в области экспериментальной
фонетики русского, татарского и других языков (которыми
Богородицкий стал заниматься один из первых в мире), ему
принадлежат популярные в первой половине XX веке и
многократно переиздававшиеся учебники «Общий курс
русской грамматики» (1904), «Лекции по общему
языковедению» (1907) и др., содержащие, наряду с
пересказом традиционных младограмматических концепций,
отдельные оригинальные положения, касающиеся природы
языковых изменений, анализа структуры слова и др.
В. А. Богородицкий является автором принятых и в
настоящее время терминов переразложение и опрощение,
относящихся к диахронической морфологии.

Исторические процессы в морфологии (по В.А. Богородицкому)

Переразложение –

Историческое
преобразование
структуры
производного слова,
порождающее иное
членение его на
морфемы.
Например: в

Древнерусском языке
была приставка вън и
корень утрь (ср.
утроба) → вънутрь →
внутрь; внутр – енн – ий
Членение на морфемы:
Древнерусский:
вода – ми
нес – е – м
лов – чий – Ø
Опрóщение –
исторический переход производной основы в
непроизводную (т. е. слияние двух или
нескольких морфем в одну).
Например:
коза – козел (суффикс – ел), но:
орел (орлица),
осел (ослица)
(суффикс – ел отсутствует);
в слове вкус (ср. кусать, кусок и др.) приставка
«в» не выделяется,
а в словах дар, пир не выделяется суффикс «р».
Соврем. русский:
вод – ами
нес – ем
лов – ч – ий
Таким образом, переразложение – это сдвиг
морфемного шва,
перераспределение звукового материала по
морфемам.

10. Грамматикализация - языковое изменение, процесс превращения лексических единиц в ходе эволюции языка в грамматические

показатели (например, полнозначный глагол со значением стать
может стать маркером будущего времени или указательное местоимение может превратиться в
определённый артикль).

11.

Грамматическая форма и
грамматическая категория
Каждая грамматическая форма имеет две стороны: грамматическое
значение и грамматическое средство, которым оно выражается.
Исторические изменения касаются и самих грамматических значений, и их
выражения. Любая грамматическая форма существует не сама по себе, а в ряду
других форм, которым она противопоставлена. Этот ряд грамматических форм
имеет, таким образом, общее грамматическое значение (оно называется
грамматической категорией), которое как раз и проявляется в
противопоставлении этих форм.

Пример:
Категория времени в русском языке проявляется в противопоставлении настоящего,
прошедшего и будущего времени. Благодаря такой связи всякое изменение в составе
грамматических форм отражается на других формах той же категории, а иногда
может привести к утрате самой категории.
Но грамматические категории не только упрощаются и исчезают. Существуют и
противоположные изменения. Возникают новые грамматические категории. Так,
например, в современном русском языке есть грамматическая категория
одушевленности - неодушевленности, которой не было в древнерусском языке.
Категория одушевленности - неодушевленности проявляется в том, что у
одушевленных существительных винительный падеж совпадает с родительным,
а у неодушевленных - с именительным (Я вижу брата, но Я вижу стол). В
древнерусском языке названия живых существ и неживых предметов
первоначально склонялись одинаково, следовательно, одушевленности и

12. Исследование моделей английской грамматики в историческом аспекте – с конца XIX до конца XX веков.

13.

РАЗВИТИЕ МОДЕЛЕЙ АНГЛИЙСКОЙ
ГРАММАТИКИ
В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ
КАТЕГОРИИ
ВИДА И ВРЕМЕНИ ГЛАГОЛА)
Пяткова И.Ю.

HISTORIC CHANGES OF THE MODELS OF ENGLISH
GRAMMAR
(SHOWN ON THE VERB TENSE-AND-ASPECT
CATEGORY)
На
современном
этапе развития языPyatkova
I.Y.
кознания широко используется понятие
модели. Понятие
«модель/моделирование»
появляется в конце XX в. в работах по
геометрии, а затем встречается в
философских
работах, посвященных проблемам
математической логики. В лингвистику термин

14.

Зеллиг Саббеттай Харрис (Zellig
Sabbettai Harris) - американский
лингвист, профессор, один из
наиболее известных и влиятельных
представителей второго поколения
струкуралистов. Труды по семитским
языкам, общей теории языка,
методологии лингвистических
исследований, математической
лингвистике и теории информации;
также социально-политические
работы, отражающие
социалистическую и анархисткую
идеологию.
Основные публикации
A Grammar of the Phoenician Language,
1936.
Development of the Canaanite Dialects: An
Investigation in Linguistic History, 1939 .

15.

Термин «модель» в языкознании рассматривается в нескольких планах:

1) модель как синтаксический рисунок
фразы;
2) модель как дедуктивная система;
3) модель как вспомогательный язык, созданный для какой-либо специфической цели;
4) модель как интерпретация формальной системы;
5) модель как подобие предмета в каком-либо масштабе.
Из данных определений следует, что понятие модели многозначно: это и образец
системы, и схема описания языка, некое
устройство, механизм.

16.

Выделяют парадигматические и синтагматические
модели.
К парадигматическим относятся те модели, в которых
исследуются принципы объединения некоторых элементов в
классы и установление отношений в системе.
К синтагматическим относятся модели, в которых
исследуются отношения между элементами в некотором
фиксированном кортеже, т.е. речи.

На почве парадигматических моделей возникают модели
динамические, рассматривающие язык как систему,
переходящую от одного состояния устойчивости к другому.
«Изменение составляет корень, или сущность времени,
осложняемую
лишь различными привходящими подробностями и
обстоятельствами, отвечающими на вопрос, как это
изменение совершается»
Историческим изменениям подвергаются не только
грамматические явления языка, но и их трактовка,
представленная в учебниках.

17. В конце XIX в. формам Continuous предписывается довольно ограниченная сфера действия: они выражают прежде всего действия,

происходящие в
определенный период настоящего, прошедшего или будущего времени:
Lit was driving furiously when I saw him.

Можно отметить также некоторую
еустойчивость
употребления указанных форм, которая
роявляется в
недифференцированном использовании форм
ontinuous и
Indefinite. Так, учебник, относящийся к концу XIX
.,
рекомендует для выражения аналогичных
ействий
The Earth is a ball that is always turning round
использовать
как
форму
and
moves round
the
sun. Continuous, так и форму
ndefinite:

18.

Немногочисленные значения и, следовательно, не слишком
широкий спектр действия предписывается и формам Indefinite.
Учебники, относящиеся к этому периоду, отмечают лишь тот
факт, что указанные формы выражают действие, не связанное с
определенным периодом времени, а также будущее действие в
придаточных условия
и времени:
A friend of mine will help you when you reach
the
city.
Аналогичную
картину можно наблюдать и в случае с формами
Perfect: самая
общая формулировка сферы употребления (выражают результат
на момент настоящего, прошедшего либо будущего времени) и
недифференцированное употребление с формами Indefinite:
Who took it? Who has taken it?

19.

Глаголы действия
Выраженные следующими глаголами действия, даже и
происходящие в определенный момент настоящего, прошедшего
или будущего времени, употребляются в форме Indefinite: I see it;
I hear it…
Функции группы Indefinite грамматическая норма не лимитирует;
конструктивные особенности форм Indefinite определяются
возможностями языковой системы. Функции форм Perfect
заключаются в использовании в перфектных конструкциях всех
глаголов английского языка, кроме глаголов
чувства и восприятия: конструкции типа
I have seen him today или I have loved him all my life являются
в изучаемый период ненормативными.
(!) Сегодня такие конструкции являются абсолютно верными.

20. Формы Continuous и их историческое изменение в английском языке.

21.

Значительно расширяется спектр значений во всех
видовых парадигмах. Число сказуемых, выраженных
глаголами в Continuous, возрастает. Широкому
распространению форм Continuous способствует их
многозначность. Если в конце
XIX века значение форм Continuous ограничивается
лишь указанием на «привязанность» действия к
определенному моменту, то в конце XX века этим
формам
предписывается выражать значительно более

Широкий
круг
значений.
Названные
формы
передают действия развивающиеся и меняющиеся
You look lovely when you are smiling

Отнесенные к будущему
What are you doing tommorow evening?

Параллельные действия
She was laying on a sofa and sucking a pen

22.

краткие и моментальные действия
Why are you jumping up and down?

Формы Continuous способны передавать даже
эмоции говорящего, например иронию или
раздражение:
на
пример иронию или раздражение:
She is always losing the keys.
Многие грамматики отмечают варьирование
передачи грамматических значений при помощи
форм Continuous и Simple, в том числе и для
глаголов чувства и восприятия. Например,
одинаково нормативными объявляются фразы
I feel seek и I am feeling seek;
My feet ache и My feet are aching;

23. О будущем времени, shall/ will

Форма грамматических единиц, выражающих
видовременную семантику, к концу XX века не
претерпела значительных изменений. Следует
отметить лишь произошедшее сокращение
используемых форм в парадигме будущего
времени. Вместо
двух вспомогательных глаголов shall и will,
применяемых в конце XIX века, грамматической
нормой определяется использование только
Например:
глагола
will.
I will stop smoking; the phone’s ringing. I will
answer it.

Аналогично:
I will love you
forever; I’ll give you a lift.
Водоватова Т.Е., Пяткова И.Ю. Отражение
английского синтаксиса в грамматиках конца XIX в.
и XX в.

24. ???.... Та-да-та-та…!!!

25. Таким образом, в динамической модели за отмеченный исторический период произошли изменения. Значительно расширяется диапазон

Вывод
ТАКИМ ОБРАЗОМ, В ДИНАМИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ЗА ОТМЕЧЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ
ПЕРИОД ПРОИЗОШЛИ ИЗМЕНЕНИЯ. ЗНАЧИТЕЛЬНО РАСШИРЯЕТСЯ ДИАПАЗОН
ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ВИДОВРЕМЕННЫХ ФОРМ.
ВИДОВРЕМЕННЫМ ФОРМАМ ПРИПИСЫВАЮТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ МНОГОЧИСЛЕННЫЕ И
РАЗНООБРАЗНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ.
КРОМЕ ТОГО, ВИДОВРЕМЕННЫЕ ФОРМЫ ПРИОБРЕТАЮТ НОВЫЕ, ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ
ФУНКЦИИ. К КОНЦУ XX В. ИЗУЧАЕМЫЕ ФОРМЫ ПЕРЕДАЮТ НЕ ТОЛЬКО
РАЗНООБРАЗНЫЕ ОТТЕНКИ ВРЕМЕНИ И СПОСОБА ПРОТЕКАНИЯ ДЕЙСТВИЯ,
НО И НЕ СВОЙСТВЕННЫЕ ИМ ИЗНАЧАЛЬНО ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ И ОЦЕНОЧНЫЕ
ЗНАЧЕНИЯ, ЯВЛЯЮТСЯ МАРКЕРАМИ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО СТИЛЯ, УЧАСТВУЮТ В
ФОРМИРОВАНИИ ТЕХ ИЛИ ИНЫХ РЕЧЕВЫХ СТРАТЕГИЙ.

26. Грамматика рождается и меняется на глазах/ Grammar Being Born and Changed

One professional editor asked American languageminded internet users (in 2011) which is the better
word choice:

“The data is stored on a computer,”
or “The data is stored in a
computer.”

The results were:
for “The data is stored on a computer” - 56.9%
for “The data is stored in a computer” - 11.8%.

27.

The remaining 31.3% said both sentences were wrong. It
should be “The data are stored.....”. Old students of
English can remember that years ago grammar
textbooks said that data was the plural of the Latin
datum, so it should be "data are". Now grammar books
say that such words as couple or trio, data can function
as a group noun. “The couple is” emphasizes the group;
“the couple are” emphasizes the individuals in the group.
“The data is” emphasizes a body of information; “the
data are” implies-to me at least-a collection of
individual facts, perhaps not particularly connected.

28.

The original text
Perhaps the situation with grammar is like changing the
constitution (the main law) of a state. In many countries,
including Russia, the constitution can only be changed by the
constitutional majority of votes in the parliament, which is
2/3 of votes of parliament members. In this sense "the usage
parliament" gave the constitutional majority (69,7% > 2/3) to
"the data is..."

Перевод
Возможно, ситуация с грамматикой похожа на
изменение конституции (основного закона) государства.
Во многих странах, включая Россию, конституцию можно
изменить только "конституционным большинством
голосов", что равно 2/3 голосов членов парламента. В
этом смысле "парламент пользователей языка (по опросу
в интернете)" дал конституционное большинство (69,7%
> 2/3) варианту "the data is..."

В XIX в. утрачивается ряд архаических грамматических форм:

1) в формах твор. пад. мн. ч. существительных исчезает дублетность: # костями – костьми, дверями – дверьми, страстями – страстьми . Первый вариант сохранился как стилистически нейтральный, а второй приобрел окраску разговорности;

2) архаизируется форма пред. пад.: # на земли ;

3) архаизируется форма род. пад. прилагательных: # мудрыя .

Утрачивается ряд разговорно-просторечных форм, которые не закрепились в литературном языке:

1) форма существительных на «-мя» без приращения «-ен-» в косвенных падежах: # нет время, к темю их прижмет . Признается литературной только форма с расширенной основой: # нет времени, к темени ;

2) деепричастия на «-учи / -ючи» ;

3) утрачивается род. пад. существительных женского рода на «-е» : # у вдове ;

4) сокращается употребительность форм имен. пад. мн. ч. существительных среднего рода на «-ы / -и» : # селы, озеры, бревны, кольцы, блюды, белилы, пятны, яйцы . Исключения составляют формы парных существительных: # уши, очи, колени, плечи .

В имени существительном наблюдается:

1. Активизация формы на «-á» существительных мужского рода в имен. пад. мн. ч. В «Российской грамматике» М.В. Ломоносов называл всего 10 слов с этой формой, А.Х. Востоков в «Русской грамматике» (1831) приводил более 70 слов, в грамматических трудах второй половины XIX в. указывается уже более 200, а в грамматиках советской эпохи – около 700 слов с этим окончанием. Вариант формы на «-ы / -и» все чаще заменяется формой на «-á» : # адресы → адреса, директоры → директора, домы → дома, паспорты → паспорта.

Увеличилось количество дублетных форм. В живой разговорной речи число образований на «-á» значительно возрастает. В ряде случаев происходит дифференциация форм по значению: # месяцы – месяца, учители – учителя, мехи – меха, цветы – цвета, образы – образа, хлебы – хлеба .

2. Сокращается употребление форм на «-у» в род. пад. ед. ч. у существительных мужского рода. Формы на «-у» закрепляются за вещественными существительными (# голова сахару, кадка меду ) и некоторыми отвлеченными существительными (# с голоду, без толку ). Формы на «-у» сохраняются в вещественных именах, обозначающих количество вещества, меру или степень качества: # стакан чаю – вкус чая, куча снегу – белизна снега, пачка табаку – вред табака, толпа народу – воля народа. Форма род. пад. на «-у» идет на убыль.

3. Сокращается дублетность форм и устраняется колебание в употреблении пред. пад. на «-у / -е» у существительных мужского рода в ед. ч. Они дифференцируются в семантико-стилистическом отношении. Формы на «-у» стали выражать преимущественно значение места и в предложении выполнять роль обстоятельства, формы на «-е» имеют значение дополнения: # был в лесу – знает толк в лесе, в поте лица – больной весь в поту, сидеть в первом ряду – в ряде случаев .

4. Происходят изменения в роде некоторых существительных: # форму женского рода приобретают существительные вуаль, дуэль .

Некоторые ранее высокие формы закрепляются в качестве нейтральных: причастия, превосходная степень прилагательных. Причастия образуются от любых глаголов. Утрачиваются архаические усеченные формы прилагательных в функции определения в поэтическом языке: # отечески края, стары годы .

В приставочных глаголах на «-ыва- / -ива-» развивается корневой гласный «а» на месте этимологического «о» : # зарабатывать, устраивать, успокаивать, оканчивать .

Устраняется книжная форма причастий на «-омый» ; уменьшается количество деепричастий на «-вши» (они заменяются формами на «-в» ).

Устраняются некоторые галлицизмы в синтаксисе: причастные и деепричастные обороты, не относящиеся к существительным. Считается неправильным употребление подлежащего в деепричастном обороте: # На ель ворона взгромоздясь… Заимствованный из французского языка оборот с независимым деепричастием объявляется неправильным: # Имея право выбирать оружие, жизнь его была в моих руках (Пушкин), Проведя несколько часов сряду в душной избе, ему захотелось , наконец, освежиться (Загоскин).

Устраняются некоторые галлицизмы в управлении глаголов: # отомстить (кого?) → отомстить (кому?), отомстить (за кого?); аккомпанировать (кого?) → аккомпанировать (кому?).

Появляются новые служебные слова в составе предлогов.

В сфере научно-публицистической, официально-деловой речи формируются сложные предлоги: # в области, в деле, в виду, в течение, в продолжение, на протяжении, в сторону, со стороны, в видах, в целях, в направлении, с целью. Возникают сложносоставные отыменные конструкции: # по отношению к, по направлению к, в направлении к . В процессе формирования новых производных предлогов отразилась возросшая роль научной и публицистической речи.

Появляются новые союзы: # из-за того что, вследствие того что, в силу того что, благодаря тому что, ввиду того что, в то время как, по мере того как; несмотря на то, что; в связи с тем что .

Многие беспредложные конструкции заменяются предложными: # отчет деятельности → отчет о деятельности; воротник чернобурых лис → воротник из чернобурых лис; книги гражданского права → книги по гражданскому праву; потребность образования → потребность в образовании; долг отечеству → долг перед отечеством; человек доброго сердца → человек с добрым сердцем; хлопоты отъезда → хлопоты об отъезде; друзья лицея → друзья по лицею; лекции русской истории → лекции по русской истории .

Некоторые предложные конструкции заменяются беспредложными: # учитель в красноречии → учитель красноречия; урок из географии → урок географии; от сената предписание → предписание сената; ответ от друга → ответ друга .

Происходят изменения в соотношении предложных конструкций, замена одних предлогов другими: # сказал по долгом молчании → после долгого молчания; человек в усах, в бороде → человек с усами, с бородой; ехать к водам → ехать на воды; определить к месту → определить на место; благоговеть к кому → благоговеть перед кем; по неимению времени → за неимением времени; стол о трех ножках → стол на трех ножках .

Сокращаются сочетания с прилагательными, образованными от собственных и нарицательных имен для выражения индивидуальной принадлежности, происходит их замена сочетаниями двух существительных: # асессорский кучер, станицынское дело, зонтичная рукоятка, сковородная рукоятка, халатный пояс, чашная ручка, отцов дом → дом отца .

Происходит обогащение языковой системы.

Устраняются многие синтаксические кальки.

В XIX в. не появлялось новых синтаксических конструкций, но изменения происходили в плане активизации одних моделей и ограничения других, в плане устранения одного из типов одинаковых конструкций, в плане закрепления стилистических функций за рядом конструкций; изменяется частотность ряда конструкций, происходят их перегруппировки.

Значительно активизируется бессвязочное именное сказуемое: # Вся наша жизнь – насквозь сплошная причинность. Лучшее развлечение от мыслей – работа.

В письменную речь из разговорной стали чаще проникать бессвязочные построения со сказуемым, выраженным инфинитивом: # Их профессия – зажигать фонари. Мое единственное предназначение на земле – разрушать чужие надежды.

Сокращается употребление сказуемых со связкой есть в связи с широким употреблением бессвязочного именного сказуемого и в связи с развитием функции связки у местоименного слова это . Устраняются из употребления сказуемые с формой связки суть , кроме деловой и научной прозы.

В бессвязочном сказуемом активизируется творительный предикативный на месте именительного предикативного: # Батюшка был управителем…

Ограничиваются в употреблении в роли сказуемого краткие формы прилагательного при активизации полных форм: # Все его взгляды были прекрасные и чистые.

Активизируется употребление безличных предложений.

В сложноподчиненных предложениях происходит вытеснение одних союзов другими. Союз пока вытесняет союзы покамест, покуда . На месте сочетания прежде, нежели употребляется сочетание прежде, чем ; коль скоро → так как; как (во временном значении) → когда . Выходит из употребления союз доколе . Союз когда (в условных придаточных предложениях) заменяется союзом если . Перестают употребляться союзы ежели, коль, кабы . Ушли из литературного языка союзы буде, понеже, поелику . Сочетание для того что заменилось на потому что ; затем что – на затем чтобы.